Книга Ложная память - Дин Кунц

Проходя мимо Дасти, подросток высокомерно ухмыльнулся ему и, все так же держа мать за руку — он чуть ли не волочил ее за собой, — начал спускаться с лестницы.

Дасти отвернулся от них и прошел через зал к Пустяку, который на протяжении всей бури неподвижно стоял у стены.

— Ничего себе! — сказал Пустяк.

— Теперь ты лучше понимаешь Скита?

— О да.

— Где Валет? — спросил Дасти, потому что собака была связью, соединяющей его с реальностью, его личным талисманом, напоминавшим о настоящем мире, где не существовало злобных ведьм.

— Кровать, — сообщил Пустяк, указав на раскрытую дверь хозяйской спальни.

Кровать в стиле «шератон» была довольно высокой, и Валет сумел втиснуться под нее. Его выдавал один лишь хвост, торчавший из-под покрывала.

Дасти обошел вокруг кровати, сел на пол, нагнулся, приподнял покрывало и спросил:

— Там найдется местечко для меня?

Валет заскулил, словно просил хозяина скорее залезть под кровать и утешить его.

— Все равно они рано или поздно нашли бы тебя там, — заверил пса Дасти. — Вылезай оттуда, дружок. Иди сюда, я почешу тебе животик.

После долгих уговоров Валет выполз на открытое место. Однако он был настолько перепуган, что не решался подставить живот даже своему хозяину, которого безмерно обожал.

Марти присоединилась к Дасти и тоже уселась на пол. Валет, все еще прижимавший уши, лежал между ними.

— Знаешь, я, похоже, пересмотрю свои мысли насчет семьи. Может быть, будет лучше, если все останется, как есть: ты и Валет?

Пес, кажется, был согласен с нею.

— Когда мы ехали сюда, — сказала Марти, — я и подумать не могла, что может быть еще хуже, чем было, а теперь посмотри, во что мы вляпались! Сидим по шею в дерьме и продолжаем тонуть. Ты знаешь, я вся какая-то окоченевшая. Знаю, что случилось с Эриком, но совершенно не чувствую этого.

— Да. А я полностью окоченел.

— Что ты собираешься делать?

Дасти потряс головой.

— Я не знаю. Да и что толку? Полагаю, мальчишка окажется героем, так ведь? И неважно, что я скажу. Или ты. Это ясно как день. Правду не удастся сыграть настолько убедительно, чтобы в нее поверили.

— И как насчет Аримана?

— Марти, я боюсь.

— Я тоже.

— Кто нам поверит? Было бы достаточно трудно заставить кого-нибудь выслушать нас до… этого. Ну, а теперь, когда Гад и Клодетт станут сочинять о нас дикие истории только ради того, чтобы замутить воду… если мы начнем рассказывать о промывании мозгов, о запрограммированном самоубийстве, запрограммированных убийцах… это лишь сделает их ложь о нас более правдоподобной.

— А если кто-то устроил пожар в нашем доме — Ариман или тот, кого он послал, то это будет очевидный поджог. А ведь у нас нет алиби.

— Но ведь мы же были в Нью-Мексико, — удивленно заморгал Дасти.

— Ну и что мы там делали?

Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, — и сразу же закрыл.

— Если мы упомянем Нью-Мексико, то не сможем умолчать об Аримане. Да, конечно, у нас были основания для поездки туда в связи с его делами — все то, что когда-то случилось с живущими там людьми. Но ведь мы не сможем затронуть эту тему без риска… Захария и Кевин…

Несколько секунд они молча гладили собаку. Наконец Дасти заговорил:

— Я могу убить его. Помнишь, вчера вечером ты спросила меня, могу ли это сделать, и я ответил, что не знаю. А теперь знаю.

— Я тоже могу это сделать, — отозвалась она.

— Убить его, и тогда все прекратится.

— Если только за нас не возьмется институт.

— Ты слышала, что сегодня утром говорил Ариман у себя в кабинете? Это не относится к институту. Это была его личная затея. А теперь мы хорошо знаем, насколько личная.

— Ты убьешь его, — сказала она, — и проведешь остаток жизни в тюрьме.

— Возможно.

— Наверняка. Потому что ни один судья не станет слушать такую бессмыслицу: я, дескать, убил его, потому что он был злодеем, занимавшимся промыванием мозгов.

— В таком случае меня на десять лет упрячут в сумасшедший дом. Это все же будет получше.

— Не будет, если они не посадят нас обоих в одну палату.

Валет поднял голову и посмотрел на них, будто хотел сказать: «Троих».

В зале послышался топот бегущих ног. В комнату влетел Пустяк Ньютон. Очки на его лице сидели косо, а лицо было еще краснее, чем обычно.

— Скит.

— Что с ним случилось? — спросила Марти, гибким движением вскакивая на ноги.

— Удрал.

— Куда?

— К Ариману.

— Что?

— Оружие.

Дасти тоже оказался на ногах.

— Черт побери, Пустяк, хватит этого телеграфного стиля. Расскажи нормально!

Пустяк кивнул. Ему явно пришлось сделать над собой усилие.

— Взял оружие у мертвеца. И один из полных магазинов. Сел в «Лексус». Сказал, что никто из вас не будет в безопасности, пока он этого не сделает.

— Может быть, сказать полицейским, чтобы его остановили? — обратилась Марти к мужу.

— Сказать, что он с автоматом отправился, чтобы застрелить респектабельного гражданина? В краденом автомобиле? Да это все равно что своими руками застрелить его.

— Тогда мы должны попасть туда раньше, чем он, — сказала Марти. — Пустяк, присмотри за Валетом. Тут есть люди, которые могут убить его просто для забавы.

— Сам боюсь, — ответил Пустяк.

— Остальные знают, куда он поехал?

— Нет. Они вообще не знают об этом.

— Скажешь им, что он сегодня с утра наглотался пилюль и сейчас его разобрало. Что он взял автомат и сказал, что он поедет в Санта-Барбару разобраться там с какими-то людьми, подсунувшими ему некачественные наркотики.

— Не похоже на Скита. Слишком решительно.

— Лэмптону это понравится. Поможет замутить воду.

— А как же я буду лгать полицейским?

— Не говори полицейским ни слова. Ты здесь будешь ни при чем. Скажи только Лэмптону, а уж он сделает все остальное. И еще скажи ему, что мы поехали ловить его. Туда же, в Санта-Барбару.

Дасти и Марти спустились в вестибюль, перешагнули через преграждавшее дорогу тело и перебрались через опрокинутый буфет. Проходя через разбитую дверь, Дасти слышал, как Лэмптон и Клодетта что-то кричали им вслед, а издалека уже доносились вопли полицейских сирен.

Они успели выехать с подъездной дорожки, свернуть по шоссе на юг и отъехать больше мили, прежде чем увидели первый черно-белый автомобиль, несущийся на север, к дому Лэмптона.