Книга История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов

О торгах с киргизами уже говорено. Для угощения доброжелательных старшин с 1764 г. отпускается линейному начальнику тысяча рублей, которую он делил по известным крепостям, куда приезжали старшины, оставляя 400 р. для угощений в самом Омске. Что касается до грабительских и разбойнических дел, нет им счета, особенно по линии Ишимской, как сухопутной. Киргизы уводили лошадей, жгли сена частные и драгунские или травили их для своих табунов, с которыми прокрадывались в границу, подходили близко к селениям, грабили и захватывали людей в полон. Они удачно пользовались для вторжений вьюгами, которыми заносятся следы верховой езды. Когда в 1754 г. киргизские волости Средней орды, преследуемые чжунгарскими ополчениями за подобные дела, как бывало и в 1740-х годах, убеждали сибирское пограничное начальство впустить, по крайней мере, жен и детей их в границу, было предписано не внимать подобным просьбам. И справедливо. Не прошло года, как уже в 1755 г., по заметке Тобольского Сборника, разбит киргизами один форпост из ишимских, и несколько драгун погибло.

Несмотря на испытанные и повременно испытываемые беды, наши удалые крестьяне, искатели кладов, не переставали уезжать за границу, где понаслышке узнавали о существовании древних могил. Бывало, что в то время, как рылись они в буграх, киргизские наездники убивали их на месте или брали в полон. В июле 1764 г., по случаю подобных несчастий, опять накрепко подтверждено, как и прежде, в 1727 г., повелевалось, чтобы никто из сибиряков тайно в степь не выходил.

Сколь ни малы описываемые опасности и беспорядки, в сравнении с теми бедствиями, какие в то же время деланы шайками Малой орды по Уйской и Уральской линиям, генерал-поручик Шпрингер, с 1763 по 1771 год поставивший линию Сибирскую в почтение как устройством ея, так и неослабным наблюдением, строго предписал не допускать кочевьев Средней орды ни в какое время к нашей границе ближе 10-верстного расстояния. Непослушные из киргизов усмирялись военною рукою, ополиченные в винах наказывались телесно, и граница наслаждалась спокойствием и безопасностию. Филантропия утешительна, достохвальна, когда те, которых щадят, умеют искренно ценить любовь мудрую.

Что земля за р. Иртышом от Елисаветского маяка, по упразднении Чжунгарии, есть бесспорное достояние Сибири, преподаны нами неложные о том понятия; но, как Сибирь ни избыточествовала тогда излишнею населенностию, правительство России не препятствовало Средней и частию Большой орде отабариться на нашей наследственной земле. Пускай орды пользуются ею до времени и в возмездие пасут для нас стада и табуны большого и малого рогатого скота; они не мешают нам рассматривать касающийся до них вопрос: западные киргизы трех упомянутых орд одинакого ли происхождения с киргизами восточными, или закаменными?

Если выводы, г. Левшиным заимствованные чрез г. Сенковского из восточных писателей, верны в том, что издавна около Каспийского моря высовывалась орда, называвшаяся козаки, или косаки[505], орда будто бы столь же давнего времени, как кергеты, как найманы и монголы, если достоверно, что Бабер, некогда владелец прибережья Сыр-Дарьи, потом основатель Делийской империи, свидетельствует о современной значительности хана казакского в степях Кипчака и Чете, если нынешние киргис-кайсаки слыли в старинных русских письменах ордою казачьего: то по справедливости можно усвоить западным киргизам, в характеристическое отличие, простое название Казачьей орды. Итак, давность орды, восточными писателями утверждаемая, значительность орды, известным Тимуридом свидетельствуемая, и русская наименовательность Казачьей орды, вот три начала, из которых почтенный описатель киргиз-казачьих орд выводит разность их происхождения от киргизов закаменных.

Не во гнев почтенного описателя, вот сомнения наши!

а) В начале нашей книги, именно в поправках, воевода Албазина упоминает о шаман-касаках, бежавших с р. Олекмы на Амур. Из слов его видно притом, что эти касаки шаманского верования вели разбойническую жизнь и перекочевывали с места на место. Одинаковость имени и поведения амурских бродяг с именем и поведением орды Казачьей не ведет ли к догадке о соплеменности тех и других? Если киргизы (кэргэты) вышли из восточного Херулюнского края, во время кутерьмы Чингисовой, то для чего бы в этом племени не могло существовать двух поколений: киргизского и казакского?

Когда главная толща того и другого поколения передвинулась с места родины на запад, не могли ли отделения их по обстоятельствам уйти в другие стороны, одна в безводную долину Кырму близ Манзурки Иркутского уезда под именем бурутов, другие на р. Олекму под именем касаков?

б) К убеждению, что киргиз-казаки должны быть происхождения восточного, служат многие приметы:

Оклад лица монгольский, и, чтобы не приписывать этого случайности соседства, вообще считается у них идеалом красоты физиономия монгольская.

Качание избираемого хана на войлоке, раздирание войлока и прочего убора на лоскутки есть обычай монгольский.

Собрание законов старинных, приписываемое хану Тявке, есть подражение степным уложениям, какие известны среди орд монгольских.

Название волости Найманской, со многими отделениями в Средней орде, не доказательство ли, что киргиз-казаки потомки или старинные соседи восточных найманов?

Наименование киргизского поколения в составе башкирских родов не доказывает ли также, что часть восточных киргизов была увлечена до Урала движениями хуннов, имевших тут некогда свое стойбище, или нашествиями чингисханцев? Не таким же ли переворотам надобно приписывать и появление киргиз-казачьих орд на западе?[506]

в) С чего почетные фамилии их производят свое происхождение от Чингисхана?

С чего роды Средней орды мечтают, по словам капитана Андреева, что тамги (гербы) даны им самим Чингисханом?

Если по изложенным сомнениям, которые сами как бы высказались при чтении важного творения г. Левшина, было бы скоропоспешно, без положительной уверенности приступить к мнению Фишера, сибирского историка, то и нет ничего решительного, чтобы захотеть предпочесть мнение противное, мнение, впрочем, привлекательное по новости. Из значительности казакского хана, засвидетельствованной в XVI веке Бабером, равно и из старинного нашего названия трех орд казачьими, а не киргизскими, нельзя ничего навести о разноплеменности их с закаменными, при нашем обороте спорного вопроса, т. е. что предки тех и других должны быть уроженцами восточными. Г. Левшин, как писатель классический, дал нам достойную историю народа киргиз-казацкого и глубоко выразил нравственные черты его; к решению дела остается пожелать, чтобы другой кто-нибудь с таким же обширным взглядом и с таким же умом описал киргизов закаменных, дабы по неложным чертам сходства или несходства закончить прение о соплеменности или разноплеменности. Надобно с точностию означить деление орд, наименования их волостей и родов, тамги, нравы, обычаи, язык и повести о их древностях. Надобно вслушаться в их наречие, будто бы турецко-татарское, нет ли в нем таких же непонятных речений, какие замечают у киргиз-казаков.