Книга Адское пламя - Геннадий Прашкевич

Я открывал фантастику в те годы, когда она определялась, прежде всего, именами Александра Казанцева, Ивана Ефремова, Юрия Долгушина, Вадима Охотникова, Владимира Немцова, Виктора Сапарина, Валентина Иванова, Леонида Платова, Георгия Гуревича. Кого-то впоследствии я хорошо узнал, с кем-то многие годы переписывался, с кем-то подружился.

II

Г.И. Гуревич (30.VIII.88): «…Николай Шпанов был высок… чуть сутулился, помню серо-седые волосы, кажется, очки. Биография у него колоритная. Кажется. в 1926 году он летал на воздушном шаре, совершил вынужденную посадку в области Коми. Написал об этом десять раз, понравилось».

Впрочем, это для первого тома.

Г.И. Гуревич (26.VII.88): «…В ноябре 1945 демобилизовался, решил стать писателем. Первые месяцы после войны у людей были наивные надежды на вольности в печати. Начиналась мирная жизнь. Открывались журналы. Фантастику даже просили. Думаю, сыграла роль атомная бомба. Реальностью оказались фантазии. А фантастики не было. Мой приятель и соавтор (офицер Георгий Ясный, – Г.П.) организовал свидание с редактором «Огонька» Алексеем Сурковым. Сурков выслушал в пол-уха, сказал: «Ну. давайте!» – и забыл… Но в феврале научно-фантастическая повесть «Человек-ракета» была готова. В апреле ее приняли в Детгиз, в июле она прошла по радио, в ноябре-декабре была напечатана в журнале «Знание – сила», в июле следующего года вышла отдельной книжкой, в августе, кажется, была одобрительная рецензия Льва Гумилевского в «Литгазете», а в декабре разгромная – в «Культуре и жизни»: «Халтура под маркой фантастики». Дело в том, что повеяли холодные ветры. Дошла очередь и до фантастики…»

Холодные ветры, это, прежде всего, известное постановление ЦК ВКП(б) от 14 августа 1946 года «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“ – , отмененное только через сорок три года. Один из авторов постановления – А.А. Жданов – так объяснил причину его появления: «Советские писатели и все наши идеологические работники поставлены сейчас на передовую линию огня, ибо в условиях мирного развития не снимаются, а наоборот вырастают задачи идеологического фронта и в первую голову литературы».

Г.И. Гуревич (26.VII.88): «…Литературная весна не состоялась. В фантастике это выразилось в теории ближнего прицела. Идейная подоплека ее: есть мудрый вождь, который видит дальше всех. Он указал дорогу к Коммунизму. Есть Госплан, серьезное учреждение, все распланировано на пятилетку. При чем же тут кустари-писатели? А они должны воспевать эти стройки, должны воспевать планы советских ученых…

Критики, конечно, были за ближний прицел.

Критики доказывали, что наша задача – улучшать жизнь на Земле, а американцы только отвлекают нас от практических задач, маня космосом.

Помню, на одном обсуждении в ЦДЛ взял слово читатель – майор – и так сказал: «Я не понимаю. У нас в войсках есть артиллерия ближнего боя, есть и дальнобойная. И в литературе должно быть так»

Критики снисходительно улыбались…»

Вышел в свет роман В. Брагина «В Стране Дремучих Трав» (1948).

Увлеченно и необычно описал В. Брагин приключения крошечного человечка в мире гигантских трав и насекомых. Но именно потому, что роман выделялся необычностью, он был подвергнут жесточайшему разносу. Не помогло и то, что два издания книги (1948, 1959) были снабжены послесловиями доктора биологических наук Н.Н. Плавильщикова и академика А.И. Опарина. В. Брагина упрекали за отрыв от жизни, от живой истории, от живых человеческих дел, жестоко отчитывали за то, что он, автор, якобы мечтает о том, чтобы наш замечательный советский человек стал совсем малюсеньким (герой романа, проглотив специальную пилюлю, уменьшался во много раз, для него любая полянка становилась дремучим лесом), чтобы он только тем и был занят, что сражался с насекомыми.

Даже в 1960 году критик С. Полтавский указывал:

«В. Брагин после суровой и справедливой критики его романа в печати, насколько нам известно, не выступал с новыми произведениями. Это следует считать самой существенной его писательской ошибкой».

Ненаписанные книги.

Известно, что Михаил Булгаков собирался работать над фантастическим романом «Планета-победительница», Иван Антонович Ефремов начал роман о Чингисхане, Алексей Толстой набросал подробный план «Судеб мира».

Все эти книги

никогда не будут написаны.

Пыль.

Духота.

Солнце печет, куры купаются в пыли.

1957 год, станция Тайга (Кузбасс), улица Телеграфная.

Ночью над деревьями Марс. Смотрит на мир ржаво и равнодушно.

Я изучаю загадочные каналы Марса с помощью трубы, сооруженной из очковых стекол. Не думаю, что Скиапарелли пользовался такой же, да и зрение у итальянца, наверное, было острее. Зато я пишу фантастические повести и рассказы.

Н.Н. Плавильщиков (31.V.57): «Фантастика – жанр заманчивый, но трудный. Не стоит писать так, как пишут Немцов и Охотников, это третий сорт в лучшем случае. И очень хорошо нужно знать те разделы науки, которые хочешь использовать для фантастического рассказа…»

Я был внимательным учеником.

И, наверное, умел учиться, потому что впоследствии и «Разворованное чудо», и «Мир, в котором я дома», и «Снежное утро», и «Спор с Дьяволом» выросли из детских рассказиков, набросанных в жаркое лето 1957 года. «Гость Аххагара», «Контра мундум», «Горная тайна».

Единственная вещь мне не пригодилась.

Большой фантастический роман «Под игом Атлантиды».

Разумеется, я не задумывался в те годы над судьбами романа.

Но я уже знал высказывание Жюля Верна, весьма по этому поводу тревожившегося.

«В смысле характеристики современной эпохи, – указывал знаменитый фантаст, – вполне достаточный материал дает журналистика. Газетные сотрудники научились описывать ежедневно совершающиеся события настолько детально и более или менее художественно, что по газетам и журналам потомство наше сможет составить себе более верное представление о прошлом, чем по романам. Что же касается романов чисто психологического содержания, то они скоро исчезнут в силу начавшегося уже их вымирания. Величайший психолог современности Мопассан, как истинный гений, ясно видел это направление человеческой мысли и писал поэтому свои рассказы в самой короткой форме. И я уверен, что лет через пятьдесят-сто у нас не будет романов и повестей в виде отдельных книжек, и писатели, которым суждено, подобно Мопассану, пленять мир своим талантом, будут помещать свои произведения в газетах, заполняя отделы судебной хроники, происшествий…»

Но это так, к слову.

Н.Н. Плавильщиков (18.IX.57): «Из современных фантастов всех острее пишет Лагин. Казанцев и Платов тоже неплохи. У Ефремова вещи очень неровные, кое-что просто скучно…»