Книга Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев

На мраморном камине стояли изящные бронзовые часы,выполненные в стиле ампир. С левой стороны от входа, за большими зеркалами,находились глубокие платяные шкафы с внутренним светом, включавшимсяавтоматически при открывании дверей. На столике, у окна, лежали рекламныебуклеты. По вечерам предупредительные горничные обязательно приносилиспециальную карточку для гостей с информацией о погоде на завтрашний день.Повсюду висели картины. Над кроватью находился гобелен.

Дронго вошел в ванную комнату. Вместо кранов здесь былисеребряные лебеди с распахнутыми крыльями: вода текла прямо из клюва. Глубокаяквадратная ванная с расположенной над ней непонятной цепью несколько озадачилаего. Что это может быть? Он потянул за цепь. Через минуту в его дверьпостучали. Оказалось, что это вызов официанта. Для гостей, находящихся вванной, ужин либо завтрак можно заказать, очевидно, прямо в ванную.

Из ванной комнаты вела еще одна дверь – в туалет, гденаходились традиционные весы. Разумеется, везде установлены телефоны, чтобыразговаривать с любого места, даже не меняя своей позы. Рядом с кроватьюнаходился небольшой пульт управления. Можно, лежа в постели, регулировать свет,открывать занавески, включать радио и телевизор, меняя программы.

Осмотрев свой номер, он пошел в расположенный рядом сюитОсинского. Здесь на стенах висели подлинные картины французских художников, ужеуспевших стать классиками. Кровать была обрамлена мраморными колоннами, аванная комната напоминала небольшой, но хорошо оборудованный бассейн. Осинский,расстроенный вчерашним взрывом, нетерпеливо ходил по номеру. Напротив него вкресле сидел невозмутимый Якобсон.

– Почему, почему?! – кричал Осинский. –Почему мне должны присылать такие посылки? Кому я помешал? Кто хочет меняубить?

– Мы этого не знаем, – невозмутимо отвечалЯкобсон, – мы ничего не знаем. Французская полиция занимается розыскамиэтого непонятного придурка. Но там не было ничего опасного. Обыкновеннаяхлопушка. Просто кто-то хотел пошутить.

– Пошутить! – взвизгнул композитор. Он был в одномхалате, и, когда делал слишком резкие движения, обнажались его светлые ноги,которые по полноте как-то не соответствовали его располневшему лицу и ужепоявившемуся небольшому животу. Словно их приделали после того, как Осинскийначал полнеть.

– Пошутить! – кричал композитор, размахиваяруками. – Поэтому там вылетели все стекла?

– Это была случайность, – успокаивал егоЯкобсон. – Вот мистер Саундерс может все подтвердить, – показал он наДронго.

– Правда? – спросил, останавливаясь, Осинский. Каки все люди с неустоявшейся психикой, он больше доверял новым людям, чем своимстарым знакомым.

– Да, – подтвердил Дронго, усаживаясь в креслерядом с Якобсоном, – я думаю, не было никакой опасности.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошла неизвестнаяДронго женщина. Он встал, чтобы поздороваться с ней. Якобсон не шевельнулся, аОсинский даже не стал затягивать пояса своего халата.

– Миссис Уэлш, – показал на нее своей короткойрукой Якобсон, – миссис Барбара Уэлш, личный секретарь господинаОсинского.

Женщина повернулась к Дронго. Она была явно азиатскогопроисхождения, несмотря на свою английскую фамилию. Раскосые, чуть удлиненныеглаза, чувственный нос с четко очерченными крыльями ноздрей, твердая линияскул. Небольшой рот с тонкими губами. И холодный взгляд карих глаз. Волосы быликрасиво уложены. Одета она была в строгий серый костюм. «Кажется, „КелвинКляйн“, – подумал Дронго, оценивая линии ее одежды.

– Мистер Саундерс, – показал на ДронгоЯкобсон, – наш новый консультант по безопасности.

Женщина холодно кивнула. Не обращая внимания нарассерженного Осинского, она прошла к другому креслу и села в него. Дронгообратил внимание на безупречные линии ее ног.

– Вы слышали, что случилось вчера? – закричалОсинский. Он, очевидно, не умел разговаривать спокойно.

– Да, – ответила Барбара. Голос у нее был низкий,глухой. – Мне рассказали Мартин и Брет.

Дронго сделал движение рукой. Якобсон, заметив это,ободряюще кивнул.

– Вы хотите что-то спросить?

– Да, – ответил Дронго. – Где вы вчера были,миссис Уэлш? Я не видел вас в опере.

Она чуть повернула голову. В глазах мелькнуло удивление.

– Вы меня подозреваете? – спросила она, не меняяпозы. – Может, я уже должна отчитываться и перед вами?

– Миссис Уэлш, – чуть повысил голосЯкобсон, – вы, очевидно, не поняли. Это новый консультант по безопасности.Вы должны отвечать на его вопросы.

– Я была вчера у сына, – пояснила миссисУэлш. – Мистер Осинский разрешил мне отлучиться на вечер.

– Да, – подтвердил Осинский, – я разрешил.

«Кажется, она обиделась», – понял Дронго.

– Сколько лет вашему сыну? – спросил он.

– Двадцать четыре. – Она смотрела на него не мигая.

– В таком случае позвольте вас поздравить, –улыбнулся Дронго, – я никогда бы не мог подумать, что у вас такой взрослыйсын.

Женщина не захотела принимать комплимента. Она простоотвернулась, поняв, что своеобразный допрос окончен.

– Сегодня у вас встреча с журналистами, –напомнила она Осинскому, – вы назначили им на четыре.

– Да, – подтвердил композитор, – я помню. Онидали примерный список вопросов.

– Мы уже подготовили ответы. Они у вас на столике вспальне, – ответила Барбара.

– Да-да, конечно, – вспомнил Осинский, – ясовсем забыл. Сейчас я переоденусь, и мы пойдем завтракать. Хотя уже, кажется,время ленча.

Он вышел из комнаты.

– Он очень нервничает, – вздохнул Якобсон, –надеюсь, вы понимаете, как нам важно его не нервировать. Его европейское турнене может быть сорвано.

– В каких городах он будет выступать? – спросилДронго.

– Брюссель, Амстердам, Франкфурт. Почему выспрашиваете?

– Он должен быть на сцене? Играть или дирижировать?Будет исполняться его гениальная опера? – не удержался от сарказма Дронго.

Барбара чуть улыбнулась. Она оценила шутку новогоконсультанта. Якобсон шутки не принял. Не захотел ее понимать.

– Ни то ни другое, – сухо ответил он, –просто в этих городах должны состояться концерты из его произведений. Послепремьеры его оперы в Париже это нужно для закрепления успеха в Европе, где ещеОсинского знают недостаточно. Он обязан присутствовать на этих презентациях. Этосвоеобразная рекламная поездка.

В дверь осторожно постучали.

– Войдите, – разрешил Якобсон на правах хозяина.

В комнату вошел Мартин с конвертом в руках.