Книга Цветок душевного стриптиза - Галия Мавлютова

– И что дальше? Мы станем жить с тобой под одной крышей, но в разных комнатах, Денис Михайлович, так, что ли, получается? А встречаться будем исключительно за границей, на отдыхе, на Канарах. Ты под ручку с любовницей, а я с любовником, – сказала я, кривясь от отвращения, правда, у меня несколько грубовато вышло.

Кажется, я слишком быстро научилась разговаривать, как настоящая подельница. В данную минуту мы создавали подставную фирму. У нас завязывались экономические отношения. Ведь я должна была стать опорой для Черникова, подставкой, костылем. Потому что он никого в этом мире не любит. Кажется, он не любит даже самого себя.

– О-о, – простонал Черников, – не так грубо, Настя, милая моя, у нас могут сложиться индифферентные отношения. Легкая отстраненность, интеллигентная недосказанность. Мы не переступим границы допустимого, не так ли, принцесса?

– Прекрати называть меня принцессой, немедленно прекрати и никогда не называй меня так, – сказала я.

Я держала свои руки на коленях Дениса, острыми коготочками, по-кошачьи, мягко и цепко, и заодно предавала себя, свою жизнь. Не предавала, продавала, стараясь выжать высокую цену. Пропадать, так с музыкой.

– Хорошо-хорошо, только не волнуйся, – криво усмехнулся Черников.

Денис был на седьмом небе, но не от счастья, от удовлетворения. Все-таки добился желаемого результата, выиграл раунд, получил выгоду. Я еще не дала согласия, а он уже торжествовал победу.

– Ты являешься совладельцем компании? – спросила я, осторожно вытягивая руки из цепких шулерских лап.

Знали бы девицы-шкафы, с кем и о чем я разговариваю, обе свалились бы с кресел.

– Да, с недавних пор я являюсь совладельцем компании «Максихаус», мы работаем с Марком Горовым, у нас с ним равные доли, но часть компании продана, и у нас есть третий совладелец, это западный инвестор, – сказал Черников.

Опять этот противный Марк Горов. Он повсюду. Даже в «Европейской» от него некуда деться.

– Отлично, Денис, ты и впрямь богатый человек, а тебе не противно, ты же знаешь, что я не люблю тебя? Преуспевающий мужчина, все время на виду, на просмотре, под микроскопом. В обществе будут знать, что у нас с тобой брак по расчету.

– Нет, не противно, если имеешь дело с большими деньгами, вообще не должно быть противно. Деньги не пахнут, не смердят трупами. И бабки дороже любой любви, самой неземной. Дороже дружбы. Деньги нужно суметь сохранить. Именно для этого нужны доверенные люди в окружении. И чтобы деньги не пропали, не ушли из моих рук, мне нужна приличная и верная женщина рядом. Я вижу эту женщину в тебе, моя принцесса, – сказал Денис и улыбнулся.

Денис был чист и светел, как ангел. Ведь он доверился мне. Черников говорил правду. В первый раз в своей жизни. Черникову срочно требовался верный сторож для больших денег. Сторожевой пес, отлично обученный, тренированный. Это было что-то новое в наших сложных отношениях.

– Я думаю иначе, если вообще о чем-то думаю, – пробормотала я, – деньги не могут быть дороже человека, дороже любви и дружбы. Можно отобрать у человека все, но у него останутся его мозги, знания, ум, жизненный опыт, понятия о чести и совести. Останется желание любить, иметь друзей. Потому что любой человек жаждет понимания, страстно хочет, чтобы его поняли, наконец. А без любви и дружбы невозможно понять другого человека. Это огромное богатство, оно дороже любых денег.

– Ты не права, Настя, категорически не права, подумай, ты идешь со мной или нет, и на каких условиях, хорошо подумай и ответь мне. Позвони мне, обязательно. Позвонишь? – сказал Черников и потянулся за моей рукой.

Зачем он ко мне цепляется, зачем ему сдались девичьи конечности? Ведь деньги дороже человека, а человек конкретно состоит из органов и суставов. В одной человеческой кисти тридцать две косточки. Они бесценны, уникальны, неповторимы. Можно запечатлеть хрупкую женскую кисть на полотне. И картина останется в вечности, а деньги – деньги перейдут в другое качество. Превратятся в труху. А вот алчность, наверное, останется. Она ведь сидит внутри человека. Как ржавчина, едкая и грубая, будто синильная кислота, и эта кислота разъедает душу. Когда-нибудь ржавчина окончательно съест тонкое нематериальное начало. Это точно. А жаль. Алчность переживет человека. Но сначала пожрет его вместе с потрохами.

– Денис, если я все-таки соглашусь выйти за тебя замуж, ты, наверное, будешь выдавать мне деньги по тарифу. Каждое утро. Как на бензоколонке. Отдельный счет. Сводная ведомость. Станешь подсчитывать баланс, сколько бесценных бабок ушло на содержание любимой женщины, – сказала я, разглядывая его лицо.

У меня больше не было ненависти, не осталось и жалости. Я презирала этого мужчину, глубоко презирала. В одно мгновение дивный красавец трансформировался в безобразного, неказистого, убогого мерзавца. Последний бомж был для меня прекраснее в эту минуту, чем этот милый и роскошный негодяй.

– О-о, только не это, Настя, милая, пожалей меня и свои нервы, лучше посмотри, какое вымя, какие окорока, – сказал Черников и повернулся к внимающим девушкам.

Будущий муж плавно вырулил, ловко ушел от опасного места, избавился от неловкого разговора. Девчонки вспыхнули, как две свечки. Черников говорил громко, даже официанты обернулись, но девушкам хоть бы что, они лишь ярко зарделись от выраженного мужского внимания. Денис Михайлович все видит вокруг себя, подбирает, разглаживает, очищает от пятен и аккуратно кладет в свой карман. Гобсек, Скупой рыцарь, Плюшкин. Нет, Черников вовсе не ледяной рыцарь, он мелкий скупердяй. Все под себя сгребает: и повышенный женский интерес, и преуспевающую компанию, и отчаявшуюся женщину, оставшуюся без работы и средств к существованию.

– Эксгибиционизм нынче в большой моде, как у девушек, так и у юношей, он какой-то слишком повсеместный стал, – пробормотала я сквозь зубы, спеша выбраться на улицу. Нестерпимо душно, мне не хватало воздуха. Зубы стиснуты, желваки ходуном ходят. Сейчас упаду, у меня больше нет сил выносить этого негодяя. Где мое мужество, сила и храбрость? Надо выдержать пытку, откопать со дна души остатки терпения. Напрасно я убеждаю себя в том, что я сильная. Нет. Я не сильная. Вообще на земле нет сильных и слабых людей. Есть ленивые люди, и они не желают в определенный отрезок времени поработать лопатой. Это ведь трудная работа. Сколько нужно эмоций перелопатить, чтобы докопаться до терпения.

– Это точно, это нынче модно, – подтвердил Черников, нежно поддерживая меня под локоть, – тебя подвезти?

– Не нужно, нет-нет, я пройдусь пешком, мне надо подумать над твоим предложением. Ты ведь меня замуж приглашаешь, как будто в тюрьму сажаешь, я все правильно поняла?! – сказала я, не спрашивая, а утверждая.

И я заранее знала ответ. Так и вышло.

– Не в тюрьму, зачем в тюрьму, я тебя в клетку приглашаю, а что в этом плохого? Клетка-то золотая, любая девушка тебе позавидует, – удивился Черников, он замедлил шаг, полуобернулся ко мне, словно спешил договорить неоконченную фразу. – Я ведь люблю тебя. Глупая ты, Настя. Несмышленая еще. Кутенок. Можешь не сомневаться в моих чувствах. А ты… Ты привыкнешь. Когда-нибудь. К хорошему быстро привыкают. Особенно женщины. Одной тебе нельзя быть. Ты много горя натерпишься. А ты, Настя, хрупкая и тонкая девушка. Не сможешь одна жить.