Книга 9 жизней Антуана де Сент-Экзюпери - Тома Фрэсс

* * *

Ему казалось, что он обращается к людям изнемогающим, которые, не зная о своем былом величии, не могут даже ощутить болезненность разрыва, их разобщившего. То есть эта книга стала его выступлением против духа своего времени, против условий, которые способствуют человеческому унижению. Он писал: «Все потускнело. Одеревенело. Но человек не догадывается о несчастье, не оплакивает утраченную полноту, он радуется свободе – свободе небытия». На самом же деле, человека уже и нет более, а есть народ, некая общность, состоящая из роботов или муравьев. И писатель приходит, чтобы противопоставить что-то тем «певцам свободы», что внесли свой вклад в деградацию человечества. Он говорит нам: «Я понял: человек – та же крепость. Вот он ломает стены, мечтая вырваться на свободу, но звезды смотрят на беспомощные руины». Все эти люди ищут лишь одно – голос, который мог бы направить их к самим себе. И Сент-Экзюпери стремится восстановить храм, поощрить людей к воссоединению с реальностью, лежащей у его основания, с духовной реальностью. Он считает, что человечество пребывает в израненной реальности, «потому что храмы мертвы и засыпаны песком, потому что здесь лишь корабли, получившие пробоину и потерявшие драгоценный груз полумрака и тишины; голубая вода неба хлещет в обвалившиеся купола, и тихо шуршит песок, всыпаясь сквозь трещины стен. А голод, от которого страдают люди, не утолен». Корабли, о которых тут идет речь, и должны были плыть к этой цивилизации, основанной на взаимообмене и взаимной помощи, в которой люди могли бы жить многие века в рамках совместного творчества. Он стремится воссоздать ту чудесную сеть, которая восстановила бы людей в их истинных масштабах. Он пытается поднять из руин «силовые линии», сделать так, чтобы люди не были больше подобны «потоку, рожденному грозой. У такого потока нет надежного русла, и он умирает бесплодным, не перевоплотившись дорогой в дерево, в траву». Вся деятельность Каида в его произведении и сводится к попытке поставить человека на место разрозненных существ, построить «плотины в горах, чтобы удержать воды», в противовес естественным склонам, которые приводят лишь к уничтожению чуда, таящегося в каждом из людей.

Его попытка изменить устоявшиеся взгляды задыхающихся людей основана на глубоком доверии. В самом деле, «кто упрекнет кедр за то, что он еще семечко, росток или растет не так, как надо?». Его Каид спокойно говорит об этом: «Его дело расти. Ошибка за ошибкой, и поднимается кедровый лес, благоухающий в ветреный день птицами».

* * *

Но каким должен быть тот человек, которого он хотел бы в нас увидеть? Во-первых, способным удивляться – это верный урок, полученный им еще в Сен-Морис-де-Реманс. Он пишет: «Я ищу того, кто похож на окно, распахнутое на море». Однако не забыл он и урок, который будет выражен в его «Планете людей». Ему хотелось бы, чтобы человек раскрылся, соизмеряясь со стоящим перед ним препятствием. Да, жизнь, которую он предлагает, проявляется в способности удивляться, но она также является и реальностью боя. Он утверждает: «Мне нужен тот, кто напряжется и одолеет подъем, пусть это будет невысокая горка, в будущем он поймет все другие куда лучше, чем мнимый знаток, с чужих слов рассуждающий о доброй сотне гор». Человек его восхождения – это тот, кто весь исцарапан в кустарниках, кто падает в канавы, кто срывается, отбивается от камней, но продолжает двигаться вперед. Потому что чем дальше он продвигается вперед, тем лучше он становится. Он и не думает отрицать боль при родах, предшествующую рождению человека. Но он уверяет нас, что этот путь страдания, свойственный человеку и весьма далекий от существования муравья в муравейнике, и является единственно возможным. Борьба с препятствиями – и есть способ, позволяющий сделать так, чтобы новое появляющееся существо наполнилось чем-то, например, ответственностью за свою собственную жизнь. За свою жизнь во всей ее широте и самоотверженности. Так некая особь сама становится мостом и путем, ведущим к человеку во всей полноте этого понятия. И он приходит, чтобы научить нас тому, что все дело – в пройденном пути, который суть освобождение от старой кожи, страдание, предшествующее изменению. А следующий человек становится символом вечного становления, недостижимого по сути, ибо «значимо только направление», потому что «важно идти, а не прийти куда-то, ибо приходим мы только в смерть». Идущий человек проходит между двумя бескрайними пространствами, между непоправимостью прошлого и неожиданностью будущего. Автор пытается убедить нас в том, что сама реальность этого человека, идущего вперед, заключается в преодолении препятствий, потому что тот, кто идет, «сбивает о камни ноги, кровавится о шипы, карабкаясь по склону, срывает до крови ногти». То же движение вынуждает его отбросить частицы своего старого состояния, он раздирает свою плоть о скалы, и это приводит к постепенному избавлению от индивидуализма, к проявлению себя во всей своей широте. Автор пытается предостеречь нас от фантазий, связанных с погружением в блаженство. Его Каид говорит нам: «Сожалеть о полученных ранах – все равно что сожалеть о том, что родился на свет или родился не в то время. Прошлое – это то, что сплело твое настоящее». И по ходу книги вся жизнь начинает напоминать непрерывный бой. Ведь автор не забыл строения, увиденные в аргентинских равнинах, потрепанные ветром и побитые дождем. Все это выведено в образе дерева, потому что «кедр не спит, день и ночь он ведет борьбу, оборачивая в глубинах ствола себе на пользу те же самые частички враждебного мира, которые могут послужить его погибели». Он нам напоминает, что кедр, то есть человечество, растит себя каждую секунду в обстановке, мало отличающейся от боя[44].

Человек, таким образом определяемый, становится строителем, созидателем. И его постройки укрепляются тем, что он вкладывает в свою работу. Если он просто созерцает или размышляет, его медитация – это лишь пустая рефлексия о будущем. Автор устами Каида выражает следующую мысль: «Мне явилась новая истина: приуготовлять будущее – значит всерьез заниматься настоящим. Тот, кто устремлен к будущему, а оно не более чем его собственная фантазия, истает в дыме утопических иллюзий». И вот человек – это уже рука, складывающая камни будущего здания. А путь, который нам предлагается, – это не путь бескровных вычислений, это путь действия. Это путь францисканцев, потому что написано: «Ты не можешь предвидеть будущего, ты можешь позволить ему быть». Благодаря творчеству человечество открывает для себя горизонты общности. После борьбы, связанной со строительством своей собственной жизни, человек начинает участвовать в развитии общества, в творчестве, основанном на энергии и решимости, которые каждый вкладывает в свою работу. Человек, заняв место в пережитом им настоящем, приходит к свету будущего всего человечества. Автор констатирует, что «народ занят, и мало-помалу возникают дворцы, водоемы и висячие сады». Совместная работа, в свою очередь, изливает свет на человека, потому что он может жить лишь тем, что отдает. Автор находит слова для своей интуиции и отмечает, что «на строительство храма нужен век, и целых сто лет богато сердце зодчего. Вкладывая, растешь и растишь возможность выкладываться». Он утверждает, что не любит «людей с омертвелым сердцем», потому что «тот, кто не тратит себя, становится пустым местом».