Книга Королева сыска - Галия Мавлютова

— Бывает, и жизни не хватит. Опыт — это, конечно, хорошо, но без чутья никак. У правильного опера, думаю, оно с рождения есть. Это как врожденный музыкальный слух — либо он есть, либо его нет, и никакие занятия не помогут. У меня вот, например, чутье имеется. То есть, конечно, случалось, я не всегда раскалывала клиента — ну и что с того? Сегодня не заговорил, завтра изливать душу начнет. Рано или поздно все начинают. Усекаешь, о чем я?

— С трудом, — помолчав, признался Виктор. — То есть вы блефовали, когда собирались из его кабинета уйти с пустыми руками? Не расколов?

— Почему? Запросто бы ушла. Только вот он бы меня не отпустил. Это я тебе точно говорю.

— Но вы, как я понял, этого Болека знали раньше?

— Слыхала про его делишки. Он раньше иномарки на заказ угонял, а потом поднялся. Теперь ими торгует… Но долго не продержится — сядет через годик-полтора максимум.

— Вот и я говорю. А как бы вы его кололи, если б не знали, кто он такой, и не были бы знаменитой Гюрзой?

— Опять же, Витя, не знаю. Ну, сначала бы справки про него навела кто он да чем пахнет, чего ты, кстати, не сделал, потом пришла бы и действовала уже по обстоятельствам. Хотя… — она задумалась. — Если покумекать… Вот ты его уже видел, разговаривал с ним. Ну-ка, ты, оперативник, опиши мне этого человека. — Она почти в точности повторила слова, которые говорил ему подполковник Григориев, когда просил описать саму Юмашеву. Тогда Виктор попал впросак. Не промахнуться бы сейчас…

— Э… — Беляков побарабанил пальцами по «баранке», — ну, из бывших шестерок, судя по всему. Сидел разок — одна «гайка» вытатуирована на пальце. Самоуверен, нагл… Типа того.

— Браво, Ватсон. — Юмашева приоткрыла окно — проветрить. Влажный ветерок просунулся в салон. — Почти угадал. Табличку на его дверях помнишь?

— Это что-то вроде «директора». То ли по-английски, то ли еще по какому-то.

— Не суть. Главное, что «директор». И по-иностранному. Хочет считать себя крутым. Так?

— Ну, пожалуй, — А такие люди, Витя, никогда крутыми не станут. Хоть десять «Мерседесов» купи и «дельтами» обвешайся. Как был шестеркой, так шестеркой и подохнет. Крутой-то он только до тех пор, пока на настоящего крутого не нарвется. И тогда из него можно веревки вить. Вот и все. За место свое директорское он держится изо всех своих сучьих силенок — это раз, иначе опять в шестерки скатится.

На зону, коли хоть раз баланду нюхал, не хочется тем более — это два. Так что я бы пришла к нему с парой ребят поздоровее, чтоб в камуфляже да с «калашами», и раскатала бы его примерно по той же схеме. Как мог бы действовать и ты. Это я для примера. Вообще, по-разному можно таких типов ломать… Учись, студент, покая жива.

— Да, — покачал головой Виктор. — Действительно просто…

— А ничего эдакого в нашей работе нет. Залезаешь в душу к человеку, чтобы он не догадался, чтобы он тебе все как на духу выложил, — и все дела…

Грешно, конечно, но тут уж, извини, специфика службы… Ладно, что-то мы заболтались. Заводи свой «шестисотый», да поехали. Мне еще кучу рапортов писать.

— А что с этим Тенгизом? — спросил Виктор, когда его «жигуленок» вырулил на проспект. — Вы его, кстати, знаете?

— Не-а, — равнодушно ответила Гюрза. — Но узнать проблем нет. Среди этой шатии-братии угонщиков кто только не пасется. — Она зевнула. — С Тенгизом мы завтра разберемся. Чует мое сердце, тут надо иначе действовать. Опять чутье, заметил?

— А если Болек позвонит, предупредит его?

— Это вряд ли. Болек дурак, но не настолько, чтобы самого себя лохом выставлять перед братвой. Не-ет, он теперь тихо сидеть будет.

— И все же я не понимаю, — после долгой паузы сказал Виктор. — Мы же убийством Марьева вроде занимаемся. Какое отношения депутат имеет к этим угонщикам?..

— А такое, — буднично ответила Юмашева, — что ныне покойный Сергей Геннадьевич в течение лет восьми был одним из паханов «угонной» мафии.

Уж чего-чего, а такого Виктор не ожидал. Машина брезгливо месила жижу на асфальте.

— Э-э… — склонил он голову набок, покосился на спутницу и счел нужным уточнить:

— Мы говорим об одном и том же человеке? О депутате ЗакСа господине Марьеве?

— Ага. Год назад он решил податься в депутаты.

На повышение пошел, так сказать. А до того весьма успешно тачки лямзил.

Виктор присвистнул.

— Что называется, из грязи в князи… А это точная информация?

— Это дурацкий вопрос. — Юмашева поерзала на сиденье, подбирая полы пальто под себя. За то время, что они провели в гостях у Болека, машина успела порядком выстыть. — Я Марьева разрабатывала больше года, знаю про него такое, что он и сам про себя уже забыл.

Виктор шумно выдохнул воздух из легких и стиснул пальцами «баранку»., - Значит, его все-таки завалили из-за политики? Из-за того, что полез в дела, в которые порядочному вору соваться впадлу?

— Какая, к черту, политика… — поморщилась Гюрза. — У тебя, Витя, представления о воровском мире, как у десятиклассника, начитавшегося дешевых детективов. Времена нынче другие, Витя.

Он, как говорится, слишком много знал. Просто тесно стало милейшему Сергею свет Геннадьевичу, свою поляну всю обработал, денег навалом, а силенки еще остались. Вот и подался он во власть, Думаешь, он один такой? Это ж прописная истина: коли деньги есть, то можно и в политику поиграть.

А под ельники его только рады были — свой человек в мэрии еще никому не мешал. Но потом те же подельники решили, что будет лучше, если ни я, ни какой другой настырный опер до него не доберется. Вот и весь расклад. Ясно?

— Я-асно… — задумчиво протянул Беляков.

И помотал головой:

— Нет, ни фига не понятно.

Так почему его мочканули-то? Раз он им нужен был в мэрии? Я понимаю, если он в общак залез или там стал на нас работать. Или решил соскочить с бизнеса, кинув своих же. Или просто не поделил что с корешами… А так — он что, вдруг прозрел и решил к нам с повинной идти?

— Вот еще! — фыркнула Юмашева. — Он даже ни разу ко мне как свидетель не явился.

— Ну, тогда действительно дурацкий детектив получается. Какие-то задрипанные «угонялы» грохают своего же пахана потому, что он, видите ли, слишком много знал!.. Или вы что-то недоговариваете?

— Или ты недопонимаешь. «Задрипанные»…

Знаешь, на каком месте по прибыли торговля крадеными автомобилями стоит? На третьем. Сразу после наркоты и оружия. В Питере до пятидесяти тачек в день угоняют, и штук тридцать из них — под конкретный заказ. И знаешь, почему так? Потому что в нашей стране нет закона против «угонял». «Угонялу» можно взять за жабры только в момент продажи краденой машины. А каждая попытка угона, при должном подходе адвоката, будет квалифицирована всего лишь как не правомерное завладение автомобилем без цели хищения, статья сто шестьдесят шестая, если не ошибаюсь. Спросишь — почему так? Отвечу: не знаю. Но так всегда было. Что в советские времена, что сейчас.