Книга Замаранные - Йон Колфер

Как они вообще меня нашли? Есть ли у Ирландца Майка что-то конкретное, или лишь список знакомых Зеба?

Я долго размышлял над этим вопросом, но потом мой разум погрузился в черные кольца сна. Верь в Боно.[33]

* * *

Слава богу. Наконец-то немного отдохну.

А потом, вы знаете, как это бывает, мне в голову пришла мысль. Одна из тех, что прогоняют сон так же, как сильный ветер уносит паутину.

Господи Иисусе.

Что сказала Делано? Иисусе. Не просто добрый старый Христос. И когда же я это слышал? Вчера. За день до этого.

Я моментально выскочил из постели. Парень с волосами из пенопласта. Лизун, проклятье, как его звали?

Я вспомнил еще до того, как вытащил визитку из кармана.

Фабер, адвокат. Со всей этой суматохой в ночном клубе я совсем про него забыл.

Делано повторила то, что слышала, иными словами: Иисусе. Это Фабер перетряхнул все в моей квартире.

Я принялся расхаживать по комнате, ударяя кулаком в ладонь. И перестал я это делать, только сообразив, как глупо выгляжу. Однако сидеть на месте я уже не мог. Фабер знает, где я сплю, и, очевидно, у него есть команда. Такой коротышка сам бы не справился. Ублюдок не смог бы даже микроволновку поднять.

Тут дело не в Зебе, а в Конни. Фабер убил ее – и теперь разыскивал меня.

Да, все сходилось. Господи, никто не станет убивать из-за того, что он лизнул чью-то задницу. Я видел, как Фабер приставал к Конни, и положил этому конец. Неужели все так просто?

Получалось слишком много желающих меня прикончить; так можно было запросто стать параноиком. Как часто язвительно повторял доктор Мориарти: «Знаешь, что я тебе скажу, Дэн? Из того, что все стараются тебя достать, еще не следует, что ты не безумен».

Я всегда считал, что в этом предложении слишком много отрицаний.

Три часа спустя я все еще размышлял. Старые серые клеточки продолжали выдавать теории, которые я обсуждал с Призрачным Зебом.

«Фабер убил Конни».

Может быть.

«А откуда ты это можешь знать?»

Потому что безумная леди использовала его любимую фразу.

«Но это чертовски тонко, как говорили Риггс и Мерта».[34]

Но на таких тонкостях стоит мир. Спроси Джорджа В.

«Итак, если считать, что это Фабер. Почему?»

Потому что Конни отвесила ему пощечину. Потому что он псих.

«Не слишком ли серьезная месть за пощечину? К тому же Фабер не из тех, кто носит оружие».

А как насчет его команды? Ты не знаешь, кто носит для него сталь.

«Хороший довод».

Благодарю.

«Значит, мы пойдем в полицию».

Только не мы, а я. Но я не хочу, чтобы полиция копалась в моих делах.

«Потому что это типичное гангстерское убийство».

Точно. Так что мы будем делать дальше?

«Ага, теперь снова мы?»

Я переключился на Томми Флетчера. Он снова стал капралом после того инцидента, когда облил овцу бензином, поджег ее, а потом съел здоровенную порцию. Там еще было полно самогона. Томми лежал животом вниз на обрыве, выходящем на ничейную полосу, и палил из автомата по диким собакам.

– Ты стреляешь по шавкам, капрал? – спросил я у него.

– Не-е-е, – с ухмылкой ответил Томми. – Я стреляю рядом с шавками, чтобы посмотреть, как они подпрыгивают.

Я прикрыл глаза и почувствовал, как сон наваливается на меня, словно волна тяжелого тумана.

Стрелять рядом и смотреть, как они подпрыгивают. Почти то же самое, что ничего не делать. Агрессивная пассивность.

Саймон был бы горд.

* * *

Я встретился с Зебом во второй раз, когда работал вышибалой в Бруклине, в клубе под названием «Квирс», который рассчитывал привлечь внимание голубых, но в склонном к иронии Нью-Йорке полюбился разным артистичным придуркам. Не самые лучшие времена в моей жизни – босс заставлял вышибал носить жилеты с блестками и красить брови и ресницы. Если бы у меня был свой веб-сайт, то фотографиям из этого периода моей жизни там не нашлось бы места. К счастью, период оказался коротким, я продержался всего неделю, потом у меня на веках появилось раздражение. Пришлось выбирать: купить на свои деньги гипоаллергенную косметику или уволиться. Я выбрал второе.

Так вот, я стоял у входа в «Квирс» в свой последний рабочий вечер, размышляя о том, что коэффициент дерьма поднялся примерно до двухсот процентов, если вышибала должен красить ресницы, когда появился парень с лицом, размалеванным до предела. Я положил ему ладонь на грудь, чтобы он увидел, какая большая у меня рука.

– Сэр, ничего не говорите. Вы сюда не войдете.

Но что-то в его лице показалось мне знакомым. Он был похож на одного из парней группы «Би Джиз» после нескольких трудных лет.

– Да брось, приятель, – заныл он. – У меня полно наличных. Хочешь посмотреть?

Я не хотел смотреть. Достаточно помахать наличными больше пяти секунд перед ночным клубом, как кто-нибудь непременно затеет драку.

– Нет, сэр. Пусть они останутся в вашем кармане.

Он продолжал меня игнорировать, что начинало входить у него в привычку, и вытащил свернутые в рулончик полтинники, которыми легко можно было заткнуть лаз в крысиную нору.

– Знаешь, что это такое?

Я слегка надавил на него кончиками пальцев, чтобы заставить отступить на пару шагов.

– Да, знаю, сэр.

– Нет, сэр. Вы не знаете. Вы только так думаете. – Пьянчуга постучал себя по носу, словно там прятался большой секрет. – Это вот я получил за пару силиконовых сисек и подтяжку живота. Отличная работа. Если ты меня впустишь, я дам тебе штуку. Ну, так как? Тысяча долларов за один шаг в сторону.

Я остался стоять на прежнем месте, но вовсе не потому, что меня нельзя купить, а по той простой причине, что этот тип думал, будто у него получится меня купить, по крайней мере, для меня это имеет значение.

– Извините, сэр. Уберите свои деньги.

В этот момент парень посмотрел мне в лицо, возможно намереваясь продолжить переговоры, но тут между нами проскочила искра.

– Эй, – пробормотал он, покрутив пальцем. – Я тебя знаю.

Тут и я его вспомнил. Бледное лицо, блестящие глаза. Доктор из Ливана.