Книга Такси заказывали? - Анна Дубчак

Валентин Пузырев смотрел на своего друга, мягко говоря, как на сумасшедшего. Он, конечно, так ничего и не понял.

— Может, Гриша, ты мне все-таки расскажешь что-нибудь?

— Нет, Валя, я не могу, не имею права впутывать тебя в такие дела. Поверь, у меня большие неприятности, но отвечать за все должен только я. Если бы ты только знал…

И в эту минуту в гостиную вошла Тамара Пузырева с большим подносом, на котором стояли тарелки с закуской, бутылка коньяка и рюмки. Все это она приготовила на скорую руку, действуя по совету Олега Васильевича, который попросил ее как следует угостить гостя, чтобы у того поскорее развязался язык.

— Сейчас я принесу рыбу под майонезом, — сказала она тоном ничего не подозревающей радушной хозяйки, — а вы пока выпейте, закусите, меня не надо ждать, я на кухне кормлю детей… Да, кстати, Олег Васильевич ушел…

И она вышла из комнаты.

Белобородов, когда они остались одни, нервничая, попросил Валентина налить полрюмки коньяку. Выпил один раз, второй, а потом, махнув рукой, выпил еще две, посидел немного, задумавшись и заговорил:

— Ладно, я тебе скажу, ты ведь мой друг… Значит, так. Все началось, когда я шел по улице Бахрушина и мне срочно понадобилось позвонить к себе в кондитерскую… Ты же знаешь, что я купил маленький магазин в Никольском переулке, который переделал сначала в пекарню, а потом и в кондитерскую?

— У тебя кондитерская? Первый раз слышу. Что ж, поздравляю…

— Так вот, иду я себе и вдруг вижу: телефонная будка, а рядом лежит человек… весь в крови…

— Какого числа это было?

Стало ясно, что Валентин теперь будет задавать вопросы в расчете на то, что их услышит спрятавшийся Горностаев-старший.

— Двадцать первого… Сам понимаешь, кровь, мертвый человек и вокруг — никого. Что я должен был сделать? Позвонить в милицию. Что я и сделал. Но кроме этого, мне просто необходимо было позвонить как я уже сказал, в кондитерскую. Так вот труп лежал немного поодаль от будки, словно человек не сразу погиб, а сначала оставался живым и даже успел сделать несколько шагов от будки… То, что он был застрелен именно там, я не сомневался — телефонная трубка была еще в крови и болталась. Словом, я достал носовой платок, взялся с его помощью, чтобы не испачкать руки и не оставлять отпечатков пальцев, за трубку и позвонил. Сначала к себе, сказал своему человеку, сколько привезти сахара и яиц а потом собрался уже звонить в милицию, увидел, что на полочке в будке лежит газетный сверток, который я не сразу заметил. Я же нервничал… Я осторожно развернул его и увидел несколько дискет. И мне сразу стало все ясно! Само провидение дает мне в руки какие-то секретные материалы. Я это кожей почувствовал! У меня вообще нюх на эти вещи. Понимаешь, я в последнее время смотрю столько триллеров, что только очень глупый и недалекий человек не поймет, из-за чего был убит этот несчастный. Все дело ведь в дискетах! Словом, я взял этот сверток, позвонил в милицию и уехал.

— Скажи, а где ты сейчас живешь и как оказался на улице Бахрушина?

Этот вопрос был задан в расчете на то, что его услышит Олег Васильевич.

— «Где-где»?! — передразнил Валентина уже слегка опьяневший Белобородов. — Прямо возле театрального музея и живу, на Бахрушина, я же купил себе новую квартиру… Просто случилось так, что мобильник свой я в машине оставил, а дома какой-то негодяй перерезал телефонный кабель…

Сергей, слушая все это, подумал, что отец непременно проверит, действительно ли в доме, где проживал кондитер, 21 декабря был перерезан телефонный кабель. Хотя Белобородов говорил весьма убедительно.

— И что было потом?

— Я принес сверток домой, достал дискеты — их было всего четыре…

После этих слов Олег Васильевич чуть слышно присвистнул.

— … и вставил в компьютер, но тут же понял, что без знания паролей я их не вскрою. Каково же было мое удивление, когда я случайно обнаружил его — это была обычная надпись, сделанная простым карандашом на бумажном ярлыке дискеты, одно-единственное слово на английском языке… Когда я открыл первую дискету, а они шли под номерами, меня бросило в пот. Я понял, что ко мне в руки попала секретная информация о готовящихся в Москве террористических актах! Ты веришь мне?

— Конечно, верю… В какое время живем?!

— И вот тогда-то меня черт и попутал. — Белобородов схватился за голову. — Я решил заработать на этом. Вот так-то вот… Черт, не хотел же тебе ничего рассказывать…

— Но ты же должен кому-то открыться, я же твой друг.

— Ладно, продолжаю… Первым планировалось взорвать банк на Неглинной… И я вышел на управляющего…

— Сергей — шептала, жарко обдавая его своим дыханием, Маша, — разве такое бывает? Мне кажется, что я сплю и нам все это снится!

— Тихо, давай послушаем дальше…

Но дальше рассказ Белобородова в точности совпадал с тем, что рассказывал о не известном тогда еще никому кондитере Олег Васильевич. И про заказанное такси, и про Тверской бульвар (где была назначена встреча с Филипповым — управляющим банком), который в ту минуту показался ему подозрительным, и про то, как Белобородов испугался, что его арестуют, и попросил таксиста провезти его еще немного. После чего, оставив торты вместе с опасной дискетой прямо на сиденье машины, бросился в первую попавшуюся подворотню и затаился.

— Так тебя арестовали? Чего же ты теперь-то боишься? — спросил Пузырев, и по его внешнему виду было нетрудно догадаться, что в глубине души он откровенно презирает сидящего перед ним бывшего одноклассника, решившего погреть руки на чужой беде.

— За те торты я не переживаю, у меня их нет и доказать мою причастность к ним будет невозможно, я уже об этом думал. Но ведь я имел глупость вызвать такси, ты понимаешь? То есть таксист, обнаруживший в торте дискеты, не будет молчать и непременно сообщит, если уже не сообщил, об этой находке в милицию. И он скажет, кого вез с этими проклятыми тортами и откуда. В Никольском переулке есть только одна кондитерская, откуда могли вынести торты. Да и сделать их могли тоже только там, это можно определить с помощью химической экспертизы, если взять разные там смывы, соскобы…

— Да, я вижу, ты неплохо осведомлен о методах работы наших органов, — попробовал пошутить Пузырев.

— Вот я и решил, что надо срочно закрыть мою кондитерскую. Я распустил своих людей, пригласил одного знакомого декоратора из театра, который чисто внешне превратил мою кофейню в заброшенное, недействующее заведение. Ты бы видел, какую дверь мы поставили вместо новой! Даже паутиной опутали и присыпали сахарной пудрой, словно пылью… А что сделали с моими роскошными витринами? Завалили хламом!.. И все, представь себе, сработало! Я спрятался сегодня рано утром в подъезде соседнего дома и наблюдал, как к моей кондитерской подъехали милицейские машины, оттуда вышли люди, покружились вокруг да и уехали ни с чем. Сочли, наверное, что таксист что-то перепутал. Домой вернулся успокоенный, но после обеда решил снова поехать туда и проверить, все ли там в порядке. Душа-то болит! Вот и представь себе мое удивление, когда я понял, что в кондитерской кто-то есть! И тут мне пришло в голову, что это уже не милиция, а поопаснее… Налей мне, пожалуйста, еще рюмочку… Спасибо. Так вот, я подумал, убили человека. Того самого, у которого были дискеты. А тут вдруг открываю газету и читаю: мол, убийство, совершенное на улице Бахрушина, имеет непосредственное отношение к готовящимся в столице терактам… Я и без того знал, что того человека убили из-за дискет, а тут вдруг подумал, что и за мной могли следить, и мои телефонные переговоры с Филипповым тоже могли подслушать те, понимаешь, те, кто не успел заполучить дискеты обратно. Я имею в виду террористов!