Книга Дар богов - Валентина Нурисламова

========== — один — ==========

Ангрбода выкладывала на песке затейливые фигуры из камней и гвоздей. В хижине Флоки было много гвоздей и еще целая куча плотницких инструментов. Ивар как-то сказал, что тот, верно, жалеет, что не зачал сына, ведь дочь никогда не станет корабельщиком и не продолжит его дело. Флоки рассмеялся и ответил, что Ангрбода — дар богов, а боги лучше знают, что нужно человеку. Флоки был очень религиозен, потому мать и отдала Ивара ему на воспитание, решив, что так он научится чтить веру и обычаи викингов. Спорить с богами Ивар не брался, но если бы Ангрбода была мальчиком, у Ивара был бы настоящий друг. Нет, они, конечно, и без того уйму времени проводили вместе, но совсем не так, как братья — Уббе, Хвитсерк и Сигурд — и другие парни, которые учились драться и быть викингами. Ивар мог только трястись в тележке, в которой возил его Флоки или Ангрбода, и метать топорик в деревья — это у него, к слову, получалось так, как ни у кого больше.

— Эй, калека, а до той ольхи докинешь? Или у тебя руки работают не лучше ног? — выкрикнул Уббе из толпы парней, устроивших ристалище на лесной поляне.

Ольха была старая, раскидистая, с толстым стволом. Но росла слишком далеко, Ивар вечно мазал на такое расстояние, и Уббе знал это. Можно было приказать Ангрбоде подкатить тележку поближе или подползти самому, но тогда бы это не считалось.

— А ты встань возле дерева — и я точно докину, — ощерился Ивар, глянув Уббе в глаза.

— Нашел дурака! — фыркнул Уббе. — Мне суждено погибнуть в битве, как настоящему воину, а не подохнуть от твоей кривой руки.

Ивар стиснул зубы и до боли сжал рукоять топорика. Братья то и дело выводили его из себя, и хоть мать и уверяла, что на самом деле они его любят, в такие моменты на это было плевать: Ивар их ненавидел!

— Трус! — выкрикнул он и окинул взглядом остальных парней, включая Хвитсерка и Сигурда. — Вы все трусы!

— Да ты не злись так, братишка, — начал Сигурд спокойным голосом — и в этом уже чувствовался подвох, — а то еще того гляди разревешься, придется тебя к матери тащить, чтобы сопли утерла! — Он расхохотался, и его смех подхватили остальные парни.

У Ивара на глаза и впрямь навернулись слезы, которые едва получалось сдержать. Он опустил голову и уставился на лезвие топорика, представляя, как оно вонзается в златовласую голову Сигурда.

То, что смех утихает, Ивар сообразил не сразу. А когда поднял взгляд, увидел, как сквозь толпу парней медленно, своей привычной расслабленной походкой идет Ангрбода — прямо к злополучной ольхе!

Остановившись возле серого, покрытого трещинами ствола, Ангрбода помедлила мгновение — и развернулась. Она прижалась к ольхе спиной, вытянув руки вдоль туловища, подняла голову и посмотрела на Ивара. Ее глаза были спокойными и холодными — как лед. У них и цвет был как у льда, который покрывал озеро зимой, — глубокий голубой, с сероватым оттенком.

Ярость, испепелявшая Ивара, мигом затухла — будто колодезной водой из бадьи окатили. Он с ненавистью посмотрел на Ангрбоду: что она еще удумала?

— Ну что, теперь докинешь? — с усмешкой поинтересовался Хвитсерк.

Хвитсерк не верил в Ивара. Никто не верил! Никто, кроме Ангрбоды. Или ей было просто все равно?

Ивар выдохнул. Вдохнул. Перехватил поудобнее рукоять топорика. Замаханулся. Прицелился. И на выдохе, между двумя ударами сердца запустил топорик в дерево.

Лезвие вошло в серый ствол до середины, срезав светлую с легким медным оттенком прядь с макушки Ангрбоды.

Ангрбода моргнула, на шаг отошла от ольхи и с трудом, в раскачку, не с первой попытки вытащила топорик из древесины. А после молча вернулась к Ивару под ошарашенными взглядами парней.

Ивар водил точильным камнем вдоль лезвия топорика. Топорик был острым и так, но заняться все равно было нечем. Флоки ушел в лес — слушать деревья, он опять мастерил что-то интересное, но не рассказывал, что именно. Хельга отправилась в Каттегат. А Ангборду железо и камни, как это часто бывало, интересовали больше всего остального. Она выложила на песке целый горный массив из угловатых камней, которые притащила из оврага в лесу. Морские, круглые и обкатанные, ей не нравились. Вокруг «гор» в песок она натыкала гвоздей, много, целый лес — Железный Лес. От своей работы она не отрывалась и головы не поднимала. Казалось, ничто вокруг ей не интересно. Ивара это злило, чем дальше — тем больше.

Почти не целясь, он запустил топорик в груду проклятых камней Ангрбоды. Одни разлетелись в стороны, другие обвалились, сбив стройные ряды гвоздей. Ангрбода вздрогнула, будто очнувшись ото сна, и подняла голову. Но Ивару и это не понравилось: она, как всегда, смотрела не так!

В Каттегате говорили, что дочь Флоки пошла в отца — такая же странная. Но это неправда: не такая же. Флоки смотрел людям в глаза, когда разговаривал, а Ангрбода смотрела сквозь людей или в сторону. Ей будто вообще ни до кого не было дела!

— Сколько можно заниматься этой ерундой?! — в гневе закричал на нее Ивар. — Неужели нет других дел?! Займись чем-нибудь еще!

— Чем? — Ангрбода моргнула и наконец посмотрела на него.

Ивар хотел, чтобы она занялась чем-то вместе с ним: приносила бы топорик после метания в дерево или чем-то еще интересным. Ивар мог бы ей приказать, но это было бы не то.

— Не знаю, — фыркнул он. — Сама придумай.

Может, она догадается?

Ангрбода снова отвела взгляд. Пожала плечами. А потом поднялась на ноги и, взявшись за подол туники, стянула ее с себя. Оставшись в исподней рубашке, она пошла к воде. От ее босых ног оставались следы на песке.

Ткань рубашки трепетала на ветру, обхватывая тело Ангрбоды то с одной, то с другой стороны. Она всегда была тощая и высокая, с худыми руками и длинными ногами-палками, плоская как доска — как Флоки, она и в этом пошла в отца. Так, по крайней мере, думал Ивар… до этого момента. Теперь под рубашкой Ангрбоды он заметил округлости бедер — почти как у настоящей женщины. Впрочем, она и была почти женщиной — в следующем месяце Ангрбоде исполнялось четырнадцать, она