Книга Сезон колдовства - Константин Кузнецов

— А тут и спорить нечего. Твои братья по ордену во многом правы, отзываясь о нас не столь лестно, — внезапно произнес Патрик.

— Вот как?..

— А что тебя удивляет?

— Честно признаться, я ожидал другого ответа, — не поверил я своим ушам.

— Ты ожидал услышать очередную ложь, муренмук. Люди привыкли лгать не только друг другу, но и самим себе. Наверное там, среди крохотных светил, должно существовать больше правды. Хотя судя по твоему лицу — я слишком хорошо думаю о лунных странниках.

Мне не пришлось ему отвечать. Патрик слишком хорошо умел выдерживать паузу и уводить разговор в другое русло. Он только коротко кивнул и вернулся к нашей встрече:

— Как я понял, ты собираешься продолжить свои поиски…

— Безусловно, — подтвердил я. — Лицедейство это или что иное, мне все равно. Главное, вернуть Неру.

— А как же Договор? — поинтересовался Патрик.

— Плевать я на него хотел, — огрызнулся я. — Этот мир уже давно не признает никаких законов, так на кой ляд мне поступать иначе!

— Неужели готов избавиться от Дорожного плаща?

— В конце концов это же не кардинальская мантия, — выдал я очередную жалкую шутку.

— Тут ты абсолютно прав, муренмук. Человеческая жизнь ценнее широкополой шляпы, — перефразировал меня монах и немного подумав, добавил: — Тогда, добро пожаловать в компанию рваных сердец, друг…

Сборы заняли совсем немного времени: Патрик обошелся небольшим мешочком, хорошенько подпоясал рясу и протянул мне новое одеяние.

— Что это еще такое? — уставился я на шерстяное облачение.

— Интересно, а как ты собираешься попасть в Цитадель?

— Ну, если честно, я предполагал, что найдется иной способ… — растеряно протянул я, но Патрик только покачал головой.

— Других способов нет и быть не может. Только через Скорбные ворота, прямиком в огненную печь. Минуя образ святой Марии-избранницы и семи ее отступниц. Так что примеряйте ваш новый образ брат Святус.

От «Игрока» мне все-таки пришлось отказаться. Слишком уж приметная вещичка. Взял только шестизарядный револьвер и дюжину запасных патрон. Впрочем, если наш замысел обратится провалом, то не поможет ни карабин, ни «Ослепляющий луч». Да что там луч: все ухищрения мира будут бесполезны в застенках кровавой инквизиции.

Сунув руки в рукава, я со смиренным взором вышел на улицу.

Издевательский смех слепца мог продолжаться еще очень долго, если бы мой испепеляющий взгляд не пронзил его, вынудив хохмача нервно вздрогнуть и зайтись в приступе кашля.

— Ты уверен, что он нам пригодится? — поинтересовался за моей спиной монах.

— Скажу так: с ним наша прогулка выйдет более короткой.

— Но допускать в святую обитель подобное зло… это по меньшей мере кощунство, — с сомнением заявил Патрик.

Я равнодушно пожал плечами:

— Когда в их стенах располагался папский легат, зло попадала туда чуть ли не каждый день. Так что ничего предосудительного мы не совершим.

— Хорошо, но исключительно в кандалах и под охраной, — парировал монах.

— А кто сказал, что я собираюсь отпускать его на волю?

— А еще — кляп в рот и рубаху-смирения, — тут же добавил Патрик.

На моем лице возникла едва заметная улыбка:

— Обряд святого очищения все еще в ходу, не так ли?

— В дни великой пятницы святое воинство проводит обряд излечения помешенных и одержимых в зале святого Густава- презренного, — подтвердил монах.

— Стало быть, мы прибудем как раз к сроку.

Слуга суккуба следил за нашим разговором не смея проронить ни слово — видимо, посчитал услышанное пустым трепом. Но когда мы спеленали его и усадили на повозку, не на шутку заволновался. Переступить порог бывшей обители догманианцев — первого инквизиторского легата для него было подобно превращению во прах. Впрочем, меня мало интересовали его страхи, главное — отыскать вериги бывшей пленницы, передать их поводырю, и ухватить след. Остальное — пустой треп.

Поправив уздечку и желая поскорее отправиться в путь, я ощутил на себе тяжелый взгляд Патрика.

— Что-то не так? — спросил я.

Ему было трудно обратиться ко мне с подобной просьбой, но он пересилил себя.

— Услуга за услугу, приятель, — осторожно начала монах. — Если бы я знал, что тебе это не под силу, то не попросил…

— Все что угодно, — не дослушав его до конца, согласился я.

Патрик облегченно выдохнул:

— Покажи мне Виолу. Умоляю тебя. Ненадолго, пускай даже на пару мгновений.

— Может быть все-таки не стоит, — мне захотелось его отговорить, но я вовремя остановился. На моих плечах повис долг перед этим человеком, и я был не вправе его переубеждать. Его выбор, это его выбор. Кто знает как бы я поступил окажись на месте Патрика.

Жена бывшего кардинала провинции Ратвиль была умна и хороша собой. Настоящая леди — она обладала не только изумительной внешностью, но и тонким умом. Но судьба слишком неблагосклонна к людям с подобными данными, и леди Виола не стала исключением. Ее увлечение сомнительными для церкви науками, вроде алхимии и астрономии сыграли с ней злую шутку. Зависть, ложь и предательство — в этой истории не нашлось даже капли банального благородства. Темные времена, животные нравы.

Это случилось лет так двадцать назад. Тогда Патрика именовали не иначе как Луише Сакрале. Кардинал пятнадцати провинций — самая крупная область, размером с целой подданство.

Одни поговаривали, что его завистники хитростью заставили кардинала покинуть родные стены, и отправиться в долгое путешествия по северному пределу. Другие, сетовали на его неукротимый нрав и жажду к приключениям. Так или иначе, но когда Луише покинул обитель, в дверь к нему постучалась беда. Его жена стала разменной монетой в сложном противостоянии за власть. Собраться по вере действовали до безобразия быстро. Суд и казнь состоялись в один день. Даже сам Всевышний был не в силах помешать коварному плану завистников.

Кардинал Сакрале не стал мстить. Придав тело жены огню, он приступил первую заповедь таинства. А когда сжег красную одежду и обрядный посох — символ кардинальской власти, все остальные разом. Тогда синод решил наказать наглеца, но в последний момент изменил свое решение. Луише вернул свое мирское имя и удалился в горы северной Гардии. Именно там — спустя какое-то время — я и нашел своего старого друга. Правда от человек которого я знал прежде, не осталось и следа — внешне он напоминал обтянутый кожей скелет, а его взгляд перестал различать время и пространство.

— Ты ведь понимаешь: ваше свидание продлиться всего ничего, — предупредил я монаха.

— Знаю.

— Может быть пару вздохов или один удар сердца, — продолжил я.