Книга Драгоценность - Эми Эвинг

Рейвен!

Невероятным усилием воли я сдерживаю порыв броситься к ней через всю комнату и крепко обнять. Она одета в платье-кимоно, похожее на то, в котором я видела ее в последний раз, но макияж и прическа гораздо более сдержанные, и она по-настоящему красива. Мне становится нехорошо, когда я вижу, кто стоит рядом с ней. Это мясистая женщина с Аукциона, та самая, с жестокими глазами. Ее необъятная фигура обтянута темно-серым платьем, каштановые волосы уложены в пучок нелепой квадратной формы. Она увлечена беседой с миниатюрной дамой, и, когда они обе поворачиваются к нам, я вижу, что это Курфюрстина. Она выглядит на удивление молодо, а ее платье поражает ярким, почти вызывающим, оттенком розового.

И у нее за спиной стоит – такая маленькая, что ее едва видно, – Далия.

Она уже не та, что была в комнате ожидания. Золотистое платье сложной драпировкой обвивает ее худенькую фигурку, ярко-рыжие локоны уложены в высокую прическу. Все это ей совсем не идет, и она выглядит старше своих лет, напоминая девочку, нарядившуюся в мамино платье. Мне почему-то кажется, что в простеньком сарафане она была гораздо милее.

– Добрый вечер, дамы. – Герцогиня просит внимания. Нас пять пар, включая и меня с герцогиней. Среди суррогатов я узнаю «львицу» и «торт-мороженое».

Тяжело смотреть на девочек. Очевидно, всем нам даны одни и те же инструкции – никакого общения друг с другом, – и мы пытаемся их соблюдать, правда, не совсем успешно. Я не могу скрыть улыбку, переглядываясь с Рейвен, а она не скрывает разочарования от невозможности поговорить со мной. Далия смотрит на меня с надеждой и волнением. Львица косится на нас с подозрением.

– Ваша королевская милость, – обращается герцогиня к Курфюрстине, – для меня большая честь, что вы решили посетить мой скромный ужин. Я знаю, у вас было много приглашений.

С этими словами герцогиня делает низкий реверанс. Другие дамы следуют ее примеру, опускаясь чуть ли не до самого пола, утопая в своих пышных юбках. С некоторым опозданием, мы тоже приседаем. Но только «львица» и «торт-мороженое» делают реверанс по правилам. Я никогда не преуспевала в этикете и сейчас слегка покачиваюсь, но все равно я само изящество в сравнении с Рейвен. Наблюдая за выражением ее лица, когда она пытается присесть в своем кимоно, я корчусь от смеха. Приходится до боли закусить губу, чтобы не расхохотаться вслух.

– Мне очень приятно, – отвечает Курфюрстина. Голос у нее такой же детский, как и личико. – Я не могла пропустить ужин с дамами из четырех старейших домов. Может быть, пройдем к столу?

Недовольство вспыхивает на лице герцогини, но его тут же сменяет маска радушия.

– Конечно, – говорит она, жестом приглашая всех сесть. Стулья расставлены парами, в которых один большой, с изогнутыми деревянными подлокотниками, а другой – обычный, с прямой спинкой. Лакеи, все это время стоявшие молчаливыми статуями вдоль стен, оживают и торопятся отодвинуть дамам стулья. Я сажусь и с ужасом оглядываю многочисленные столовые приборы, выложенные у моей тарелки; я, конечно, учила, для чего предназначена та или иная вилка и ложка, но сейчас все вылетело из головы, и я не могу вспомнить, что к чему. Я перевожу взгляд на Рейвен, которая, кажется, озадачена не меньше моего.

Отвлекаясь от приборов, я изучаю женщин… хозяек четырех домов-основателей. Эти дамы – потомки семей, которые основали Одинокий город. Совершенно очевидно, что одна из них – герцогиня дома Озера. Я помню, что символом еще одного дома был цветок.

– Должна признаться, Пёрл, я удивлена, что мы вообще здесь собрались, – говорит герцогине хозяйка Рейвен. – Когда в последний раз ты покупала суррогата?

Герцогиня отвечает с ядовитой улыбкой.

– Да будет тебе, Эбони, не делай вид, будто сама не знаешь ответа на этот вопрос.

– Не с тех ли пор, как родился ваш сын, Пёрл? – встревает Курфюрстина. – Девятнадцать лет – слишком долгий срок ожидания. Я восхищаюсь вашим терпением!

– Благодарю вас, Ваша светлость, – отвечает герцогиня.

Подают закуски – салат из зелени, редиса, груши и спаржи со сливочным соусом. Так вкусно, что мне хочется разом все проглотить, но герцогиня лишь ковыряет салат вилкой и отодвигает свою тарелку. Я долго смакую послевкусие острого соуса и сладкой груши, после того как у меня тоже забирают тарелку.

– Скажите, Александрит, – обращается Курфюрстина к хозяйке «торта-мороженого», когда приносят вторую смену блюд – жареную утку с цикорием и инжиром, – как вам понравился Аукцион? Я знаю, вы там были впервые.

– О, это было восхитительно. – Дама в шелковом платье цвета бронзы заходится от восторга. Она смуглая и молодая, почти ровесница Курфюрстины. Я вспоминаю ее – это она поднимала бронзовые весы. – Герцог дома Весов был так рад, что я вернулась домой со столь впечатляющим суррогатом. Он уверен, что наша дочь будет идеальной.

Герцогиня дома Озера, герцогиня дома Весов… стало быть, остаются две графини. Мой взгляд мечется между хозяйкой Рейвен и хозяйкой «львицы», самой старой за этим столом, женщиной с морщинистой кожей и седой как лунь. На ней красное платье с длинными, по локоть, перчатками. И тут я вспоминаю, что это она торговалась за меня с Курфюрстиной. Графиня дома Роз.

– Похоже, все, кто может, получат дочку в этом году! – восклицает Курфюрстина.

– Несомненно, недавнее рождение вашего сына вдохновило дам из Жемчужины, – с иронией замечает герцогиня.

Курфюрстина смеется.

– Ах, да, полагаю, так оно и есть. И Курфюрст желает обручить маленького Ларимара как можно скорее.

– Он должен это сделать, Ваша светлость, – произносит герцогиня, и в ее голосе звучат нотки снисходительности. – Как только он объявит своего сына наследником престола, – а мы все ожидаем, что это произойдет на королевском балу, – мальчик должен быть помолвлен в течение года. Таков закон.

– Я хорошо знаю законы этого города, – резко отвечает Курфюрстина.

– И все-таки вы купили суррогата, – замечает графиня дома Роз. – Почему вы так торопитесь обзавестись дочерью?

– Как вам сказать, – отвечает Курфюрстина. – Мой муж хочет видеть продолжение своего рода через сына, но я всегда мечтала, чтобы после моего ухода городом правила моя дочь. Мне кажется, женщина более чувствительна к нуждам своего народа. И я бы хотела осчастливить какого-нибудь юношу из Банка, как в свое время это произошло со мной, когда меня выбрал наш любимый Курфюрст. Я думаю, это справедливо – отблагодарить округ, который меня воспитал. Разве вы не согласны, Пёрл?

Ее слова, похоже, не по душе особам королевских кровей. Герцогиня дома Озера так крепко сжимает вилку, что ее карамельная кожа белеет на костяшках пальцев.

– Как Вашей светлости угодно. – Она обращается к хозяйке Рейвен. – А ты что скажешь, Эбони? Будет ли дом Камня праздновать рождение дочери, как и все? Или мы опять увидим тебя на Аукционе в следующем году?