Книга Повернуть время вспять - Рэдклифф

– Ты часто здесь бываешь? – спросила Уинтер, когда они разместились за столиком и остались одни.

– Периодически сюда захаживаю, – уклончиво ответила Пирс, радуясь, что Талия оставила их раньше, прежде чем Уинтер заметила ее ненужное внимание. Пирс могла бы заранее подумать, что Талия не обрадуется, увидев ее с другой девушкой, пусть даже и для невинного ужина. Она отложила меню в сторону, потому что знала его наизусть.

– Если ты не вегетарианка, то у них просто великолепный стейк. Если ты не ешь мясо, то они и в самом деле готовят бесподобные феттучини Альфредо.

Уинтер рассмеялась.

– Я ем мясо, но сейчас мне хочется макаронов, так что пусть будут феттучини.

– Я возьму кока-колу, потому что дежурю, но ты можешь выпить и вина, у них неплохой выбор.

– Я тоже буду кока-колу.

После того как они сделали заказ, Уинтер откинулась на стуле и задумчиво посмотрела на Пирс.

– Тебя ведь не раздражает, что ты пока еще ординатор? – спросила она у Пирс.

– Через два года, когда я стану самостоятельным хирургом, я буду гораздо счастливее, – ответила Пирс. – Но я знала, на что шла, так что нет, меня это не бесит. Почему ты спрашиваешь?

– Потому что в тебе не чувствуется злости. Большинство – ну хорошо, может, и не большинство – но многие ординаторы на нашем этапе ненавидят свою работу, по крайней мере, не выносят дежурства. – Уинтер обвела взглядом ресторан, который был слишком фешенебельным для гостиницы. Возможно, это объяснялось близостью больницы и большим количеством VIP-персон, которые там лечились. – Возьмем, к примеру, это место. Ты на дежурстве, но в данный момент предвкушаешь очень вкусный ужин, и, по всей видимости, это не такой уж редкий случай. Похоже, ты не позволяешь ординатуре мешать тебе жить.

– Зачем страдать, если можно получать удовольствие? – усмехнулась Пирс.

– И впрямь, зачем, – рассмеявшись, согласилась Уинтер.

– Как насчет тебя? – спросила Пирс. – Ведь для тебя ординатура, должно быть, проходит несколько тяжелее.

– С чего ты решила? – Уинтер почувствовала холодок в груди.

– Ну, ты же замужем, – пожала плечами Пирс.

Вот, наконец, мы и дошли до этой темы.

Уинтер неожиданно почувствовала облегчение.

– Я развелась.

– Ого!

– Да.

Уинтер не понимала, почему было важно, чтобы Пирс узнала об этом.

– Это меняет дело, – спохватившись, Пирс криво улыбнулась. – Прости, я хотела сказать…

– Не нужно извиняться, я согласна с тобой: это многое упрощает.

– Так я не должна выразить тебе соболезнования?

– Не буду врать, веселого в этом было мало, но обойдемся без соболезнований.

– Поэтому ты потеряла год ординатуры? – спросила Пирс, но, увидев, что Уинтер отвела глаза, поспешила добавить: – Прости, это не мое дело…

– Все в порядке, – успокоила ее Уинтер, вымученно улыбаясь. – Все не так просто, но и это тоже было причиной.

– Что ж, ты оказалась в хорошем месте, хотя и жаль, что тебе придется отрабатывать на год больше.

– Спасибо. Неприятно, конечно, терять год, но с учетом ситуации в целом… – она выдержала взгляд Пирс, – я рада быть здесь.

– Ну и славно.

Пирс охватила внезапная эйфория. Какая жалость, что она на дежурстве и не может заказать бутылочку «Бордо», чтобы отпраздновать. Что ты собралась праздновать? Ну и что, что она в разводе, это ничего не меняет. Но Пирс все равно было хорошо.

– Что? – спросила у нее Уинтер.

– В смысле?

Уинтер покачала головой.

– У нас с тобой какой-то странный разговор выходит. Ты просто стала… вдруг такой счастливой.

– Это просто так.

В этот момент официант принес их заказ, что избавило Пирс от дальнейших объяснений.

– Давай поедим, пока есть возможность.

– О да, еще одно правило хирургов, – протянула Уинтер, наматывая на вилку феттучини. – Увидел стул – садись, увидел кровать – ложись, увидел еду – ешь.

– И это чистая правда, – подтвердила Пирс, с аппетитом уминая свой стейк.

– Боже, какое блаженство! – со стоном сказала довольная Уинтер.

– Это точно, – согласилась Пирс, правда, имея в виду не еду у них в тарелках.

– Сколько у тебя братьев и сестер? – поинтересовалась Уинтер, утолившая первый голод.

Рука Пирс, державшая вилку, застыла в воздухе.

– Ни одного. С чего ты взяла, что они у меня есть?

Голос Пирс стал сдержанно нейтральным, и Уинтер сразу поняла, что она опять зашла на запретную территорию, хотя была уверена, что задает совершенно простой вопрос.

– Ни с чего, я просто предположила…

– Что ты предположила? – Пирс положила вилку и застыла на месте.

– О Боже, я делаю только хуже, прости. Я не хотела лезть тебе в душу.

– Ну уж нет, продолжай. Я хочу услышать до конца.

– Пирс, хватит… это не так важно…

– Для меня важно, – тихо сказала Пирс.

Уинтер с силой выдохнула.

– Хорошо. Мне всегда казалось, что в семьях врачей и особенно хирургов детей часто больше, чем в других семьях. Понимаешь, сильные мужчины, которые хотят продлить свой род и передать свое имя, ну, все такое.

– Понимаю.

Пирс повернулась на стуле, чтобы вытянуть ноги. Она закинула руку на спинку стула и уставилась взглядом мимо Уинтер в окно, в котором виднелись стоявшие перед больницей такси.

– Ты права. Это было бы справедливо и в отношении моей семьи, если бы не маленькая проблема – несовместимость резус-факторов у моих родителей. Из-за этого умер первый ребенок, это был мальчик. Потом родилась я, а уже после у моей матери случился выкидыш. Мне кажется, родители решили, что предпринимать еще одну попытку слишком рискованно.

Уинтер на миг прикрыла глаза.

– Мне так жаль. Я не хотела затронуть эту тему.

– Это давняя история, – Пирс пожала плечами и улыбнулась, но Уинтер не увидела в ее улыбке теплоты. Она понимала, что за всем этим стоит нечто гораздо большее, но эти разговоры приносят Пирс боль. Уинтер захотелось вернуть их общению прежнюю легкость.

– А у меня две сестры, старшая – домохозяйка, она живет неподалеку от наших родителей. Моя младшая сестренка учится на первом курсе юрфака в Темпльском университете.

– Так это же совсем рядом, и вы можете видеться, вот здорово.

Пирс постаралась прогнать чувство одиночества и разочарования, которое вызывали у нее мысли о своей семье.