Книга Русское военное искусство Первой мировой - Алексей Владимирович Олейников

пленными). В плену оказались командир 9-го армейского корпуса, начальники 17-й, 28-й и 29-й дивизий и много офицеров. Только в окрестностях собственно Сарыкамыша весной 1915 г. было похоронено 28 тыс. турок. Русские потери – более 20 тыс. убитых, раненых, больных и свыше 6 тыс. обмороженных.

Исследователь операции и участник войны Н. Г. Корсун подчеркивал: «Сарыкамышская операция представляет пример довольно редкого образца борьбы против окружения – борьбы, которая началась в обстановке обороны русских и закончилась в условиях встречного столкновения, с разжатием кольца окружения изнутри и преследованием остатков обходного крыла турок»[45].

Рисунок операций 1914 г. на Русском фронте вызывает особый интерес.

Начавшись крупными наступательными операциями на обоих флангах русского стратегического построения (Восточно-Прусская и Галицийская операции), в связи с крупными перебросками германцев на Русский фронт осень ознаменовалась встречными сражениями в Польше и стабилизацией фронта.

В кампании 1914 г. русская армия применяла все формы оперативного маневра, добилась окружения крупной группировки противника. Были выработаны эффективные приемы борьбы в условиях оперативного полуокружения – и в Лодзинской, и в Сарыкамышской операциях отступление полуокруженных русских войск превратилось бы в катастрофу – только активные действия против флангов группировки противника вкупе с жесткой обороной и принесли желаемый результат.

Структурно операции на Русском фронте в кампании 1915 г. делятся на пять групп.

Во-первых, операции в рамках зимне-весенней кампании 1915 г.

Наступления осуществлялись в Восточной Пруссии (усилиями Северо-Западного фронта) и в Карпатах (усилиями Юго-Западного фронта) – на крайних флангах Русского фронта.

Главная цель этих операций – постепенное выдавливание германских войск из Восточной Пруссии (10-я армия осуществляла вытеснение противника из ТВД позиционными методами) и форсирование Карпат войсками Юго-Западного фронта для выхода на венгерскую равнину. Если первая из этих операций носила оперативно-тактический характер и должна была улучшить положение русских войск на восточно-прусском ТВД, то вторая имела стратегический характер, и в случае полного успеха могла привести к выводу из войны Австро-Венгрии.

С целью парировать действия русских армий, австро-германское командование нанесло упреждающий удар в Восточной Пруссии (силами 8-й армий и 10-й армий, значительно превосходивших своего русского оппонента). Во Второй Августовской операции (Зимнем сражении в Мазурии) 10-я русская армия потерпела тактическое поражение, противник отбросил ее, окружив один из корпусов. Но ситуация была стабилизирована благодаря действиям русских 1-й и особенно 12-й армии, во Втором Праснышском сражении нанесших поражение германским 8-й и 12-й армиям.

В Карпатах австрийские войска были значительно усилены германскими контингентами, перейдя к активным действиям, и в ходе серии встречных сражений в значительной мере погасив наступательный потенциал Юго-Западного фронта. Карпаты были форсированы, но вследствие полного истощения русские галицийские армии перешли к обороне.

Во-вторых, оборонительные операции в Галиции и Польше в ходе широкомасштабного наступления австро-германских армий в рамках летней кампании 1915 г. Осуществив Горлицкий прорыв, противник пытался его развить целой серией операций – русские войска отходят, ведя тяжелые оборонительные бои и контратакуя. К операциям в Галиции относятся Горлицкая, Томашевская, Львовская, Красноставская операции, к операциям в Польше – Грубешовская и Наревская операции.

Замыслив окружить русские войска, находящиеся в Польше, противник нанес удары на севере и на юге «польского балкона». Это привело к Третьему Праснышскому и Люблин-Холмскому сражениям. Русские войска вышли из-под удара, консолидировав фронт на новых позициях.

В-третьих, операции летом – осенью 1915 г., осуществляемые в целях стабилизации Русского фронта. К операциям этой серии (многие из которых были успешны для русских войск) относятся Митаво-Шавельская, Ковенская, Двинская, Виленская операции в Прибалтике и Луцкая, Чарторийская операции, сражения на Стрыпе и Серете на галицийском ТВД.

В-четвертых, операции на Пруте и Днестре – Заднестровская, Прутская и Журавненская операции. Это одни из самых успешных сражений русской армии в кампании 1915 г.

В-пятых, операции на Кавказском ТВД. Боевые действия здесь всегда характеризовались повышенной активностью и были традиционно успешны для русского оружия.

Если рассмотреть узловые из указанных операций с точки зрения оперативного искусства, то можно отметить следующее.

В период Второй Августовской операции 25 января – 13 февраля 1915 г. охватывающий маневр германской 10-й армии развивался с большим трудом. Тем не менее, три германских корпуса отбросили правофланговый корпус 10-й русской армии (3-й армейский корпус), выйдя ей во фланг и в тыл. Отсутствие армейского резерва у русской 10-й армии имело самые негативные последствия для результатов этой операции.

Оценивая действия командования во Второй Августовской операции, следует отметить начальника штаба 10-й русской армии генерал-майора А. П. Будберга, разгадавшего схему германского охвата армии и требовавшего перегруппировки войск и оставления скверных позиций. Командарм генерал от инфантерии Ф. В. Сивере может быть обозначен как пример негативного рода (потеря управления корпусами армии, неумение в течение недели проложить коридор к окруженному 20-му армейскому корпусу).

Главную цель, которую могло преследовать командование 10-й русской армии (т. к. командование Северо-Западного фронта фактически устранилось от участия в операции) было удержание позиций до сосредоточения свежей 12-й армии.

А. П. Будберг писал: «…я полагал…необходимым бросить тот случайный фронт, до которого мы докатились в конце октябрь-ноябрьского наступления (1914 г. – А.О.)… отказаться от нашего непомерно растянутого и извилистого расположения, оттянуть назад некоторые участки и занять… возможно более короткий строго оборонительный и прочно укрепленный фронт с сильными резервами в корпусах и с двумя группами армейского резерва на флангах… наше настоящее положение было одинаково негодно и для обороны и для наступления… и в силу этого обладавшей многими очень слабыми и уязвимыми местами, требовало огромного наряда войск для занятия и охранения и лишало нас возможности держать резервы надлежащей силы и в надлежащих местах»[46].

Косное командование армии не поддержало это и другие дельные соображения начальника штаба со всеми вытекающими последствиями. В противном случае германцы нанесли бы удар в пустоту, а в дальнейшем втянулись бы в маневренные боестолкновения. Живая сила армии и ее маневроспособность были бы сохранены.

Факт игнорирования своих оперативных предложений А. П. Будберг объяснял прежде всего тем, что его «проект исключал… продолжение ведения Летценской операции, что шло в разрез с директивами Главнокомандования и не согласовалось со взглядами командовавшего армией. Сверх того он находился в самом резком противоречии с нашим излюбленным и столь дорого нам стоившим изречением, что русские войска никогда не оставляли без боя того, что было взято их кровью и полито их потом. Этот принцип считался у нас столь священным и ненарушимым, что в наших армиях было очень мало начальников, которые рискнули бы на него посягнуть»[47].

Кроме того, по свидетельству И. А. Хольмсена, «опасения генерала Сиверса о возможности охвата противником фланга 10-й армии были оставлены без внимания Штабом фронта на том основании, что, как выразился генерал-Квартирмейстер Штаба фронта…»[48].

Оперативные просчеты (построение и маневрирование войск, маршруты отступления, бездействие конницы, потеря времени), помноженные на безынициативность командующего армией, привели к