Книга Враги - Дмитрий Шидловский

В тире снова повисла тяжелая тишина. Алексей, понурившись, смотрел на наставника.

— Ладно, парень, сам поймешь, бог даст, — крякнул вдруг Костин. — Главное — не дай себя обмануть и не обманывайся сам, остальное придет. И в стрельбе практикуйся. Не задирай носа, что лучший в корпусе. До настоящего стрелка тебе еще далеко. Ступай.

Чуть помедлив, Алексей выдавил:

— Спасибо за все, господин мичман. Я вам очень обязан.

— Ступай. — Голос Костина приобрел угрожающие нотки. — Никто никому ничего не должен. Я делал то, что мне нравилось, ты — чего хотел. Неплохо провели время. А теперь убирайся.

— Спасибо за все, — повторил Алексей, повернулся на каблуках и направился к выходу.

Проводив взглядом ученика, мичман уселся за стол и принялся чистить оружие. Время снова исчезло для него, пространство сузилось до пятачка, на котором были только он и револьверы.

Он не знал, сколько прошло времени, когда непонятное чувство заставило его обернуться. Закрывая собой весь дверной проем, стоял человек в костюме-тройке, в белой рубашке, при галстуке.

«Вот это стрелок, — окидывая фигуру нежданного гостя опытным взглядом, подумал мичман. — Такие не промахиваются. Да и состязаться с ним в выхватывании пистолета на скорость, пожалуй, сложновато».

— Я не стрелок, я фехтовальщик, — словно прочитав его мысли, мягко улыбнулся Артем, проходя в глубь тира.

— Рассказывай, — скривился Костин. — Уж я-то вижу.

— Какая разница, каким путем идти, главное — конечная точка, — отозвался Артем.

Он подхватил оказавшийся рядом стул и уселся напротив мичмана.

— Ты считаешь, что я дошел? — поднял брови Костин.

— Конечно, — улыбнулся Артем. — Зря только ты деньги тогда спустил, мог бы сейчас в тропическом раю прохлаждаться.

— Я тогда думал, что все это не для меня — бизнес, дом, положение, — печально улыбнулся Костин.

— И то верно, — кивнул Артем, — но, живя среди людей, надо уметь жить с людьми.

— Знаю, — вздохнул Костин.

— И я знаю, что ты знаешь, — кивнул Артем.

— И что теперь? — спросил Костин.

— Много еще чего, — хмыкнул Артем. — Или ты считаешь, что совершенен? Для начала я предложил бы: научись не искать покоя в вине.

— Нет, конечно, не совершенен, — вздохнул Костин. — Да и пить бросить — не проблема, было бы ради чего. Но, ты знаешь, я устал.

— Отдохни, — пожал плечами Артем. — А потом поговорим о том, чем ты хочешь заниматься и чего хочешь добиться. Ты неплохо поработал, особенно с последним учеником.

— Я показал ему все, что умею, рассказал все, что знаю, — эхом отозвался Костин. — Жаль, у нас было мало времени.

— Он сможет, он толковый, — улыбнулся Артем и поднялся с мраморной скамьи.

Не было больше ни стола с револьверами, ни мишеней на дальней стене. Костин сидел в центре большого зала, полностью отделанного мрамором. Яркое солнце, проникавшее через окна, занавешенные легким прозрачным шелком, заливало золотым светом мозаичный пол. В его лучах необычайным цветом переливалась чистейшая вода в мраморном бассейне, занимавшем почти треть зала.

— Что это? — изумленно произнес Костин.

— Твой новый дом, вернее, дворец, — пояснил Артем. — Я полагаю, что мастер достоин дворца. Ты завершил свои пути в том мире, пора осваивать новый. Пойдем, я покажу твои новые владения.

— А там? — мотнул головой назад Костин.

— А там сейчас будет смута, — отозвался Артем, — но тебя это уже не должно волновать. Ты и так понял достаточно.

Часть 2

СМУТА

Эпизод 4

КРОНШТАДТ

Замок с лязгом щелкнул, и дверь камеры отворилась. Алексей поднялся с нар и встал по стойке «смирно». В камеру вошел капитан-лейтенант караульной службы, с кобурой и кортиком на ремне, и два матроса, вооруженные винтовками с примкнутыми штыками.

— Гражданин старший лейтенант, — произнес капитан-лейтенант, морщась явно от необходимости называть офицера «гражданин», — вас требует к себе адмирал.

— Есть, — отчеканил Алексей, сцепил руки за спиной и пошел к двери.

Офицер двинулся впереди, матросы последовали за арестантом.

Они шли по Кронштадту от здания гауптвахты к дому, который служил штабом и жильем командующему Кронштадтской базы адмиралу Оладьину. Слева от них из множества труб поднимался черный дым — в порту стояли под нарами боевые корабли. Ласковый теплый ветерок трепал кроны деревьев. Улица была почти безлюдна. Лишь в отдалении маршировал отряд матросов под командованием какого-то офицерика, да пара подвыпивших рабочих из доков примостилась на углу одного из домов.

«Первое сентября, — думал Алексей, — тысяча девятьсот семнадцатого года. Черт, все идет так же, как и в том мире. Николай Второй отрекся. Временное правительство, как и у нас, сначала возглавил князь Львов, теперь Керенский, мать его. Немцы в Риге. Двадцать девятого начнется Моонзундская операция. Последняя боевая операция русской армии в этой войне. Потом большевистский переворот и гражданская война, реки крови, советский семидесятилетний кошмар и в конце концов ослабление и фатальное отставание страны. Я — один из немногих, кто знает, что здесь произойдет, — должен это предотвратить. А как? Робкая попытка предупредить командира корабля о грядущих событиях закончилась недельной отсидкой в психбольнице. Спасибо еще, доктор, душка, списал все на психологический срыв после Готландского боя. Я достаточно обжился здесь, чтобы не вызывать подозрений, но ни на шаг не приблизился к главной цели. Три года. За это время я стал боевым офицером российского флота, прошел путь от курсанта через мичмана в старшие лейтенанты. Из мальчика-студента, попавшего в чужой мир, превратился в человека, которому эта реальность даже ближе той. Ну и что? Жестокий прокол. Сдали нервы. Что будет дальше? Наверняка разжалуют и пошлют на Моонзунд. Еще повоюем, пусть и матросом. А дальше — большевистский переворот. Если выживу, моя судьба… А тут никто ничего не знает. В моем мире Балтфлот был рассадником большевизма. Здесь он на восемьдесят процентов состоит из ингрийцев, парода, возникшего на невских землях из причудливого смешения русских, немцев и представителей других европейских народов, волею судеб заброшенных сюда. Все они не жалуют ни дом Романовых-Стюартов, ни Временное правительство. Их идеал — независимая демократическая республика, они больны ностальгией по ставшим легендарными временам средневековой Северороссии. Офицеры считают себя преданными имперским правительством при Цусиме. Здесь эта обида может стать базой для сопротивления большевикам. Но как ее поднять? Надо думать. Времени осталось мало».

Они подошли к небольшому двухэтажному дому, стоявшему на набережной, зашли, поднялись на второй этаж и остановились в приемной адмирала. Здесь за тремя столами сидели два мичмана и один лейтенант, занятые разбором каких-то бумаг, стояли несколько старших флотских офицеров, чего-то ожидавших. Караульный офицер подошел к столу одного из мичманов и доложил, что доставил арестанта по приказу командующего. Тот кивнул, встал и скрылся за дверью кабинета. Через минуту дверь снова открылась, и адъютант дал команду караулу ввести арестованного.