Книга Последняя почка - Владимир Тучков

Это безобразие бесконечно продолжаться не могло, и вскоре Елена Николаевна, на основании нового негативного жизненного материала скорректировав свои представления о счастливой семье, ушла окончательно и безвозвратно. Ирина по этому поводу сильно переживала. И казнила не только Сергея, но и себя, поскольку именно она не смогла найти к нему должного подхода, не сумела отыскать те необходимые слова, которые смогли бы предотвратить катастрофу в его новой семье. В общем, объяснения для Сергея были не из приятных.

– Послушай, – с откупориванием новой бутылки мы уже перешли на ты. – А ты уверен, что это все-таки реальный голос Ирины? – оборвал я на полуслове Сергея.

– А как же! – ответил он с таким чувством, словно у него намеревались отнять самое для него дорогое. – Я и эксперимент проводил. Записал наш разговор на магнитофон. И дома его прослушал. Все абсолютно точно. Да ты и сам сейчас сможешь убедиться… Так, Ирина?

– Здравствуйте, Владимир Яковлевич, – где-то совсем рядом прозвучал приятный женский голос.

Я вздрогнул и расплескал полрюмки.

– Здравствуйте, Ирина, – ответил я как можно бодрее, глядя прямо перед собой. Ответил, и тут же спохватился, – может быть, вместо пожелания здоровья было бы уместнее «покойтесь с миром». Или с «мирром» – черт его разберет эту специфическую терминологию. Вдруг она воспримет пожелание здоровья как издевательство?

Хотя, конечно, мысль моя, метнувшаяся в мозгу двадцатипятиколенчатой молнией, была намного сложнее. Безумным многозвенным зигзагом она отрикошетивала от двух параллельных плоскостей-концепций – материалистической и идеалистической. На одной из них мысль ударялась лбом в аксиому «Материя первична. Сознание является продуктом материи». И, потирая ушибленный лоб, поворачивала к противоположной плоскости. Где ей давали увесистого пинка, внушая, что «Сознание первично. Именно оно и создало всю эту гнилую материю». Жалобно повизгивая, мысль пыталась найти истину там, где бьют по костяному лбу, а не по мягкому седалищу. И там ей внушали, что материя вечна, а сознание окончательно и бесповоротно исчезает сразу же после того, как в высокоорганизованной материи, которой является человеческий мозг, прекращаются биохимические процессы. И опять по лбу! Оппоненты уже поджидали в другом лагере с неопровержимыми аргументами своей правоты: материя существует до тех пор, пока этого хочет мировой разум. И кирзовым сапогом сорок седьмого размера по ягодицам. А с противоположной стороны уже кричат о том, что при известном допущении бессмертием человека можно считать совокупность произведенных им материальных и духовных ценностей, которыми будут пользоваться его потомки, с благодарностью его вспоминая. И, замахнувшись, попадают в пустоту, поскольку мысль уже выслушивает то, что душа бессмертна, и ей вообще не надо ни хрена производить. Надо только лишь спасать себя во имя будущей вечной жизни… Короче, пинг-понг, слалом и схватка абсолютно равных по силам борцов в одном флаконе.

– Ну, мы с вами, вроде бы как и познакомлены, – сказала между тем Ирина.

– Да, конечно, более чем, – ответил я.

– Это я попросила Сережу, чтобы он вас пригласил. Уж не обессудьте.

– Ну что вы, мне очень приятно.

И тут логическое полушарие наконец-то нашло неопровержимый аргумент. Все очень просто. Этот самый Сережа распрекрасный – чревовещатель. Соберет штук двадцать пять свидетельств очевидцев, оформит у нотариуса и пошлет в Лондон. И будет до конца своих дней жить на стипендию Британского королевского общества спиритов.

– Что же вы такой недоверчивый-то? – элементарно прочла мои мысли Ирина. – Давайте-ка сделаем так. Сережа сейчас пойдет прогуляется, а мы с вами немного поговорим. Думаю, это развеет весь ваш скепсис.

Сергей, похрустывая сухими ветками, удалился.

Ирина, снизив голос, заговорила о том, что ее Сережа – человек легкомысленный и не очень самостоятельный. И ему постоянно нужен кто-то, кто был бы рядом, кто удерживал бы его от совершения жизненных ошибок, от которых он сам же очень страдает. Попытка завести жену закончилась полным фиаско. А новую женщину, которая подошла бы и ему и сыну Никите найти все никак не удается. Ту т она сделала паузу. Вздохнула и сказала совершенно обезоруживающе:

– Понимаете, я долго думала, и пришла к мысли, что вы, Владимир Яковлевич, могли бы стать для Сережи кем-то вроде наставника, советчика, старшего брата, в конце концов. Могли бы ему посоветовать, какая женщина ему подойдет и каким образом завести с ней знакомство. И все такое прочее… Ну, вы понимаете… Вы же ведь прекрасно разбираетесь в людях, в психологии. Ведь вы же писатель.

– Ну не Лев же Толстой, – попытался я отбояриться.

– Не прибедняйтесь, – сказала Ирина. И начала грубо льстить. – А кто написал пятую, шестую и седьмую «Русские книги для чтения»? Кто в своей статье доказал, что роман «Война и мир» является рифмованным силлабическим стихотворением со стихами гипертрофированной протяженности? Кто в книге «Смерть приходит по Интернету» поставил эпиграф «Каждая несчастливая семья несчастлива по-своему интересно»? Кто, в конце концов, в своем арт-проекте использовал слоган «Все смешалось в доме Облонских. Миксеры Уральского машиностроительного завода – результат превосходит любые ожидания»?

– А вы осведомлены, – ответил я, приятно удивленный.

– Да, Владимир Яковлевич, осведомлена. И поэтому считаю вас духовным наследником Льва Николаевича.

Это был чистый нокаут! Не столько интеллектуальный, сколько нравственный: лесть была очевидна, но она была столь сокрушительна, что я выкинул на ринг полотенце, выплюнул капу и дал слово, что отныне буду присматривать за ее Сережей. И по возможности подберу для него подходящую пару.

Поскольку, как я понял, Ирина полностью удовлетворила свои потребности в общении со мной, то теперь я должен был получить от нее нечто. Нечто несоизмеримо большее – ответ на главную загадку бытия. Однако для этого надо было еще задать вопрос, на что в данном случае был способен мудрец, а не человек посредственный и заурядный. И судя по всему, я никак не оправдывал тех авансов, которые мне выдала Ирина, сравнивая с Толстым.

– А как там у вас? – ничего умнее я придумать так и не смог.

– Кому как, – рассмеялась Ирина. – Но, в общем, жить вполне можно.

– А где вы сейчас? – мой интеллект, видимо, начал немного трезветь.

– Ох, Владимир Яковлевич, – вздохнула Ирина. – Ничего-то я вам рассказать не могу. И не потому, что якобы страшную клятву дала. Просто вы абсолютно ничего не поймете.

– А может быть, попробуем? – не сдавался я.

– Вот вы, скажем, квантовую механику знаете?

– Ну не так чтобы уж очень. Когда-то профессор Гусев читал нам физику твердого тела – это очень упрощенный вариант, очень частный случай. Ну, так вот на экзамене он разрешал, отвечая, смотреть в конспект. Так что знанием это не назовешь.

– Вот видите! А теперь представьте себе, что квантовая механика и то, что я буду вам рассказывать, это все равно как арифметика и высшая математика. Так стоит ли пытаться?