Книга Большая грудь, широкий зад - Мо Янь

— Благородных девиц не для грубой работы растят, на это служанки есть! — бесстрашно парировала тётушка.

— Ты, что ли, мать этой девушки? — глядя в сверкающие глаза тётушки, спросил уездный.

— Ну да, и что из того?

— Её маленькие ножки — твоя работа?

— Ну да, и что из того?

— А ну схватить эту дерзкую ведьму, пусть посидит в кутузке, пока ноги её дочери не будут разбинтованы, — велел уездный.

— Поглядим, кто осмелится это сделать! — зарычал молнией выскочивший из толпы Юй Большая Лапа. Он сжал кулаки и загородил собой жену.

— Ты кто такой? — осведомился уездный.

— Да уж из тех, кто постарше тебя будет! — грубо бросил дядюшка.

— Арестовать его! — приказал свите разъярённый уездный.

Вперёд несмело выступила пара служителей. Они попытались поиграть с Большой Лапой в кошки-мышки, но тот одним взмахом отмёл их в сторону.

Народ недовольно загудел и, подбирая комья земли, стал швырять в девиц с «ножками от природы».

Народ в дунбэйском Гаоми не запугаешь, и на расправу он скор. Об этом господин Ню, видимо, уже был наслышан.

— Сегодня у меня ещё важные дела в уезде, так что на сей раз тебя прощаю. Но раскрепощение женских ног — кампания общегосударственная, и того, кто осмелится выступать против, ждёт суровое наказание! — И тут же, скользнув в салон автомобиля, заорал: — Пошёл! Пошёл!

Водитель метнулся к капоту, вставил заводную ручку и принялся с лязганьем крутить её. В салон суматошно запрыгнули большеногие девицы и свита уездного. Мотор, наконец, зачихал, водитель вскочил на сиденье, крутанул руль, и автомобиль рванулся вперёд, подняв клубы пыли.

Какой-то пацанёнок, хлопая в ладоши, пропел:

— Юй Большая Лапа смел да удал, уездного начальника перепугал.

Этим же вечером к свахе по фамилии Юань, по прозвищу Раскатай Губу заявилась урождённая Люй, жена местного кузнеца Шангуань Фулу. Она вручила свахе подношение — отрез белой ткани — и попросила обратиться к семье Юй с предложением породниться — выдать Сюаньэр за её единственного сына Шангуань Шоуси.

Обмахивая свои большие ноги пальмовым веером, Юань Раскатай Губу говорила с тётушкой так:

— Не случись падения маньчжурских Цинов, почтенная, я порог вашего дома не переступила бы, хоть шилом меня в зад коли. Но нынче на дворе Китайская Республика, и женщины с маленькими ножками большим спросом не пользуются. Сыновья из богатых семей теперь на всё по-другому смотрят. Френчи носят, сигареты курят, девиц им подавай, чтобы за границей учились, чтобы бегали, прыгали, чтобы и говорить складно умели и чтобы хихикали, когда их обжимают. Так что племянница ваша — павший феникс, а это хуже курицы. Семья Шангуань вас не отвергла, так что, почтенная, думаю, пора воскурить благовония. Шангуань Шоуси и внешне хорош, и нрава ласкового. В семье осёл и мул имеется, своя кузница. Не сказать, чтобы богачи, но и не бедствуют. Ничего обидного для Сюаньэр в такой партии нет.

— Разве я растила императрицу для того, чтобы отдать за сына кузнеца?!

— А ты слышала, что говорят, почтенная? Жена императора Сюаньцзуна в Харбине на улице обувь чистит! Вот так, милая моя, нынче и не знаешь, как жизнь обернётся.

— Передай семье Шангуань, пусть сами говорить со мной приходят! — заключила тётушка.

На следующее утро матушка увидела в дверную щель дородную фигуру будущей свекрови Шангуань Люй. Наблюдала она и как тётушка с Шангуань Люй до посинения спорили о свадебных подарках.

— Вы у себя там уж решайте — или мул, или два му под огород, — сказала тётушка. — Не задаром же я её растила до семнадцати лет!

— Хорошо, — сдалась Шангуань Люй. — Будем считать, нашей семье не повезло: чёрный мул — ваш. А вы нам отдаёте тележку с деревянными колёсами.

С хлопком сомкнулись ладони, и сделка совершилась.

— Сюаньэр! — позвала тётушка. — Выходи знакомиться со свекровью.

Глава 57

После трёх лет замужества Лу Сюаньэр оставалась бездетной. «Только и знаешь, что есть, ни одного яйца не снесла, дрянь никчёмная, зачем я тебя только завела!» — честила свекровь курицу, но кого она имела в виду, было ясно. Зажав клещами раскалённую докрасна железку, она швырнула её туда, где бродила пара старых несушек. Те начали клевать её, приняв за корм, и обожгли клювы так, что они задымились.

Сюаньэр толкла под грушей кости с оставшимся на них мясом, и вокруг разлетались красно-белые осколки. Занятой целыми днями Шангуань Люй срезать мясо было недосуг, вот она и купила несколько цзиней костей, чтобы растолочь и напечь пирожки с редиской, — так предполагалось отметить восьмой день четвёртого месяца, который называют праздником благодарения серпа. Взошёл ячмень, пожелтели колосья пшеницы, крестьяне точили серпы и обихаживали лошадей, готовясь к уборке урожая. Погода той весной благоприятствовала, и посевы взошли на славу. Работа в кузнице семьи Шангуань кипела. Крестьяне приходили один за другим — кто новый серп купить, кто побитый поправить. Кузнечный горн располагался посреди двора, под клеёнчатым навесом от солнца. Гудел огонь, разносился запах угля, во все стороны летели снопы искр. Шангуань Фулу держал клещи, Шангуань Шоуси раздувал мехи. Урождённая Люй, в чёрном халате, перехваченном на поясе жёлтым клеёнчатым передником, и в рваной соломенной шляпе, орудовала молотом. Весь передник усыпан чёрными точками от раскалённых искр, лицо в саже и потёках пота, и если бы не груди, выступавшие, как тыквы-горлянки, никто и не признал бы в ней женщину. Удары молота раздавались с утра до вечера.

По заведённому порядку ели в семье два раза в день. Готовить еду, ухаживать за скотиной и кормить её было обязанностью Сюаньэр. Вот она и крутилась под звон кузнечного молота, как белка в колесе. Тем не менее свекровь всегда находила, к чему придраться, успевая и молотом орудовать с мокрой от пота спиной, и краем глаза следить за невесткой. Языком она тоже работала без устали: как раскроет рот, так уже и не закрывает. Доставалось всем — и невестке, и сыну, и мужу. Все уже привыкли и к этой ругани, и к тому, что урождённая Люй — главная в доме, и к её авторитету в кузнечном деле. Сюаньэр терпеть не могла свекровь, побаивалась её, но и испытывала к ней невольное уважение. Полюбоваться на то, как управляется с железом Шангуань Люй, в деревне было привычным развлечением, и вечерами во время уборочной страды во дворе под любым предлогом толпился народ.

В ярко-красных отсветах заходящего солнца белеют, как снег, цветки софоры. Пламенеет золотом огонь в горне, разносится аромат угля, поблёскивает раскалённое железо. Фулу вытаскивает его клещами и кладёт на наковальню. Потом берёт небольшой молот и делает вид, что отбивает. При виде раскалённого металла настроение у Люй поднимается, как у заядлого курильщика опиума, только что выкурившего свою трубку. С раскрасневшимся лицом и горящими глазами, поплевав на ладони, она берётся за подрагивающую ручку молота, замахивается и ударяет по раскалённому добела металлу. Раздаётся глухой звук, будто удар пришёлся по слою грязи на коже слона. Глухие удары большого молота чередуются со звонкими малого, Люй приподнимается и опускается всем корпусом с вольным размахом тянущихся к небу гор и бегущих вниз рек. Сошлись помериться силой человек и сталь, взялись потягаться женщина и мужчина, и в этом противостоянии сталь под ударами молота вытягивается, как лапша, расплющивается, истончается, чернеет, очищается и постепенно обретает форму. Люй орудует молотом, а крестьяне не отрывают глаз от её грудей. Они прыгают вверх-вниз, ни на минуту не оставаясь в покое. Принёсший серп Сяо Банцзы — Маленькая Колотушка — вдруг ни с того ни с сего начинает смеяться.