Книга Надрез - Марк Раабе
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Буг пожимает плечами, игнорируя колкость Виганд.
– А что там наша Сирена?
– Вы о Лиз Андерс? Насчет ее документалки? Тоже никакого ответа. Наверное, опять куда-то запропастилась в поисках нового материала.
– Глупости! Только вчера у меня под ногами в «Линусе» путалась. Не так уж она занята, чтобы позвонить не могла. – Буг сует руку в карман и чешет себе промежность. Потом опять поворачивается к Дэвиду. – Что там с твоим «ягуаром»? – Он вздергивает брови, и на его лбу пролегают глубокие морщины.
Дэвид, поджав губы, прячет телефон в карман.
– Мы можем перейти к сути дела? Ты ведь меня сюда позвал не о машинах болтать, верно?
– Ого, – ухмыляется Буг. – Ты что, до сих пор дуешься из-за этой истории с «Treasure Castle»?
– Так, вот только давай без твоих подколов.
– Ой-ой-ой, какие мы нежные! – Он снисходительно смотрит на Дэида, на его узкий нос с горбинкой, на серовато-зеленые глаза. – Ты украл идею, и тебя поймали на горячем. Что с того? Забудь уже об этом.
– Ничего я не крал, чтоб его!
Буг пожимает плечами.
– Ну и ладно. В шоу-бизнесе идеи витают в воздухе. Стоит только присмотреться, и… – Он выразительно щелкает пальцами.
Дэвид молчит.
– Сейчас идей нет?
– Ничего конкретного, – уклончиво отвечает Дэвид.
«А если бы и были, то черта с два я стал бы их с тобой обсуждать». Он отхлебывает кофе и чувствует, что рука чуть дрожит. Черт! Никто не умеет так вывести его из себя, как Буг.
Прищурившись, директор отдела новостей наблюдает за его реакцией.
– Знаешь, я тебе даже завидую, – вздыхает Буг. – Чтобы мне сделать хорошее шоу, пришлось бы похищать какую-нибудь знаменитость. – Он сует руки в узкие карманы дорогого костюма. – А что, отличный сюжет: «Обезумевший медийщик похищает супермодель». Преступления всегда привлекают внимание. И история Кристен это подтверждает. Почему бы нам не сделать шоу, на котором будут совершаться преступления? Рейтинг будет зашкаливать.
– Потому что есть черта, которую не стоит переступать, – напоминает Дэвид. – Преступления напоказ – это уже слишком.
– Эх ты… Вечно носишься со своей политкорректностью. Не знаю, как тебе вообще в голову могла прийти идея «Treasure Castle».
– Такие шоу, как «Treasure Castle», заигрывают с границей дозволенного. А преступления в прямом эфире эту границу подрывают.
– Заигрывают, подрывают… – Буг театрально закатывает глаза. – Это все просто слова. Как по мне, так заигрывай с этой границей, если тебе так больше нравится. Только не будь ханжой.
– Что ты пытаешься мне сказать?
– Я пытаюсь сказать, что прошу тебя подумать над идеей реалити-шоу о преступности.
– Что? – Дэвид едва не лишился дара речи. – Я тебя правильно понял? Ты хочешь заказать мне разработку шоу?
– Воспринимай это как шанс. Собственно, ты вообще должен быть мне благодарен.
Отмахнувшись, Дэвид идет к двери.
– Если тебе так хочется поговорить об этом с кем-то, то почему бы не обратиться к нашему глубокоуважаемому программному директору? Уверен, он будет в восторге. И уже он может передать это задание мне. Тогда официальная процедура будет соблюдена. У тебя все?
– Я с ним уже говорил, – невозмутимо отвечает Буг, и его губы растягиваются в насмешливой улыбке.
– Ты… что? – Дэвид замирает на пороге кабинета.
– С сегодняшнего утра, вернее, с визита Виктора фон Браунсфельда, я уже не просто директор отдела новостей. Я программный директор канала.
Дэвид потрясенно поворачивается к нему. Нужно время, чтобы он в полной мере осознал значение этих слов.
– Вижу, сюрприз удался на славу. – Буг ухмыляется. – Ты, кстати, первый, кто узнал об этом. Но поздравлять меня можно будет только завтра, когда будет подписан официальный приказ. Ты же знаешь, старик у нас консерватор и любит, чтобы все было как положено.
– Фон Браунсфельд лично назначил тебя программным директором?
– He himself[6]. И теперь я перед ним в долгу, а значит, должен что-то менять на канале.
Дэвид открывает рот, но не может произнести ни слова. Внутри у него все сжимается. Доктор Роберт Буг замер перед ним как воплощенный кошмар.
– Ну вот. И если хочешь и дальше работать здесь, тебе стоит всерьез отнестись к моей просьбе.
Дэвид ошеломленно смотрит на него – и ничего не может сказать.
Смартфон Буга звенит, пробивая дыру в тишине. Гризли тянется за телефоном.
– Редакционный отдел, – бормочет он. – Ну вот и все, дорогой мой. Звони, когда что-то придумаешь. И закрой за собой дверь. – Он машет рукой, точно отгоняя назойливую муху.
Дэвид выскальзывает за дверь, правда, так ее и не закрывает. Телефон в его пиджаке звонит в третий раз. Опять тот же номер. Опять полиция.
Берлин, 2 сентября, 10: 24
Габриэль, вперившись пустым взглядом в стену камеры № 5 в полицейском участке, прижимает к уху трубку радиотелефона.
«Ответь, черт возьми!»
«Он не ответит, Люк».
«Он ответит. Возможно, он не стал бы брать трубку, зная, что это я. Но он этого не знает».
«А что потом? Что ты ему скажешь? Привет, это я… В последний раз мы говорили двадцать лет назад, и добром это не кончилось, но сейчас мне нужна твоя помощь…»
Пи-ип… Пи-ип.
«Сколько раз тебе повторять? Он не ответит… и он тебе не поможет».
«Поможет! В конце концов, он мой брат».
«Вот как? А мне кажется, это ты всегда был ему братом. Но он тебе… Что-то я не припомню…»
С каждым очередным гудком холодные бетонные стены камеры точно сдвигаются. Габриэлю непросто находиться в этом замкнутом пространстве. И у него горло сжимается при мысли о том, что же случилось с Лиз.
Габриэль долго не решался позвонить Дэвиду. Некоторое время назад он увидел номер брата в телефонной книге Лиз – и с тех пор выучил наизусть. Но так и не позвонил.
Пи-ип… Пи-ип…
Гудки резко обрываются.
«Он сбросил звонок», – думает Габриэль, ошеломленно глядя на поцарапанный экран старого радиотелефона.
– Что же это за адвокат такой? – хрипло осведомляется полицейский, заглядывая в небольшое окошко в двери камеры. – Никогда его нет, когда он нужен, верно? Может быть, вам нанять кого-то другого?
