Книга Сыворотка правды - Марина Серова

— Камышин?! — выдохнула я.

— Почему вы так думаете? — ровно спросил Олег Владимирович, но я уже видела, что попала в точку. Он не был готов к тому, что я могу назвать эту фамилию. На его месте следовало наморщить лоб, вспоминая, а кто, собственно, такой этот Камышин.

— Я слышала эту фамилию от Хафиза, — призналась я. — Как видите, я от вас ничего не скрываю и рассчитываю получить такой же честный ответ. Это — Камышин?

— С высокой степенью вероятности он, — признал Олег Владимирович.

«Умничка, Юленька!» — похвалила я себя. Теперь я знала главное: Камышин — центральный персонаж. Я вскрыла упаковку с паштетом и принялась сосредоточенно его уничтожать.

— Мы проанализировали ситуацию, включая последние кадровые перемещения, и пришли к выводу, что вся партия находится в руках у полковника ФСБ Камышина.

Я открыла бутылку колы.

— Нас это особенно встревожило, потому что Камышина я знаю еще с той поры, когда он был старшим лейтенантом внешней разведки КГБ и способствовал переброске кокаина из Латинской Америки в Европу. Это действительно грамотный офицер и талантливый «сценарист».

— Зачем вы мне все это рассказываете? — спросила я и сделала глоток из бутылки. Больше всего Олег Владимирович напоминал мне дьявола-искусителя, опытного, умного, расчетливого «охотника за душами». Не пройдет и часа, и я, как и все остальные души, уже побывавшие в этих мягких мохнатых лапках, узнаю истинную цену «сделки». А цена эта — всегда твоя душа. Да и договор наверняка подписывают кровью.

— Я хотел бы, чтобы вы поняли, какого уровня проблема — эта партия героина.

— Это я давно поняла. Ближе к делу — что вам надо?

— Вот и хорошо, — спокойно сказал Олег Владимирович. — Я буду краток и постараюсь сформулировать вопрос корректно: наш интерес — знать все, что вы увидели и услышали с того момента, как получили задание, и до того момента, как за него отчитались.

— Вы же знаете, как это называется, — недобро усмехнулась я.

— Сотрудничество. К вашему сведению, около четырнадцати процентов профессиональных разведчиков работают на два и более государств. Девять десятых из них — элита. — Олег Владимирович улыбнулся. — Я бы сказал, предмет хронической гордости стран-работодателей…

— А если я откажусь?

— Какой смысл?

— Пачкаться не захочу.

— От вас не требуется подписывать контрактов. Просто отдайте нам ту информацию, которая вам все равно не нужна. А насчет «пачкаться»… вы и так, извините меня, по уши…

— Ну а если нет?

— Хорошо. Есть и другой интерес, и это — интерес самого Камышина. Вы ведь понимаете, что вас ждет, если он узнает, кто именно располагает всей информацией?

Я вздохнула. Я действительно понимала, что меня ждет…

— Позвольте, я вам объясню, — сосредоточился Олег Владимирович. — Они вас выпотрошат, как рыбу. Вывернут наизнанку и вытащат даже то, с кем вы переспали в первый раз. А потом кремируют.

— Как они на меня выйдут? Вы же сами сказали, что уничтожили все следы.

— Да, мы их припрятали. Сейчас даже администратор гостиницы не сможет вас вспомнить. Просто не сможет. Но если вы скажете «нет», я вас отдам. Лично я.

Меня обложили со всех сторон. «Вот оно, твое истинное нутро! — мысленно усмехнулась я. — Вот она, цена сделки!»

— А если я просто жертва обстоятельств?

— Знаете что, Камышину ведь плевать, кто вы: жертва, не жертва, фээсбэшница или агент ГРУ… просто плевать.

— А почему бы вам не расспросить самого Хафиза? Что знаю я, то знает и он, — осенило меня.

— К сожалению, Хафиз мертв.

— А дочери?! — Я почувствовала, как холодеет у меня все внутри.

— Семью он отправить успел… по нашим данным.

Мы замолчали. Я смотрела на волжскую воду и всей кожей, каждым волоском чувствовала, как прекрасна эта жизнь…

— Что именно вас интересует? — спросила я.

— В первую очередь кассеты, — сразу ответил Олег Владимирович. — Судя по переданной записи, вы нарезали ее из кусков — минимум из восьми других кассет.

— Так и есть, — подтвердила я. — Их действительно было восемь. Что еще?

— Документы. У Хафиза были карты и документы. Вы их взяли.

— Что еще?

— Все самые незначительные на первый взгляд детали. Так вы согласны?

— Почему вы не попробовали иначе? — ушла от ответа я.

— Что, ввести вам скополамин и узнать все быстро и без хлопот?

— Ну, хотя бы…

— Есть и такой вариант. Но знаете, Юлия Сергеевна, как это ни парадоксально может прозвучать, ваше сознательное, пусть даже с долей лжи, сотрудничество намного ценнее просто объективной информации, которую я могу получить таким способом.

— Почему?

— Потому что человек ограничен. Я могу даже не догадаться задать вопрос, на который у вас есть целая серия ответов. Убедительно? Есть вопросы?

— Есть.

Олег Владимирович удивленно приподнял брови.

— Слушаю.

— Зачем вам это надо?

— То есть? — не понял Олег Владимирович.

— Я так понимаю, что контрразведка Таджикистана не совсем автономна от российских спецслужб…

— Давайте оставим домыслы газетчикам…

— Давайте! — засмеялась я. — Пусть я вляпалась в эту историю по глупости. А ваш какой интерес?

— Я понял, — усмехнулся Олег Владимирович. — Вы боитесь, не будут ли использованы эти документы против государства Российского… извините за патетику… Не хочет ли сама контрразведка Таджикистана в моем лице нагреть руки на героине… Так?

— Ну, хотя бы, — сказала я.

— Я думаю, вы меня поймете, — начал Олег Владимирович. — Я — профессионал. И я понимаю, что Камышины приходят и уходят, а Россия и Таджикистан остаются…

— Не факт, — возразила я. — Россия, конечно, останется, а вот…

— Подождите, — перебил меня Олег Владимирович. — Все сложнее. Таджикистан важен в качестве буферного государства и для всей Средней Азии, и для России. И поэтому он будет существовать, кто бы ни пытался это изменить.

— Вы придаете такое значение буферным образованиям? — усмехнулась я.

— Вы можете себе представить, как изменилась бы история Европы без Швейцарии?

— Ну, вы хватили!

— Ничуть. Швейцария всегда интересовала сильнейших королей Европы исключительно как буфер. Где сейчас эти короли? То-то же. А Швейцария по-прежнему нужна. — Олег Владимирович поднялся, поднял камешек и швырнул его в воду.

— Хорошо! — Я тоже поднялась и встала рядом. — Последний вопрос: что получу я?