Книга Эдгар Аллан По. Причины тьмы ночной - Джон Треш

двигатели. Также он работал юристом и советником в компании B&O Railroad. Другим судьей стал Дж. Х. Миллер, врач и основатель Вашингтонского медицинского колледжа в Балтиморе. Третьим был Джон Пендлтон Кеннеди, тридцативосьмилетний бывший морской офицер и писатель, чей роман «Суоллоу Барн», опубликованный в 1832 году, представлял радужную картину жизни на южной плантации (хотя, услышав выступление Фредерика Дугласа, он позже обратился в аболиционизм). Он стал конгрессменом и министром военно-морского флота и рассматривался как возможный кандидат на пост вице-президента.

Все трое судей были озабочены национальным улучшением и рациональными реформами. Связанные с партией вигов, они продолжали видение федералистов о сильном национальном правительстве, возглавляемом интеллектуальной и моральной элитой. Виги поднялись в 1830-х годах в ответ на «демократический республиканизм» Джексона с его локалистскими тенденциями и решительной поддержкой рабства. Латроб и Кеннеди участвовали в строительстве линии Балтимор-Огайо, а также помогли Сэмюэлу Морзе получить федеральный патент на телеграф.

Эти сторонники американских инноваций прекрасно подготовились к тому, чтобы признать сочетание научной остроты, классической образованности, остроумия и смелого воображения По. По словам Латроба, сборник рассказов, представленный По, «настолько превосходил прошлые работы, что мы без труда присудили автору первое место». Второе место они присудили его классическому стихотворению «Колизей» (просто чтобы не награждать его дважды, как думал сам По). Единственной трудностью для них стал выбор одного из его рассказов.

Судьи вызвали его к себе в кабинет. Латроба заинтриговал курсант Вест-Пойнта, «который держался статно, как человек, прошедший обучение». Эдгар был «в черной одежде. Его сюртук был застегнут до самого горла, где примыкал к черному шарфу, который в те времена носили почти повсеместно. Даже проблеска белого на нем не виднелось». И пусть его одежда пережила не самые лучшие времена, «в этом человеке было что-то такое, что не позволяло критиковать его гардероб». Его достоинство оставалось выше похвал: «Все в нем как будто кричало: «Джентльмен»».

Латроб очаровался воображением По: «Судя по внешнему виду, мир с ним не считался… Однако внешность тотчас уходила на задний план, когда вы сталкивались с необузданной фантазией, логической истиной, математическим анализом и удивительной комбинацией фактов». Латроба поразило его умение «отождествлять себя с описанным»: «Он рассказал мне все факты о путешествии на Луну и предлагал изложить их на бумаге с точностью до мельчайших деталей и правдивостью в отношении физических явлений, что невольно наводило на мысль, будто он сам недавно вернулся из путешествия».

Судьи присудили ему первое место за рассказ «Рукопись, найденная в бутылке»[17], захватывающую реалистичную историю о кораблекрушении и встрече с Летучим Голландцем, кораблем-призраком из легенды. Скептически настроенный ученый, плывущий с острова Суматра, верит только своим чувствам. После кораблекрушения он попадает на корабль, пилотируемый сверхчеловеческими моряками, которые выполняют миссию, руководствуясь «необычными приборами и потрепанными навигационными картами». Когда корабль приближается к ужасающему водовороту, он обнаруживает, что «спешит навстречу к захватывающему знанию – неизведанной тайне, достижение которой – гибель».

Мощь рассказа достигнута контрастом между решительной фактологией и невероятными, сверхъестественными событиями – подобно полярным исследованиям и альпийским погоням в романе Мэри Шелли «Франкенштейн», который также перенес готическую сказку из особняка в природные экстремальные условия. В умелых руках По научный язык и концепции усиливали жуткое ощущение грядущего катастрофического откровения.

Благодаря этому рассказу у По появилось пятьдесят долларов, чтобы успокоить кредиторов. Кроме того, он обзавелся новыми влиятельными союзниками. И все же, как бы то ни было, По все еще находился в опасности. После двух лет молчания Эдгар написал Джону Аллану, что «погибает – абсолютно погибает из-за отсутствия помощи».

Сам Аллан был уже болен и прикован к кровати, «сильно страдая от водянки». Эдгар По отправился в Ричмонд с последним визитом. Сначала ему отказали во входе, но он проскочил мимо второй миссис Аллан и поднялся в спальню, где, согласно местным слухам, «мистер Аллан поднял трость и, угрожая ударить его, если он приблизится, приказал выйти, после чего По удалился, и это была их последняя встреча».

Аллан умер 27 марта 1834 года, владея восемью домами, плантациями, десятками рабов и миллионами долларов. Он завещал значительные средства своим сыновьям от второй миссис Аллан, гораздо меньше своим трем незаконнорожденным детям, и ничего Эдгару. От сироты окончательно отказались.

Тогда По написал Джону Пендлтону Кеннеди письмо с просьбой помочь найти работу учителя. Когда Кеннеди пригласил его на обед, По признался: «Приглашение ранило меня до глубины души. Я не могу прийти – и по причинам самого унизительного характера, связанным с моим внешним видом». Ему просто-напросто не хватало минимального набора для выхода в свет. Кеннеди «нашел его в состоянии голода»: «Я дал ему одежду, свободный доступ к столу и лошадь для упражнений – фактически поднял его с самой грани отчаяния».

Эксперимент «Береника»

Поддержка Кеннеди открыла еще одну дверь. Томас У. Уайт, печатник из Ричмонда, запускал новое ежемесячное периодическое издание Southern Literary Messenger. Заручившись добрым словом Кеннеди, Уайт поручил По написать рецензии и рекламу.

Когда Уайт согласился рассмотреть один из рассказов, По послал ему шокирующую повесть «Береника» – еще одну «сенсацию». По сравнил ее с «Исповедью англичанина, употреблявшего опиум» Томаса де Куинси и «Рукописью, найденной в доме сумасшедших», опубликованными в популярном лондонском журнале New Monthly Magazine.

«Береника» вводит читателя в сознание нервозного ученого, страдающего от «мономании» – диагноза, недавно объявленного французским психиатром Эскиролем. Герой рассказа стал болезненно одержим зубами своей жены: «Господи, лишь бы я никогда их не видел». Его жена, Береника, точно бы не возражала, потому что в итоге ее постигла ужасная участь. Эта история передавала мутные состояния сознания, питающегося собственными зацикленностями. Герой стал одним из наиболее тревожных из всех ненадежных рассказчиков Эдгара По.

По признался Уайту, что тема «Береники» оказалась «слишком ужасной»: он колебался, прежде чем послать ее в качестве «образца своих возможностей». Однако По предлагал эту повесть даже не из-за ее содержания, а для проверки теорий популярной литературы.

«История всех журналов, – уверенно объяснял он, – ясно показывает, что те из них, которые достигли известности, обязаны статьям, подобным «Беренике»». Они состоят из «сюжета смехотворного, усиленного до гротеска; страшного, окрашенного в ужасное; остроумного, преувеличенного до бурлеска; необычного, превращенного в странное и мистическое». «Береника», по его словам, стала результатом тщательного исследования рынка: «Неважно, являются эти статьи дурным вкусом или нет. Чтобы вас оценили, вас должны читать, а эти вещи неизменно пользуются жадным интересом. Они, если вы обратите внимание, попадают в периодические издания и газеты», укрепляя репутацию журнала, который первым их опубликовал.

По описывал условия успеха как журналов, так и