Книга Улитка в тарелке - Юлия Лавряшина

— Тебе надо бы прилечь, — встревоженно заметил Дрим. — Ты, наверное, чем-то слегка отравилась — бледная такая… Я пришлю Зару, пусть осмотрит тебя.

— Не надо Зару! — на Миру наводил ужас один только запах лекарств. Каждый месяц их обследовали на разных аппаратах, и хуже этого для Миры ничего не было.

Дрим сжалился:

— Но полежать ты согласна?

— Я лягу! Потом… немножко попозже.

— Обещаешь? Если хочешь, я могу прийти к тебе почитать.

— Нет, я… Я посплю.

Почему-то его это огорчило:

— Тебя клонит ко сну? И часто?

Мира осторожно ответила:

— Иногда. Это плохо?

— Нет. Это ничего… Я тоже люблю поспать.

Сдвинувшись на самый краешек кресла, она вопросительно наклонила голову:

— Тогда я пойду?

— Конечно, — он тоже поднялся. — Может, тебя проводить?

— Не надо, зачем? Дрим…

— Да? Спрашивай!

— Мы с тобой правда, как родные?

Дрим рассмеялся, но как-то неестественно. Мира знала его настоящий смех.

— А ты сомневаешься? — весело спросил он.

— А ты можешь… сильно-сильно на меня разозлиться?

— Сильно-сильно? Вот в этом сомневаюсь я. Нет, Мира, серьезно: что бы ты ни натворила, сильно я не разозлюсь. Может, только чуть-чуть.

Это ее успокоило:

— Чуть-чуть — это ладно!

— Ты идешь к себе?

Оглянувшись у двери, она кивнула. Потом, спохватившись, испуганно спросила:

— Мы же за обедом увидимся? Ты придешь?

Дрим рассмеялся:

— Живот болит, а пищи требует?

— Он уже почти не болит… Ну, я пошла? А! Спасибо за сказку. Почему они всегда только про зверей?

Мира выскочила, не позволив ему ответить. Ей уже невмоготу было слышать ложь — ни свою, ни чужую. До позавчерашней ночи Мира была уверена, что ложь — такая же часть детства, как игра или сказка. Она была совсем маленькой, безобидной и проскальзывала сама собой, когда приходилось выкручиваться перед Руледой или уворачиваться от лечения зубов, на ходу сочиняя небылицы о том, что у нее совершенно не размыкаются челюсти.

Ей и в голову не приходило, что ложь, как лягушка, может раздуваться до такой степени, что ей ничего не стоит заполнить собой всю жизнь. Выяснилось, что не было ни дня, когда бы им не врали, и Мира подозревала, что, выбравшись в тот мир, обнаружит там еще много такого, что их воспитатели вывернули наизнанку.

Ее приводила в ужас одна только мысль, что так все и окажется, и в то же время Мире не терпелось все увидеть собственными глазами. А как иначе? На слово она уже никому не поверит…

Предположив, что Дрим может смотреть на нее из окна (он ведь часто так делал!) или просто взглянуть невзначай, Мира направилась к своему домику. Она совсем не собиралась ложиться спать прямо сейчас и на ходу решила, что просто постоит минутку за дверью и снова выйдет.

Но, едва открыв дверь, услышала чье-то бормотание в соседней комнате. Оно было сердитым и невнятным — Мира никак не могла узнать голос. Подкравшись к незапертой двери, она удивленно протянула:

— Айза? Я думала, кто-то из воспитателей.

Девочка метнула в Миру быстрый черный взгляд и, отвернувшись, снова уткнулась в ладони и забормотала.

— Ты не плачешь? — спросила Мира с опаской.

Она терпеть не могла, когда девчонки обливались слезами. Даже когда они дрались и царапались, то не задыхались от злости, как бывало с ней, а почему-то ревели в голос.

Но Айза только огрызнулась:

— Вот еще!

— А что случилось? Ты не пошла в «Виртуальный мир»?

— Не пошла, как же! А что еще можно делать? Мой компьютер полетел!

В голосе Айзы было столько отчаяния, что ее действительно стало жаль. Не представляя, чем еще утешить, Мира бодро заверила:

— Починят! Не в первый же раз.

— Завтра! — выкрикнула Айза, нещадно кривя хорошенькое личико. — А чем мне до завтра заниматься?

Мира даже растерялась. У нее никогда не возникало необходимости занять себя. Обычно день сам чем-то заполнялся… Но попробуй вспомни!

— Попроси кого-нибудь почитать, — схватилась она за воспоминание, еще не слившееся с другими.

Лицо у Айзы будто свело судорогой:

— Ой, читать… Очень надо. Не видишь же ничего!

— Да? А я так вижу… Ну, хочешь, пойдем поиграем? — скрепя сердце, предложила Мира, хотя и вообразить не могла невиртуальной игры, которая могла бы увлечь Айзу.

— В лесу? — отозвалась та с презрением. — Там же сыро! И гадость всякая… Муравьи, комары… А может, и змеи!

От придуманного испуга у нее красиво округлились глаза. И в них Мира неожиданно увидела тот самый выход, который никак не могла найти. Тот, что спас бы их с Эви от погони…

Она пренебрежительно усмехнулась:

— Подумаешь, сыро… Я ночью вообще купаться пойду!

Айза ахнула:

— В реке?!

— Ну да. Мы с Эви пойдем.

— Зачем? Холодно же!

«Ты и в жару пищала бы: „Зачем?“» — про себя заметила Мира. Ей быстро удалось найти то единственное, что показалось бы Айзе убедительным.

— Это полезно для кожи, — как большой секрет, сообщила она шепотом.

В темных глазах сразу появилась заинтересованность:

— Для кожи? Правда?

Мира со страхом подумала, что перестаралась: «Еще увяжется за мной!» Но Айза уже зябко передернулась:

— Ой, все равно — холодища-то какая!

— А мы пойдем, — весело заключила Мира. — Ты только не говори никому.

«Завтра она всем расскажет. Пусть думают, что мы утонули, как тот олень… Дрим говорил, что хоть люди и не умирают, как животные, но утонуть могут. Вот он и не любит, когда я хожу на речку…»

Правда ли это, выяснить было не у кого. Если перед тем, как исчезнуть, она станет разводить разговоры о том, что можно утонуть (или все же нельзя?), кто-нибудь может заподозрить неладное.

Оставив в покое Айзу — «Пусть позлится! Кажется, ей это нравится», — Мира прошла в свою комнату и, сев на постель, стала решать: нужно ли что-нибудь взять с собой? Если они идут купаться, то не станут же они тащить с собой еду и одежду! Лучше уж идти, как есть. Если за Стеной и вправду так прекрасно, как ей представляется, то они с Эви найдут там и друзей, и все что потребуется…

«Только печенье спрячу после ужина, — решила Мира. — Пожуем по дороге».

Стоило ей подумать, что сегодня ночью они с Эви на самом деле уйдут из этого мира, кроме которого ничего в их жизни не было, как сердце начинало скакать и падать, и выделывать всякие непонятные вещи. Мира пыталась поймать его, глотая воздух, и ей становилось смешно оттого, что она никак не может справиться с собственным сердцем.