Книга Молодость - Паоло Соррентино
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дочь заходит. Мать смотрит ей вслед.
На светлых раскаленных деревянных скамейках сидят Мик и Фред. Узкие полотенца закрывают гениталии. Мик и Фред обливаются потом. Кажется, они вот-вот умрут.
Они сидят молча, обессиленные из-за стоящей в сауне страшной жары, как вдруг невероятное зрелище возвращает их к жизни.
Появляется величественная женщина в халате. Снимает халат.
Под халатом ничего нет.
Она сказочно красива, у нее совершенное тело. Чудесное создание (иначе ее не назовешь) двигается невероятно изящно и женственно. Она расстилает на скамейке полотенце и плавно ложится на него. Не обращая внимания на свою наготу и на присутствие двух пожилых мужчин, она закрывает глаза и забывается.
Женщина не только чувствует себя непринужденно, она словно создана для того, чтобы смущать весь остальной мир.
Взволнованные, Фред и Мик смотрят на нее так, как смотрят на сверхъестественные, а значит, необъяснимые явления. Им требуется немало времени на то, чтобы вновь обрести ясность мысли. Они принимаются что-то шептать друг другу так, чтобы лежащее рядом совершенство их не слышало.
– Это кто?
– Как кто? Мисс Вселенная, – отвечает Мик.
– Неужели она? Совсем не похожа.
– Насмотрелась фильмов про роботов, вот и преобразилась.
Фред не смеется. Не может. Он глядит, как в тумане, на Мисс Вселенную, чья красота лишает его сил.
– Знаешь что, Фред? Мы так много говорим о мочеиспускании, что совсем забыли о том, что этот орган выполняет и другие функции.
– Мик, не строй себе иллюзий!
– Иллюзий? Слушай, теперь изобрели такие таблетки…
– Но ведь это насилие над реальностью.
– Ну и что? А чем я занимался всю жизнь, снимая кино?
Мисс Вселенная непринужденно сдвигает ноги на несколько сантиметров, совсем чуть-чуть, но наших друзей это приводит в еще большее смятение.
– Да ей этого не нужно, Мик. Ей нужно тело, которое соответствует ее собственному телу. Секс похож на музыку. Нужна гармония. И она права. Мы больше не способны подарить гармонию, Мик.
Оба готовы расплакаться, но в это время к ним приближается служащий отеля.
– Мистер Бойл, к вам посетитель.
Мик фыркает:
– Вы не видите, что мы переживаем последнюю великую идиллию в своей жизни? Кого там нелегкая принесла?
– Бренду Морель.
А вот и гений. Бренда Морель, некогда таинственная femme fatale. Она сидит в кресле прямо, в выверенной позе. Ей за восемьдесят. Несколько лифтингов. Небольшое колье с бриллиантами, светящимися собственным светом, надето на шею, морщины которой оказались упорнее, чем пластический хирург. Каскад светлых волос, вызывающих подозрение, что это парик.
Она ждет и, пока ждет, ловко проводит языком по зубам – чтобы идеально подогнанный протез случайно не был запачкан помадой.
Мик заходит в отдельную гостиную, где его ждет Бренда, и начинает бурно выражать радость и восторг. Она нет. Она держится строго и отстраненно.
– Бренда, какой сюрприз, какой приятный сюрприз! – Привет, Мик.
Они целуются в щеку.
– Ты великолепна, Бренда. Само сияние и сексуальность.
– Ты перепутал тысячелетие, Мик.
Он нарочито смеется.
– Ну что? Не вытерпела? Знаешь, мы только что дописали новый вариант сценария. Мы мучились с финалом, и вот как раз вчера – эврика! – мы его нашли. Раз уж ты приехала лично, получишь сценарий, так сказать, из первых рук. Кстати, разве ты не говорила, что останешься в Лос-Анджелесе? Как тебя занесло в Европу?
Бренда серьезно смотрит ему в глаза.
– Сколько лет мы с тобой знакомы, Мик?
– Господи, так сразу и не припомнишь! Дай-ка я посчитаю, значит…
– Мы знакомы пятьдесят три года. А в скольких картинах мы работали вместе?
– В девяти, десяти.
– В одиннадцати. Неужели ты думаешь, что после пятидесяти трех лет дружбы и одиннадцати картин я стану морочить тебе голову?
Мик растерян.
– Да нет. Я этого не заслуживаю.
– Вот именно, не заслуживаешь. Ты заслуживаешь, чтобы я выложила тебе все как есть. Поэтому я оторвала от дивана задницу и прикатила сюда из Лос-Анджелеса. Поговорить с тобой напрямик.
Бренда говорит это серьезно, почти сурово. Мик озадачен.
– Я понял. Слушай, Бренда, если это из-за двадцать первой сцены, в которой о тебе сказано “некрасивая, увядшая, бледная тень былой красавицы”, так это поэтическая вольность. Естественно, во время съемок все будет иначе. Я хочу, чтобы ты выглядела потрясающе. В тебе сохранились нетронутыми и должны впредь сохраниться тайна, очарование, делающие тебя дивой, над которой не властно время.
– Не пытайся лизать мне задницу, Мик! Иначе, учитывая то, что я собираюсь тебе сказать, я совсем разозлюсь.
– Почему? Что ты собираешься мне сказать?
– Я не будут сниматься, Мик.
– Что?
– Мне предложили сериал в Нью-Мексико. Контракт на три года. Бабушка-алкоголичка после тяжелого инсульта. Старушка с характером. Так я оплачу пребывание Джека в общине для наркоманов, киношколу внучке Анджелине, долги моего мужа-кретина, и еще мне хватит денег на виллу в Майами, о которой я мечтаю четырнадцать лет. Вот что я собиралась тебе сказать.
Мик возмущен, он почти кричит:
– Но ведь это кино, Бренда! А там – телевидение. Телевидение – это отстой.
– Телевидение – это будущее, Мик. Честно говоря, это уже настоящее. И вообще, давай начистоту, а то в нашей среде никто не говорит начистоту. Тебе уже восемьдесят, и, как и многие твои коллеги, с годами ты сдулся. Твои последние три фильма, Мик, – полный отстой. Точно говорю тебе, на мой взгляд и на взгляд всех остальных – полный отстой!
Мика Бойла вот-вот хватит инфаркт. Он кричит, хотя ему не стоит этого делать, учитывая возраст и артериальное давление.
– Что ты себе позволяешь?! Да что ты себе позволяешь?! Что ты себе позволяешь?! Хочешь говорить начистоту? Давай начистоту. Если бы не я – а я вел, веду и буду вести себя с тобой благородно, – ты бы так и сидела под письменными столами у тогдашних продюсеров. Пятьдесят три года тому назад я вытащил тебя из трусов жирных продюсеров и сделал из тебя актрису.
Теперь Бренда пылает от гнева. Она тоже кричит:
– Ах ты, говнюк! Мне у них в трусах было очень хорошо. Знаешь почему? Потому что мне там нравилось. Я никому ничем не обязана. Я всего добилась сама. Я оплатила учебу в Актерской студии, чистя сортиры во всем Бруклине, а еще благодаря маме, которая ради меня влезла в долги. Я вошла в Голливуд с парадного входа благодаря себе самой. Когда меня видели Мэрилин, Рита и Грейс, они могли обосраться со страху. Все это написано в моей автобиографии. Ты ее читал?
