Книга Первая мрачная ночь - Маргарита Малинина

– Ну как твое расследование? Продвигается?

Я открыла рот, чтобы хоть на этот раз спросить: «А твое?» – но язык начал нести совершенно иное, а именно – правду. Я против воли поведала ну совершенно обо всем, о чем только знала, будучи неспособной остановиться и удивляясь про себя, зачем вообще люди пьют, ежели от этого говорят все, что только смеет на ум прийти.

Над помощницами сыщика Хрякин беззаботно посмеялся, затем выдал:

– Не там роешь, – чем меня невообразимо обрадовал. – Убийцу надо искать в той среде, где крутился его бизнес, а точнее, в банковской деятельности. Лично я здесь уже кое-что откопал. Есть даже предположения, кто убийца.

– Кто? – мгновенно впала я в ажиотаж. Может, мне нужно в следаки пойти, а не в экономисты?

– Вот послушай, что я тебе расскажу. Во всей области лишь два банка претендуют на звание самого крупного: банк «Филлиат», центральный офис которого расположен в городе, где мы сейчас находимся, и, как ты уже догадалась, Санин банк, который тоже имеет в Москве два филиала. В июне лучшему предпринимателю года Московского региона будут давать престижную премию. Обычно судьи склоняются в пользу финансовой деятельности, впрочем, эта премия пока молодая, ее учредили несколько лет назад. Понятно, каковы были отношения между владельцами конкурирующих банков, которые чем дальше, тем сильнее обострялись. Оба, и Саня, и господин Федоткин, стали уже через СМИ прямым текстом поливать грязью друг друга. Чем это все завершилось, ты знаешь.

– Полагаешь, этот Федоткин и убил твоего друга? – догадалась я.

– Не сам, конечно. Впрочем, его алиби никто не интересовался, до меня, разумеется. Я собираюсь завтра к нему наведаться и кое-что прояснить. Поедешь со мной?

Господи, за что мне такое счастье?

– Да, бесспорно!.. Ой, то есть нет. Мне же завтра на учебу.

Господи, за что мне такое несчастье? Не могу же я так часто прогуливать лекции.

– Но мне же завтра тоже на работу, Семен Семеныч! – захохотал Николай. – Однако я могу после обеда смотаться, я ж начальник, пока нет Юрочкина. До скольких ты учишься? – Стоило моему кавалеру достать из кармана пачку «Парламента», как прыткий официант мигом очутился возле нашего столика, поднеся на ладони изящную резную хрустальную пепельницу.

– У-у… – протянула я в ответ на его вопрос. – По понедельникам завал. Но если на последнюю пару не ходить, то до трех.

– Отлично, в четыре я могу за тобой заехать, и поедем в Лугинск. – Думаю, не нужно пояснять, что Лугинск – город, где мы находились на данный момент. – Если хочешь, конечно.

– Хочу, конечно! – по-дурацки ответила я, наплевав на реферат. Пусть Грачева делает, а я у нее спишу. Хоть раз поменяемся ролями.

Мы еще немного поболтали, а потом взгляд мой привлек официант, проходивший по залу от столика к столику и предлагавший «Нарзан». В недоумении я уставилась на спутника. Вот негодяй, значит, не принято. А что, все, кто здесь находится, не считая меня, за рулем? Как же, так и поверила. У, вражина, споить меня надумал? Не дождешься!

С такими зверскими мыслями я сверлила Хрякина своим непроницаемым взором, решив к шампанскому более не прикасаться. Но он, видимо, неверно поняв мои мысли, взялся широко лыбиться. Естественно, мои думы тут же приобрели иное, противоположное направление: «И чего я на парня взъелась? Ведь для меня старался. Что подумал бы официант, услышав: «Салат «Столичный» и… воды!»

В этом месте я вздрогнула, услышав в конце зала знакомый тенор. Обернувшись, я не на шутку струсила, так как за тем столиком сидела компания студентов: Паша Самойлов (его я и узнала по голосу), его закадычный друг Женька Логинов и еще трое ребят. Помнится, днем Катька заикалась о том, что у кого-то с их курса сегодня день рождения и по этому поводу они собирались в ресторан, даже Катьку звали. Она, ясное дело, не пошла, справедливо рассудив, что в собственном доме еще можно кидаться вазами, а в общественном месте это уже неприлично. А струсила я вот отчего: за ними не заржавеет крикнуть мне на весь зал: «О, Юлек! Познакомь с кавалером!», поставив вашу покорную слугу тем самым в неловкое положение, в частности, перед Хрякиным, а в общем – и перед всем залом. Ко всему прочему я не могла пренебречь безответной чистой юношеской любовью Паши. Думается, ему не будет шибко приятно видеть меня в компании с мужчиной, а я никогда не была моральной садисткой, впрочем, как и физической. Но что-то я отвлеклась. Короче, выход был только один.

Махом выпив целый бокал шампанского для храбрости, нарушив тем самым данное себе обещание и подивившись тому, когда это проворный Коля успел мне его долить доверху, я аккуратно встала, максимально тихо и незаметно, чтобы Женька, Пашка и прочие меня не заметили, подошла к Хрякину, взяла того за руку и, шепнув на ухо «пойдем потанцуем», поволокла за собой на танцплощадку, чем едва не вызвала у него инфаркт миокарда, ведь такой раскрепощенности от мисс Сама Скромность даже я не ожидала, не то что он.

На людях я раньше никогда не танцевала, разве что на дискотеках, куда пару раз взбалмошной Катьке удавалось меня затащить, но там было несравнимо темнее; здесь же, в этой части зала, свет хоть и был слегка приглушен, но это совсем не то, что на диско. Однако для меня даже это «слегка» являлось спасением.

Мы начали медленно кружиться в танце под весьма и весьма мелодичную музыку, творимую на сцене одаренным бардом-одиночкой. Рука моего кавалера нежно сжимала мою правую ладонь, а другая в свой черед покоилась на талии, отчего температура моего несчастного тела повысилась градусов на пять.

– Ты такая красивая, – прошептал он на ухо, и организм мой, почти достигнув несуществующей на термометре отметки в сорок пять градусов выше нуля, стал смиренно готовиться к самовозгоранию.

«Ты такая красивая», – сказал Он, мой принц. Никто еще мне ничего подобного не говорил!

– Ты мне тоже нравишься, – ляпнуло невпопад мое наивное сердечко, как всегда проигнорировав мудрые советы разума.

– Серьезно? – рассмеявшись, сказал он, прижал меня к себе еще теснее и раздулся от гордости до немыслимых размеров, разом став похожим на индюка. На красивого такого, покрытого черными перьями, зеленоглазого индюка. Так и представляю его на высоком заборе хлопающим обрубками-крыльями перед тучкой поклонниц индюшек.

Мне стало так весело, что я захохотала.

К столику я возвращалась под ручку с Николаем слегка озабоченная, но зря: компания в отдалении была поглощена едой и выпивкой и не обращала на счастливую парочку голубков (или индюшат?) никакого внимания. Минут пятнадцать мы сидели спокойно, мило беседовали, поедая фрукты с конфетами. Бард закончил свою программу и покинул сцену, раздались трогательные звуки аристократической скрипки. Я позволила Коле влить в свою даму сердца еще полный бокал газированного вина, чем раз и навсегда перешагнула грань когда-либо выпитого мною ранее, как вдруг со стороны злополучного столика послышался Пашин недовольный голос:

– Ну что у них за тягомотина воет? Это что, классика? Нет, если ресторан приличный, что, тут только умные сидят? – Надо же, новая «пашнятинка», а у меня нет с собой блокнота! – Эй, диджей! Поставь че-нибудь поколбаситься!