Книга Мешок с несчастьями - Дмитрий Щеглов

– А когда Сысой привез мешки из хранилища, он где обнаружил недостачу?

– Он ее не обнаружил, – отвечали кассирши.

– А кто обнаружил?

– Виолетта пришла и обнаружила.

Под конец следственного эксперимента, Настя попросила, чтобы ей отксерили те несколько листков, что являлись документом по приему инкассаторских сумок в кассу пересчета и в хранилище. Сысой нехотя это сделал и вместе с Иваном, своим молчаливым заместителем пошел провожать нас на выход.

– А машина, Мерседес где, неужели нам пешком идти, что мы хуже козы? – возмутилась Настя.

За нашей спиной как памятник возвышался начальник режима:

– Да, если бы не распоряжение управляющего, я бы вас ни в кассу пересчета, ни в хранилище никогда больше не пустил. Бумажки ксерь им… Что вы понимаете в банковском деле? Идите свою козу пасти.

Я решил его позлить.

– Понимаем или не понимаем, это отдельный разговор, он еще впереди. А вот как работает сигнализация, знаем. Толщину стен знаем. Шифры от всех сейфов знаем. Сказать вам?

Заместитель Иван смотрел осуждающими глазами на своего начальника. В его взгляде легко читалось: «Ну и дундук же ты, Сысой Соич». Так, по крайней мере, я расшифровал его косой взгляд.

Глава 12

Когда мы отошли от банка, я был зол, раздражен, и вообще не находил себе места. Выставить так нас перед кассиршами. Да не только перед кассиршами, сегодня же разнесется по городку слух, что мы имеем какое-то отношение к банковской недостаче, и иди там оправдывайся, то ли у тебя пиджак украли, то ли ты украл. Один Данила воспрянул духом. Когда мы отошли подальше, он с облегчением сказал:

– А ведь они все трое правы были! Я вчера, когда Виолетта напомнила про пустую коробку из под торта, сбегал за нею, схватил, и тут увидел, что за мною никто не наблюдает, взял и сунул в нее…

Договорить он не успел. Навстречу нам, из-за угла вывернулся Фитиль и Данила замолчал. Фитиль наверно через день по сантиметру прибавлял в росте. Тощий и длинный в широких шароварах и майке он смахивал на дворовую шпану из послевоенного кинофильма. Только кроссовки на нем были фирменные. И вот этого красавца приняли на работу в обменный пункт валюты. Он теперь считал себя Крезом. При виде нас, на лице его появилась ехидная усмешка.

– Задарма в банке работаем?

– Не твое дело, – огрызнулся Данила.

– Что обеднял «Рашен Бэнк»? А то ко мне в обменник переходите, я вас хоть морковкой кормить буду, чтобы с копыт не попадали. И работа легкая будет, открывать и закрывать перед солидными клиентами дверь.

Нам было не до него. Молча проглотив оскорбление, с намеком на парнокопытное животное, мы прошествовали дальше. Фитиль удивленно оглянулся.

– Здорово вас в банке обтесали, то языки как галстуки болтались, хоть ботинки ими чисть, а то усохли в момент, а?

Протащив мимо нас свои журавлиные ноги, он также быстро, как и появился, скрылся за углом. Я медленно приходил в себя. Ай да Данила! Ай да молодец! Удружил, называется.

Мы с Настей стояли как оплеванные. Только что вместе с нею мы на амбразуру кидались, защищая свое и Данилино честное имя, а он… Как он мог утащить эти сто тысяч долларов. Неужели, когда его Виолетта послала к тележке за пустой коробкой он сунул в него мешок под номером 13 и вынес его из банка? Хотя я помнил, что когда мы вышли из банка Данила зашвырнул коробку и она была пустой. Значит в банке, под шумок, пока сработала сигнализация куда-то сунул его. А я уже мысленно обвинил Сысоя, подумал, что супер баня попутала человека.

Даниле надо было выговориться. Тяжелый груз давил видно на него еще со вчерашнего дня.

– Рассказывай, – приказала Настя.

– В хранилище, когда я увидел, что остался один и за мной никто не наблюдает, я сунул его в пустую коробку, быстро закрыл ее крышкой и пошел к выходу. А потом на первом этаже вдруг вспомнил, что придется на выходе проходить стеклянный стакан, а там еще рамка металлическая, которая как в аэропортах, наверно реагирует на все лишнее и звенит и стал присматривать, где бы спрятать коробку в самом банке. Я же не знал, что у них дверь была нараспашку открыта. Вдоль стены на первом этаже идет, такая бордюрная доска, для красоты уложенная, туда я решил и спрятать, а пока сунул руку проверить, уместится или нет, и случайно задел кнопку. Тревожная сигнализация сработала. Помнишь, как все забегали, и ты стоял рот разинув, – Данила обратился ко мне, – я под шумок заскочил на минуту в туалет и сунул его в бачок. Там он, до сих пор и лежит.

Я представил Данилу, в тот момент, когда сработала сигнализация, как он со страху совал мешок в бачок полный воды и засмеялся, а Настя спросила:

– Он же намок наверно.

– Ничего с ним не будет, – ответил Данила.

– Надо как-то его вернуть его в банк, намекнуть им что ли.

– Да ты что, – остолбенела Настя, – так рисковать и вернуть, надо подумать, как его вытащить отсюда. Поделим на три части, до конца жизни хватит.

Я разозлился на своих друзей. Один спер мешок со ста тысячами долларов, другой его поддерживает, не видя в этом ничего криминального. За кого они меня принимают. Я круто развернулся и заявил своим друзьям:

– Или мы возвращаем эти доллары, или я с вами больше дела никогда не имею. Я никогда вором не был, и не буду им. Пусть в том вонючем мешке будет, хоть тысячу раз больше, сто миллионов долларов, вы меня не заставите к ним прикоснуться.

Данила тоже остановился и ошарашенно смотрел на меня:

– Ты что? Какие доллары. Там, в бачке, лежит пломбир. Я решил у них пломбир свистнуть. Их в кассе пересчета штук десять валяется. Я даже не знаю, зачем они столько купили. Там и одним делать нечего.

– Как пломбир? Какой пломбир? А где доллары? – возмущенно спросила Настя, как будто ее только что обокрали.

– Так ты мешок не брал? – с души у свалился камень.

– Не брал. Я в коробку переложил из кармана пломбир, а когда завыла сирена, забежал в туалет и сунул его в бачок.

– Ну и дурак! – Сказала Настя, – лучше бы ты в него сунул мешок с долларами, все равно нас обвиняют. А я обрадовалась мальчики, подумала, это вы умыкнули, раз вас обвиняют.

– Тьфу. Дура, – зло сплюнул Данила. – Неужели ты думаешь, что я стал бы деньги красть?

– А что здесь такого. Пломбир же спёр? – удивлялась Настя.

– Зачем он тебе? – не понял я.

Данила стал пространно объяснять:

– Когда грузило вешаешь на леску, приходится его зубами зажимать. Так вот я один раз зуб себе сломал, хорошо, что он молочный был, а то без зуба бы остался. А так пломбиром, раз и зажал, и еще номер на грузиле появился. Представляешь, у всех грузила обычные, а у меня номерные, кайф. Или орехи можно пломбиром щелкать.