Книга Дар богов - Валентина Нурисламова

после столь бурной ночи, а запах железа.

— Почему ты вернулась, Ангрбода? — шепотом спросил Ивар, не ожидая, что она услышит.

— Ты позвал меня, — тихо ответила она.

Ивар приподнял голову и прислушался к дыханию Ангрбоды — редкому и глубокому. Она крепко спала.

========== — семь — ==========

За дверью, в общей зале, скрипели половицы и громыхала посуда — Маргрета накрывала на стол. То ли завтрак, то ли, скорее, уже обед… Когда братья вернулись с пира, Ивар не слышал, но явно не раньше, чем рассвело.

Он покончил с завязками на штанах и потянулся к рубахе, которую Ангрбода накинула на изножье кровати. Сама она уже надела платье и теперь пыталась прочесать пятерней спутавшиеся волосы, которые отливали в солнечных лучах, проникавших сквозь раскрытые ставни, всеми оттенками меди.

— Останься на завтрак, — сказал ей Ивар. Насчет того, что речь шла именно о завтраке, он все же не был уверен, но расставаться с Ангрбодой совсем не хотел.

— Зачем? — поинтересовалась она, не отрываясь от своего занятия.

— Поесть, конечно! — фыркнул Ивар, закатив глаза.

— Поесть за одним столом с детьми Великого Рагнара Лодброка, — задумчиво проговорила Ангрбода. — Дочери простого корабельщика. В самый обычный день. Что скажут люди?

— Да плевать я на них хотел! — раздраженно бросил он и ударил кулаком по матрасу.

Когда-то Уббе сказал, что Маргрета не сможет отказать Ивару, потому что он сын Рагнара Лодброка. А что теперь? Ангрбода отказывает ему именно из-за этого? И всего-навсего в такой ерунде!

— Я хочу, чтобы ты осталась со мной, — с нажимом сказал он.

Ангрбода опустила руки, не торопясь, подошла к изножью кровати и принялась водить по нему сверху указательным пальцем, внимательно наблюдая за собственными действиями.

— Ты хочешь, чтобы твои братья увидели нас вместе, — произнесла она. — И Маргрета тоже. Хочешь показать, что они все ошибались. Хочешь, чтобы узнали, что ты все-таки можешь удовлетворить женщину. Не волнуйся. Они узнают и так.

Ивар медленно выдохнул, поджав губы. Она была права. Он уже не раз прокрутил в голове сцену за столом, во время которой он обнимал бы Ангрбоду под ошеломленными взглядами братьев и Маргреты.

Он сел на кровати, спустив ноги вниз.

— Я не хочу с тобой расставаться, — признался он и, потянувшись к изножью, схватил Ангрбоду за запястье. Ее хотелось затащить на колени и целовать до умопомрачения.

Он потянул ее к себе, но Ангрбода уперлась и не поддалась.

— Ивар, я не могу быть всегда с тобой, — сказала она посмотрев в его сторону, но сквозь него. — Я твоя женщина, а не твоя вещь.

В первый момент Ивар яростно стиснул зубы, но тут до его сознания дошли слова «твоя женщина». Значит, эта ночь была первой, но уж точно не последней. А Ангрбода была не прочь принадлежать ему: не как служанка, рабыня или вещь, а как женщина. Но все же принадлежать.

Ивар кивнул и отпустил ее руку. Ангрбода подошла к нему, положила ладони на плечи и, наклонившись, поцеловала. Он приобнял ее и уже раздумывал, не завалить ли ее обратно на кровать, но Ангрбода выскользнула из его рук и быстрым шагом вышла из комнаты. Сквозь оставшуюся приоткрытой дверь было видно, каким изумленным взглядом проводил ее проходивший мимо Уббе.

Помедлив, Ивар принялся натягивать рубаху. Голова была тяжелая после выпитого накануне, а вот по телу, напротив, разливалась непривычная легкость. Он долго не мог понять, откуда она взялась, пока не осознал: боль ослабла. Назойливым червяком она все еще шевелилась внутри позвоночника и тянула, скручивая, ноги, но это не шло ни в какое сравнение с тем, к чему привык Ивар за все годы своей сознательной жизни.

Когда он выполз из комнаты, братья уже раскладывали еду по тарелкам. Он искоса поглядывал на них, пока добирался до стола и пока залезал на стул. Они были увлечены своими делами и делали вид, что его вообще нет. Только Маргрета сидела, низко опустив голову и к еде даже не притрагивалась.

Ивар стиснул зубы и принялся накладывать ложкой кашу (судя по ней, был все же завтрак, хоть и очень поздний), намеренно зашвыривая ее себе в тарелку с большой высоты, чтобы пшеничные комки разлетались в стороны. Братья просто лишились такого замечательного повода злорадствовать! Потому и делают вид, что ничего не знают и ничего не заметили.

— Говорят, ночью, пока мы были в доме ярла, — оглядев братьев, с лукавой улыбкой проговорил Хвитсерк, — наш собственный дом скрипел и шатался так, что все решили: верно, етуны пытаются сравнять его с землей. А когда под утро мы все же пришли сюда, то оказалось, что никаких етунов не было и в помине. Это наш братишка Ивар наконец-то трахнул женщину! Да еще и с таким жаром, что мы все ему позавидовали! — последние слова Хвитсерк произнес, уже весело хохоча, и, сорвавшись со стула, обогнул стол и обнял Ивара за плечи.

Тот, засмущавшись, опустил глаза и глупо заулыбался. Уббе тоже в стороне не остался. Он перегнулся через стол и взъерошил волосы Ивара.

— Ну что братишка, — широко улыбаясь, спросил он, — каково это переспать с девушкой, о которой грезил столько лет?

— Настолько хорошо, — неторопливо проговорил Ивар, прищурившись и оглядывая поочередно братьев с выражением собственного превосходства, — насколько вы не можете себе представить даже близко в самых своих смелых мечтах.

— Э-эй! — Хвитсерк пихнул его кулаком в бок. — Не зазнавайся! Мы все еще твои старшие братья.

Они все рассмеялись, и даже Сигурд похлопал Ивара по плечу и сказал, что он молодец.

Только Маргрета сидела бледнее свежевыпавшего снега и боялась поднять глаза.

Это ожерелье Ивар заметил совершенно случайно — на небольшом лотке, который висел на груди у бродячего торговца в серой шляпе, на веревках, перекинутых через шею. Он никогда не обращал внимания на побрякушки, а сейчас взгляд почему-то упал на выкованные из железа листья, тонкие, с прожилками и зубчатыми краями — будто настоящие — прикрепленные как подвески к цепочке. Торговец назвал до смешного низкую цену, но Ивар никак не мог решиться — он никогда не покупал таких вещей… и не дарил.

— Если у тебя к этой вещице лежит сердце, бери и не думай. А не возьмешь — будешь жалеть и искать везде такую же. И не сможешь