Книга Юлианна, или Опасные игры - Юлия Вознесенская

Хранитель Иоанн стоял позади Аннушки, гладил ее по голове и что-то ласково нашептывал. Не забывая, однако, и по сторонам поглядывать: аэропорт — место людное, а люди всякие случаются.

Сама Жанна все время до объявления посадки провела в бутиках аэропорта, ничуть не беспокоясь об оставленной в кафе Аннушке. Потом она, нагруженная яркими пакетами, забежала за нею, и они едва-едва успели на дублинский рейс. Теперь Аннушка тем же грустным и отрешенным взглядом смотрела в окно на проплывавшую внизу зеленую Англию, а потом еще более зеленую Ирландию.

Ангел Иоанн сидел на крыле, обняв колени, и тоже задумчиво смотрел вниз: что-то их ждет в этой Ирландии!

В Дублине их должна была встречать преподавательница из Келпи, старая знакомая Жанны. Получив багаж, они вышли в зал.

— Мисс Кребс!

— Это меня, — сказала Жанна, вглядываясь в небольшую толпу встречающих. Аннушка удивилась: она знала, что фамилия Жанны была Рачок.

Жанна увидела свою знакомую и быстро направилась к ней.

— Сирона, дорогая моя, как поживаешь? — воскликнула она, протягивая руки к стройной блондинке в элегантном синем костюме. Они расцеловались. Аннушку поразили глаза блондинки. Они были так прекрасны, будто существовали на лице не для зрения, а только для красоты: в них не было никакого выражения, они просто сияли, и всё. Красавица поглядела на Аннушку и улыбнулась, показав неправдоподобно ровные жемчужные зубы.

— Девочка плохо себя чувствует?

— В самолете укачало, — небрежно пояснила Жанна, украдкой сделав Аннушке зверскую гримасу.

— Бедняжка. Давай знакомиться, Юлия Мишина! — сказала красавица и протянула Аннушке белую руку с длиннющими голубыми ногтями. Рука была холодная как лед. — Меня зовут Сирона Морген, я школьный врач. А еще я преподаю факультативный курс целительства.

— Меня зовут Юлианна, — сказала Аннушка, поскорее убирая свою руку после ледяного пожатия мисс Морген.

— Это домашнее имя, — пояснила Жанна. Аннушка с Юлькой заранее решили, что после «размена» они будут обе зваться Юлианнами, чтобы нечаянно не запутаться в именах.

— Пусть будет Юлианна Мишина, — кивнула мисс Морген. — Тем более что в школе уже есть одна Юлия — Юлия Борджиа из Италии.

— Неужели из тех самых Борджиа? — удивилась Жанна. — Я полагала, они все вымерли.

— По крайней мере так она утверждает.

Они вышли из здания аэровокзала и направились к автостоянке. Мисс Морген подвела их к маленькому синему автомобилю, на дверце которого была нарисована симпатичная белая лошадка, взмахнула рукой, и обе дверцы и багажник гостеприимно раскрылись. Аннушка увидела, что половину багажника занимает большая клетка, в которой сидят четыре коричневых длинноухих зверька. Приглядевшись, она поняла, что это кролики, и очень удивилась: до сих пор коричневых кроликов ей видеть не приходилось. Мисс Морген поставила дорожные сумки, пестрые пакеты Жанны и Аннушкин чемодан рядом с клеткой и захлопнула крышку багажника.

— Не возражаешь, если я сяду впереди? — спросила Жанна. — Мы давно не виделись с Сироной и хотим поговорить.

— Мне все равно, — ответила Аннушка и стала пролезать через откинутое переднее сиденье, но в нерешительности остановилась: на заднем сиденье лежал зверь, которого она сначала приняла за собаку.

— Не бойся, Юлианна, садись! Мой котик подвинется. Дай место девочке, Брауни! — прикрикнула мисс Морген на зверя, оказавшегося и вправду котом невиданного размера и окраса — шерсть у него была коричневого цвета, почти того же оттенка, что у кроликов. Кот нехотя привстал и чуть-чуть подобрался, оставив Аннушке примерно треть сиденья. Она села и протянула руку, чтобы погладить кота и подружиться с ним, но он протянул ей навстречу толстую коричневую лапу с растопыренными когтями, и Аннушка свою руку тотчас отдернула. Кот поглядел ей прямо в глаза, широко зевнул и отвернулся.

— Ну и пожалуйста! — сказала Аннушка и тоже отвернулась к окну.

Мисс Морген села за руль, Жанна устроилась рядом, и машина тронулась.

Аннушка не слышала, о чем впереди переговаривались Жанна и мисс Морген, она устала от горя и слез и теперь просто смотрела в окно. Несмотря ни на что, Ирландия ей нравилась: даже у них в Пскове не было такой зеленой травы и такой чистой листвы на деревьях. Понравились ей веселые уютные домики вдоль шоссе и множество нешироких речек, через которые они то и дело переезжали. На пастбищах паслись стада чистеньких коров и овец, издали их фигурки казались игрушечными на фоне яркой зеленой травы, а сами пастбища были перегорожены невысокими каменными стенками. Вскоре она поняла, почему ирландская трава такая свежая и зеленая, а животные такие чистые: пока они ехали, на небо несколько раз набегали облака и поливали землю легким дождичком, а затем все снова заливало солнцем. Зеленые живые изгороди вдоль дорог были усыпаны красными ягодами боярышника и шиповника; ягоды были тоже промыты дождем и оттого казалось, что они покрыты свежим лаком. «Какая у них тут природа веселая», — подумала Аннушка, и на сердце у нее полегчало.

Они миновали небольшой уютный городок с красной кирпичной ратушей и часами на башне, переехали по старому каменному мосту неширокую речку, потом совсем недолго ехали по грунтовой дороге сквозь сплошные заросли терновника и наконец остановились перед темно-зеленой стеной леса. Здесь от основной дороги прямо в лес уходила узкая лесная дорога, перекрытая ржавыми железными воротами. От ворот в обе стороны отходила замшелая и местами обвалившаяся каменная стена, почти скрытая терновником и куманикой[10]. Мисс Морген вышла из машины и своим ключом открыла ворота. Она развела половинки ворот в стороны, потом вернулась за руль, и они въехали на лесную дорогу, казавшуюся совсем заброшенной и малопроезжей. Мисс Морген снова остановила машину, вернулась и аккуратно затворила и заперла ворота. Дальше ехали по лесу, дремучему и сумрачному. Деревья тут росли огромные и старые, с длинными бородами лишайников и серо-зеленой плесенью на черной коре, с большими как тарелки грибами-трутовиками на стволах, а земля вдоль дороги была завалена непроходимым буреломом.

Проехав через мрачный лес, они оказались на берегу озера, а потом дорога стала медленно подниматься в гору, и Аннушка увидела впереди три холма на плоской каменистой равнине. На вершине среднего, ближайшего к озеру холма что-то ослепительно сияло. Когда солнце на минуту забежало за тучку, Аннушке удалось разглядеть, что это стеклянная пирамида, которая то ли стояла на вершине холма, то ли возвышалась за ним. Рядом с пирамидой на фоне голубого неба вырисовывалось большое мертвое дерево: оно наклонилось с холма, подняв к небу две черные корявые ветви с длинными голыми прутьями на концах — будто великан угрожающе поднял руки. А когда они подъехали еще ближе, она разглядела под мрачным деревом стройную и тонконогую белую лошадку, как две капли воды похожую на ту, что была изображена на дверцах их автомобиля. Лошадка не двигалась, и Аннушка решила, что это скульптура. «Мы подъезжаем к Келпи», — сообразила она и с облегчением вздохнула: из-за кота Брауни, который так и не подумал подвинуться, ей пришлось сидеть на краешке сиденья, и у нее от неудобной позы уже ныла спина.