Книга Генералов похищали в Париже. Русское военное Зарубежье и советские спецслужбы в 30-е годы XX века - Владислав Голдин

В 1937 — начале 1938 года две войсковые группировки Красной Армии и части НКВД, действуя под видом «киргизов», вновь разгромили на территории Синьцзяна повстанческое вооруженное движение, оппозиционное Шэн Шицаю. В рапорте начальника Главного управления пограничной и внутренней охраны НКВД Н. Кручинкина наркому сообщалось, что уничтожено также 96 японских, 318 английских и несколько шведских агентов.

Не претендуя на правдивость названных цифр, заметим, вместе с тем, что Синьцзян в это время действительно был местом, где шла борьба спецслужб СССР, Китая, Японии, Великобритании, Германии и др. В этой ситуации власти Синьцзяна вели свою коварную игру. Реагируя на советские реалии «большого террора», Шэн Шицай заявил о наличии в провинции троцкистского заговора. Обвиняя «троцкистов» в том, что они хотели поднять восстание, которым воспользовались бы японские и германские агенты, а пострадали бы Китай и СССР, он объявил руководителем этого заговора советского генконсула в Синьцзяне Гарегина Апресова, который помогал ему в свое время прийти к власти и в дальнейшем поддерживал дубаня. Апресов был отозван в СССР, арестован, приговорен к 10 годам лагерей, а 8 сентября 1941 года в отношении него, в ту пору заключенного Орловской тюрьмы, был вынесен уже смертный приговор, приведенный в исполнение 11 сентября 1941 года вблизи Орла. Так завершилась жизнь советского дипломата и разведчика, кавалера высшей награды СССР — ордена Ленина. А генконсулом в Урумчи был назначен Сергей Тихвинский, прошедший в дальнейшем долгий жизненный путь от дипломата и разведчика до выдающегося востоковеда, академика АН СССР и ряда зарубежных академий.

Шэн Шицай провозгласил дружбу с СССР краеугольным принципом своей внешней политики и обещал перестроить жизнь Синьцзяна на социалистических основах. В ходе визита в СССР в сентябре 1938 года он заявил о желании вступить в ВКП(б). Сталин согласился с этим при условии, что он будет скрывать ото всех членство в партии большевиков, и партийный билет ему вручил заместитель начальника Разведуправления РККА старший майор госбезопасности С. Г. Гендин. Впрочем, этот акт был не более чем восточным коварством и желанием получить всемерную поддержку от сильного. А самыми сильными в Синьцзяне в это время были позиции СССР. После же нападения Германии на Советский Союз Шэн Шицай в конце 1941 года резко изменил свою позицию, развернул антикоммунистическую борьбу, репрессировал всех сторонников дружбы с СССР и потребовал отзыва всех советских советников и специалистов, а также отвода советских войск. В этих условиях советским секретным службам пришлось уже организовывать оппозиционное ему движение с целью устранения его от власти и проводить специальные операции на территории Западного Китая.

Шел 1939 год, и постепенно политическая атмосфера в мире как в Азии, так и прежде всего в Европе, все более накалялась. За несколько месяцев до начала Второй мировой войны журнал «Часовой» рассматривал на своих страницах два возможных варианта развития предстоящих военных событий и участия в них Русского Обще-Воинского Союза: если эта война будет вестись под флагом освобождения России — участвовать в ней в составе вооруженных сил; если борьба будет вестись против большевиков, но не за русское единство, — постараться вложиться в эту борьбу на русской территории и помогать тем русским силам, которые неизбежно пробудятся.

В канун начала Второй мировой войны, в августе — начале сентября 1939 года, состоялись два важных форума российской эмиграции, на которых состоялось обсуждение сложившейся в мире ситуации и взаимоотношений в эмигрантской среде. С 12 по 14 августа 1939 года во французском Сен-Бриаке, в резиденции великого князя Владимира Кирилловича и под его эгидой прошел съезд руководителей и представителей различных эмигрантских организаций, в том числе ведущих военных объединений — Русского Обще-Воинского Союза, Корпуса Императорских Армии и Флота и Русского Национального Союза Участников Войны.

Резюмируя итоги обсуждения вопросов, «волнующих эмиграцию», начальник РОВСа и участник этого форума генерал А.П. Архангельский указывал, что обмен мнениями и кулуарные разговоры проходили в атмосфере мирного обсуждения взаимных противоречий, стремления подчеркнуть и выявить то, что сможет сплотить различные эмигрантские организации. Он рассматривал съезд и как шаг в деле нормализации отношений между РОВСом и Корпусом Императорских Армии и Флота. Вместе с тем анализ материалов его доверительной переписки свидетельствует о наличии многообразных противоречий в эмигрантском лагере, разрешить которые было не только непросто, но невозможно.

В августе — сентябре 1939 года в Румынии состоялся съезд белых организаций — так называемый Белый съезд. Его представители обсуждали злободневные вопросы и ключевые проблемы современности, пытаясь выработать общие подходы, платформу и оценки, что воплотилось в итоговую резолюцию этого форума. Общее положение дел в СССР определялось участниками съезда как острый кризис советского строя. Характеризуя общее положение в Европе и вопрос о войне, принятая резолюция определяла европейскую политику последних 20 лет как близорукую и ошибочную, а Версальский мир — как вредный и несправедливый. Все это способствовало, по мнению участников съезда, зарождению воинственности в диктаторских странах. «Назревает новая чудовищная война, — указывалось в принятой резолюции. — Этой войны может хотеть только Сталин».

Касаясь будущего России в контексте грядущей войны и возможной интервенции, участники Белого съезда указывали, что ждать спасения России от интервенции — безнадежно и нелепо, а спасать ее от большевизма посредством иностранного завоевания есть мысль нелепая, противонациональная и предательская. Характеризуя русскую эмиграцию, в принятой резолюции указывалось, что она выполняет мировую задачу, являясь напоминанием миру о мировой опасности безбожного большевизма. Вместе с тем в резолюции отмечалось, что за последние годы в эмиграции произошли упадок духа, уход в иностранный быт, неверие в самостоятельные силы русского народа, грызня и интриги, доверчивость к иностранным правительствам, а также к невозвращенцам и беглецам.

Характеризуя крайне правые эмигрантские течения, указывалось на раскол и грызню, свойственные для них, а с другой стороны — на их стремление разложить РОВС. Русский фашизм определялся как течение больное и слепое подражание Западу. Представителей Русского Обще-Воинского Союза вполне удовлетворяла оценка, данная ему на этом форуме: «РОВС есть драгоценное достояние России и ее национальной эмиграции. Мы должны всячески поддерживать его дух и крепость. Его неудачи — суть наши общие неудачи, его ошибки — наши общие ошибки, его враги — наши общие враги». При этом осуждались все попытки расколоть РОВС. В целом же анализ обсуждений и итоговой резолюции Белого съезда, как и предшествовавшего ему форума в Сен-Бриаке, позволяет выявить то, как ведущие эмигрантские организации и их лидеры понимали сложившую ситуацию в мире и положение дел в Русском Зарубежье, какие меры пытались предпринимать для укрепления единства эмиграции.

Вторжение германских войск в Польшу и начало Второй мировой войны резко осложнили и положение дел в российской эмиграции. В ее кругах шли дискуссии о происходящих в мире переменах и той позиции, которую следовало занять эмигрантам, в том числе бывшим военнослужащим, в разворачивавшейся войне. Эта тема была, например, предметом постоянного обсуждения на страницах журнала «Часовой» и специальных статей его редактора В.В. Орехова. В декабре 1939 года он следующим образом формулировал свою позицию: «Политическая эмиграция не имеет никакого права вмешиваться в настоящий европейский конфликт до тех пор, пока одна из стран не объявит, что в числе целей войны есть и борьба с узурпировавшими русскую власть большевиками».