Книга История Сибири. От Ермака до Екатерины II - Петр Словцов

Устройство новой линии, по предположению Шпрингера, скоро приведено к окончанию, и прежние форпосты, позади линии оставшиеся, как то: Шеманаевский, Екатерининский и пр., заселялись хлебопашцами. Бийская крепость перенесена на другое, удобнейшее, место, и вверх по Бии выстроены маяки: Лебяжий, Салонский и ф. Сандыпский для сближения с оз. Телецким, а для обезопасения дороги к Кузнецку прибавлены чрез болотно-гористое чернолесье маяки: Нижнененинский, Урунский, Караканский, Верхнененинский и Сарычумышский, чем и сократилось 132-верстное расстояние между фф. Новиковским и Кузедеевским. Что касается до протяжения линии к Енисею, это оставлено, потому что надлежащей линии надобно прорезаться от Усть-Каменогорска к пограничному Сабинскому знаку, чрез р. Бухтарму, а дело сие непомерно и не нужно.

По новой линии до самого Кузнецка размещались два драгунских полка, Олонецкий и Луцкий, с таким распределением, чтобы охранять полумаяк 4-м драгунам, маяк и форпост 12-ти, редут 50-ти. Кузнецк, внутренний город, назначен квартирою командира и сборным местом команд из всех постов, к востоку расставленных, начиная с Тулатинских шанцев. Пограничное казачье отделение Сабинского хребта, будучи подчиненным Сибирской губернии, извещало о пограничных обстоятельствах Кузнецкую военную канцелярию, как бывало и прежде, тем или другим путем, чрез старшин кочевого племени. Напр., один башлык из телеутов[502] в 1755 г. известил каптенармуса ф. Кузедеевского, что за трое суток скорой езды далее оз. Телецкого стоит 70 тысяч китайского войска, шедшего, без сомнения, на усмирение Чжунгарии. Не замечая преувеличения в китайской силе и оставляя прочие подробности, надобно смотреть особенно на благоразумие нашего правительства, что оно, вместо состязания с Китаем о своем праве на выдел из развалин Чжунгарии, ограничилось ближайшим делом привесть границу в почтение.

5. Далее граница.

Не исчисляя караулов и форпостов по границе Сибирской губернии, представляющих неразрывную цепь от Сабинского пограничного знака до караула Окинского, ни дальнейших крепостей казачьей постройки[503] и караулов другой губернии, вновь открывающейся, мы намерены упомянуть только о 3-х тогдашних крепостях: Петропавловской, в просторечии называемой Стрелкою, Кударинской и Акшинской. Первая выстроена в 1729 г. при слиянии рр. Чикоя и Селенги, в пограничном понятии, но более для прикрытия судов, тут разгружавшихся и нагружавшихся китайскими товарами. Тут квартировал отряд из Якутского драгунского полка, и в некоторые годы IV периода происходила очистка и клеймение вымениваемых на Кяхте товаров. Кр. Кударинская, в пресечение тайных переправ товаров чрез Чикой, выстроена в 1764 году в 38 в. от Кяхты, на картинной равнине, орошаемой двумя речками и шумящим Чикоем, оттеняемым кедрами и другими деревьями[504]. В свое время крепость охранялась отрядом гарнизонным. Ныне тут нет военного шума, и прекрасная равнина, кажется, почивает в благоухании роз, лилий и яблоней диких, посреди холмов, в виду Киретского хребта и горы Могоя. Кр. Акшинская до 1755 г. была деревнею, но по разорении деревни шайкою монгольских разбойников, «харацирик» называемых, возведена деревянная крепость на Ононе, текущем среди красивых окрестностей, а в помощь казакам назначено для казачьей службы 400 тунгусов к охранению границы на определенном расстоянии.

Наконец, из Лосевского описания губернии включим сюда важное поручение, данное в 1757 г. охотскому начальнику Шипилову, о склонении в российское подданство гиляков, в [числе] 40 000 между удским и амурским устьями живущих, на не разграниченном доныне пространстве. Поручение сие, по-видимому, было изречено в виде возмездия за невежливые оказательства, китайцами сделанные, при завоевании Чжунгарии; но оно не увенчалось желаемым событием.

Теперь кстати смекнуть, как велико протяжение сибирской границы от кр. Звериноголовской до кр. Горбицы. Протяжение линии до Бийска, и следственно до ф. Сандыпского, уже известно. Отсюда, проводя мысленно черту чрез оз. Телецкое к Сабинскому пограничному столбу, потом к ос. Саянскому до караула Окинского выйдет сложная черта до 800 верст. Протяжение границы от кар. Окинского до Горбицы полагается в 3733 версты.

6. Соседство заграничное.

Соседями Сибири Западной и Восточной были киргизы ишимские, или западные, чжунгары, или калмыки, опять киргизы томско-енисейские, или восточные, иначе называемые бурутами и также закаменными, наконец, маньчжу-китайцы.

7. Киргизы.

Киргизы ишимские, или западные, с первых лет Русской Сибири, везде и всегда оказывались нашими врагами или в толпе врагов наших. В конце предпоследнего и в последнем веке сделавшись известными под именем трех казачьих орд: Большой, Средней и Малой, не переставали вести себя в отношении к Сибири разбойниками. Они менялись с нами избытками и живали в соседстве; но, где бы ни жили, близко или далеко, всегда готовы ограбить, убить или полонить соседа; потому что буйство то и другое слывет в их мнении храбростию, а цель — приобрести корысть. Поэтому они, не помня ни гостеприимства, ни соседства, не знали и значения честного слова. Эти зверонравные люди, около половины XVIII века быв вынуждены обстоятельствами искать покровительства России, делались подданными в лице своих ханов и почетных людей; но и после торжественного подданства их ханов, Абуль-Хаира, Шемяки и впоследствии Абульмамета, Малая и Средняя орды жили как заклятые злодеи, без сознания обязанностей к покровительствующему народу.

Таким образом, когда в 1755 г. четвертый Башкирский бунт был затеян коварным Мещеряцким муллою, киргизы подданные включались в замысел бунта как верные соучастники. Благодаря оборотливому уму и быстрой деятельности губернатора Неплюева, киргизы воздержаны им от волнений; и злодейства, башкирами врасплох произведенные, подавлены призванными полками. Тому же действователю и всепрощению, сенатом провозглашенному, надобно приписывать, что замешательство не распространилось и не продлилось, что множество тысяч убежавших в Киргизскую степь башкир и магометан возвратились почти все восвояси. При всем, однако ж, благоразумии, с каким успокоен край, замешательство стоило правительству и жителям Южного Урала великих издержек, великих утрат, не считая гибели семей, бежавших к киргизам.

Да не ожидает здесь читатель последовательного взгляда на сношения наши с ордынскими ханами и султанами: дела сего рода исключительно принадлежали оренбургскому губернатору до 1782 года, хотя бы старейшины орд и кочевали невдалеке от линии Сибирской. Крепостным начальникам сей линии удавалось знать киргизов только в 3-х случаях: как торгашей, являвшихся в учрежденные для размена места, как гостей, приезжавших к комендантам крепостей, и как грабителей и разбойников.