Книга Девять унций смерти - Сергей Раткевич

— Ты так оглядываешься на моих гномов, словно боишься, что они подумают о нас нечто недолжное, Тэд, — с легкой улыбкой заметила владыка.

— Боюсь именно это они и сделают, — вздохнул Фицджеральд.

— Почему тебя это беспокоит? — с интересом спросила владыка.

«Эти гномы иногда такое ляпнут!»

Фицджеральд почувствовал, что краснеет.

Хорошо, что уже сумерки!

— Ну… они могут подумать… что ты…

Фицджеральд запнулся.

Сказать такое владетельной особе… трудно, особенно если сам ты — простой олбарийский лучник. И по другим причинам трудно, но я не стану думать о них, не стану, нет у меня такого права!

— Ты чего-то боишься… прямо, как я… там, в воде. Но здесь нет воды, — тихо сказала она.

— Есть… — выдохнул Фицджеральд. — Просто она очень хорошо маскируется!

Эта немудреная шутка придала ему мужества. Он должен сказать ей все, что пришло ему в голову. Как бы это ни было трудно. Вот просто должен и все. Им вместе работать. Удерживать хрупкое равновесие между людьми и гномами. Долг превыше всего!

— Если мы будем вот так ходить, Гуннхильд, твои гномы могут решить, что ты «легла» под человека, и не станут тебе доверять, — сглотнув, выговорил он. — А если я оттолкну твою руку и уйду, решат, что люди тебя ни во что не ставят и ты для них бесполезна.

— Если ты оттолкнешь мою руку — другой я влеплю тебе по физиономии, — с очаровательной улыбкой поведала гномка. — Со средним молотом я все же неплохо управлялась, так что будет больно. А если кто-то из моих гномов посмеет заявить, что я под кого-то там легла, я предложу ему задуматься о том, что в супружеской постели женщина совершенно не обязана оказываться снизу и что это никоим образом не связано с моим положением и долгом перед моим народом.

— Так они тебе и поверят! — выдохнул комендант.

— Ну… если кто-то будет упорствовать в своем неверии… я давно грожусь перерезать кому-нибудь глотку. Раньше или позже все равно потребуется доказать, что это не пустые слова, что я действительно могу это сделать, — ответила владыка.

— А ты можешь?

— Сомневаешься?

В ее голосе столько нежности, что полмира можно напугать до судорог. Так вот за что ее боятся самые твердолобые цверги и самые хитроумные старейшины.

— Нет, но…

— Думаю, нам каждый вечер стоит так прогуливаться, — заключила она.

— Каждый вечер? Зачем? — выдохнул он.

«О Господи, дай мне сил не позабыть о долге!»

— Чтобы говорить друг с другом. Чтобы научиться понимать друг друга, — промолвила Гуннхильд. — Гномы и люди должны научиться это делать как можно скорей. Иначе им не выжить. Ведь тебе есть о чем поговорить со мной. Я знаю, что есть. Тебя, как и меня, тревожит то, что случится завтра. Ты ведь комендант, то есть, по-нашему, нечто между старейшиной и гроссом! Мы отвечаем за все это…

— Да, но…

— Ну так поговори со мной, человек. А я поговорю с тобой. Ведь именно для того высшие силы наделили нас речью, чтоб мы могли говорить и договариваться.

— Ты права, — быстро сказал Фицджеральд. — Прости меня… за глупость. Давай говорить.

* * *

Когда возникший словно из-под земли «безбородый безумец» ухватил Якша за руку, тот не слишком удивился. После того, что с ним приключилось ночью, трудно было чему-то удивляться. Бог у людей, как известно, один, и творить чудеса ему никто не мешает. Это подгорные Боги должны друг на друга оглядываться, а человечьему Богу никто не указ, вот он, видать, и пользуется.

— Идем скорей, владыка! — вместо приветствия торопливо выпалил «безбородый безумец» и куда-то поволок своего бывшего властелина.

— Уже не владыка, — возразил Якш, поневоле переставляя ноги, покоряясь неодолимой силе, ухватившей его за руку.

— Не владыка?! — ухмыльнулся Шарц. — Что ж, отлично. Тогда побежали!

Он и в самом деле перешел на бег, и оторопевшему Якшу пришлось подчиниться. Якш представил себя со стороны, и его одолел смех. Он попытался справиться с собой, но смех яростно продирался наружу, и Якш уступил.

— Нельзя смеяться на бегу. Смешинкой подавишься! — остерег его «безбородый безумец».

— Куда… ты меня… тащишь? — сквозь смех и бег выдавил из себя Якш.

— Одной моей пациентке срочно необходимо лекарство, — поведал Шарц.

— Ну и при чем тут я? — с подозрением выдохнул Якш.

— Ты подходишь наилучшим образом, — ответил нахальный лекарь.

— В качестве лекарства?! — поразился Якш.

— Ну да! — бесцеремонно ответил лекарь, и Якшу на миг пригрезилась жутковатая картинка, как его разливают по баночкам и скляночкам.

— Внутреннего или наружного? — ехидно вопросил бывший владыка всех гномов.

— Пошляк! А еще владыка… — досадливо фыркнул Шарц. — Ей увидеть тебя нужно. Она еще совсем маленькая девочка. Ей нужно увидеть бородатого гнома с волшебной тележкой. Я тут одну тележку приглядел, так что…

— Ей нужно что?! — Пальцы Якша стальными клещами впились в плечи «безбородого безумца», остановив бег, пригвоздив бывшего разведчика к земле.

— Повтори… — хрипло прошептал Якш. — Повтори, что ты сказал…

— Что именно? — чуть испуганно вопросил Шарц, весь подобравшись для боя.

«Что бы ты там себе ни придумал, ты пойдешь со мной и сделаешь все, что потребуется!»

— «Бородатого гнома, с волшебной тележкой»… я не ослышался? — почти жалобно вопросил Якш. — Так она жива?

— Жива? — переспросил Шарц. — Ну, конечно, жива. И даже скоро будет здорова… хотя должна была умереть этой ночью, но… а ты откуда все это знаешь?! — вдруг дошло до него.

На глазах Якша медленно показались слезы.

Шарц стоял, со священным ужасом глядя, как по лицу его владыки медленно катятся крупные прозрачные капли, а он просто стоит, стоит, не отворачиваясь, не стыдясь, не пытаясь их стереть или хоть руками закрыться.

— Так ты и в самом деле… — попробовал Шарц, но голос подвел, пресекся, — так, значит, все, что она говорила про свой сон… про тебя и… — Шарц опять сбился. Трудно говорить о чудесах, особенно если сам не раз уже сталкивался с практикой чудесного — самой чудесной практикой на свете! Тут ведь такое дело — чем чаще с чудесами сталкиваешься, тем хуже в них разбираешься, чудесам ведь не нужно, чтоб всякие там в них разбирались, они просто происходят, там и тогда, когда это очень нужно, там и тогда, когда без них просто никак.

Владыка медленно покачал головой, стряхивая слезы на свою до странности разбойничью одежду, а потом, в свою очередь, схватил Шарца за руку:

— Бежим скорей! Я должен ее немедленно увидеть! — выпалил Якш.