Книга Три тысячелетия секретных служб мира. Заказчики и исполнители тайных миссий и операций - Ричард Роуэн

Весьма примечательно, что наиболее успешной отраслью американской контрразведки во Франции было наблюдение за другими американцами. В каждой роте батальона, отправленного за море, имелся осведомитель, подчинявшийся не своему командиру, а другому офицеру, обязанному следить за настроением и верноподданностью солдат, за вражеским шпионажем и другими похожими вещами. В многоязычной армии, переброшенной за несколько тысяч миль от родного дома и набранной лишь частично по всеобщей воинской повинности, немудрено было предвидеть случаи измены, шпионажа и неповиновения. Правда, никаких особо серьезных в этом отношении происшествий не случилось, что скорее свидетельствовало о нравах самих солдат, чем о бдительности тайных наблюдателей. Тем не менее интересно отметить, что первой армией в Европе, скопировавшей американскую схему внутреннего шпионажа, была новая Красная армия Советской России.

Полковник Вальтер Николаи, глава немецкой военной разведки, утверждал, что противостоящая разведслужба союзников под совместным влиянием американского золота и американской интервенции стала гораздо более агрессивной. Рассказывают также о том, что во Франции высадились пятьдесят американских контрразведчиков с характерными зелеными и белыми шнурами на фуражках. Шнуры эти выглядели абсурдными для секретных служб, и от них сразу же и навсегда отказались. Контрразведчики выслеживали и преследовали «немецких» шпионов всякий раз, когда их находили, но еще больше им приходилось трудиться над тем, чтобы помочь отсеять недовольных и павших духом солдат. В одной дивизии новобранцев пришлось отправить домой около восьмисот человек — зачастую не по какой-либо причине, а из-за их опасения потенциально депрессивного влияния на настроение своих товарищей.

Несомненно, часто такие решения оказывались поспешными и несправедливыми. Подозрительность, сама суть контрразведки, неизбежно являлась лейтмотивом работы американской секретной службы за границей. Американская морская разведка состязалась с армейской разведкой и секретными службами всех стран Антанты в составлении всевозможных списков «подозрительных лиц». В одном таком списке, составленном во Франции целым отрядом сотрудников контрразведки, ответственных за контроль портов, значилось не менее 145 тысяч фамилий. Американский морской список побил рекорд для Западного полушария, включив в себя 105 тысяч фамилий. Когда этот исполинский каталог был отпечатан за казенный счет, президент Вильсон приказал его уничтожить. После этого некий гражданин, исполненный патриотического пыла, пожертвовал более 10 тысяч долларов, чтобы снабдить военно-морскую разведку четырнадцатью наборами карточек, которые были отпечатаны пятьюдесятью машинистками, соответственным образом приведенными к присяге как секретные агенты. Таким образом, драгоценный список был сохранен в пику приказу главнокомандующего.

Глава 87
История американской секретной службы

За восемнадцать месяцев участия в европейском конфликте американцы не раз выражали союзникам глубокую благодарность за помощь в военном обучении. Но что касается наблюдения за методами ведения боевых действий и данными об их общем противнике, то здесь американская экспедиционная армия располагала офицерами, более осведомленными на сей счет, чем большинство офицеров Антанты, за исключением только оперативников диверсионной секретной службы, либо проживавшими в Германии, либо благополучно вернувшимися с миссии в пределах Центральной Империи.

Летом 1914 года капитан береговой артиллерии Ричард Уильямс вместе с группой американских военных наблюдателей оказался в числе тех, кто испытал на себе не только весь риск ведения разведки в тылу врага — будучи не раз погруженным в ледяную атмосферу тевтонской подозрительности, — но и сам принял участие в выдающемся подвиге спецслужб американских военных сил. Прежде чем стать еще одним из ее многочисленных бойцов, Уильямс в течение трех лет наблюдал за войной. Его первое задание — оказание помощи американцам, застрявшим в Европе, привело его в Бельгию, и он находился там, когда армия фон Клука и фон Бюлова оккупировала эту страну. Затем на борту американского судна «Северная Каролина» его направили в Константинополь в качестве военного атташе при после Генри Моргентау. Он оказался единственным американцем, который наблюдал из лагеря обороняющихся за отчаянными попытками высадки на берег, предпринимаемыми британскими и колониальными войсками под командованием сэра Гамильтона.

После того как британцы, которыми теперь командовал сэр Чарльз Монро, осуществили свою виртуозную эвакуацию с полуострова, полковник Уильямс сопровождал болгарскую армию в Добруджу и наблюдал, как булгары и немцы выметали из страны румынский и русский контингент. В январе 1917 года военное министерство США отозвало своего многоопытного атташе домой. Германское правительство уже знало, что подводная война будет продолжаться и что президенту Вильсону придется потребовать объявления войны. Уильямс изучал немецкие войска и союзников Германии в боевой обстановке; и теперь немцам не хотелось, чтобы он получил возможность использовать эти сведения против них. Но поскольку Германия все еще пребывала в состоянии мира с Америкой, немцы не могли запретить Уильямсу покинуть страну. Тогда его, можно сказать, в приказном порядке — хотя и совершенно незаконно — попросили возвращаться из Европы в Америку через Берлин, где его задержали на восемь суток, пока секретные агенты подвергали его всевозможным проверкам, кроме разве что рентгеновскими лучами.

Добравшись, наконец, до Копенгагена, американский офицер убедился, что из-за подводной блокады корабли перестали курсировать. Прождав три месяца, он приобрел билет на датский пароход, направляющийся в Швецию; но в это время Соединенные Штаты вступили в войну, и Уильямса частным образом предупредили, что германскому миноносцу отдано распоряжение перехватить пароход, на котором он будет плыть, и взять его в плен. Миноносец действительно задержал пароход, и германские матросы обшарили его вдоль и поперек. Американца не нашли, и он благополучно очутился в Швеции, не раскрыв никому секрета своего волшебного трюка с появлением в этой стране. В конце концов он добрался до Америки из Норвегии кружным путем через Исландию.

Американская ставка во Франции очень нуждалась в необычайно глубоких познаниях Уильямса относительно врага, так что его немедленно направили туда, прикомандировав к разведывательному отделу штаба генерала Першинга. В октябре 1917 года он все еще находился в Шомоне, когда немцы приготовились к одному из крупнейших налетов своих цеппелинов на Англию. Тринадцать огромных дирижаблей вылетели из Бельгии. Двум пришлось вернуться из-за неполадок с мотором; но одиннадцать благополучно проплыли над портами и промышленными центрами Англии, причинив своими бомбами множество разрушений и немало смертей среди мирных жителей.

Но на обратном пути победоносная воздушная флотилия была рассеяна сильной бурей. Шести дирижаблям удалось добраться до Германии; остальные пять безнадежно зависли над Францией и стали жертвами союзных аэропланов, зениток или собственной беспомощности. Два из них — L-49 и L-51 — были сбиты в 40 милях от американской ставки. L-49 был захвачен невредимым; а L-51 ударился оземь передней гондолой, подпрыгнул, опять ударился и катился над землей до тех пор, пока рубка управления не оторвалась и не повисла на вершине дерева. Освобожденный от груза разбитый дирижабль унесло прочь вместе экипажем в Средиземном море.