Книга Необыкновенная жизнь обыкновенного человека. Книга 4. Том 1 - Борис Яковлевич Алексин

основного героя Бориса Алёшкина.

Кстати сказать, громоздкость и ненужность такого сложного аппарата медсанбатов вскоре поняли и где-то наверху, так как менее чем через три месяца после начала войны штаты медсанбатов значительно сократили. Численность их, в том числе и медсанбата № 24 с 205 человек сократили до 124. Подробнее об этом мы расскажем в дальнейшем. Следует заметить, что и штатное количество личного состава стрелковой дивизии к тому времени значительно сократилось.

Глава четвёртая

Никто в медсанбате не знал, как долго будет формироваться дивизия, но читая газеты и слушая информацию о положении на фронтах, которая передавалась три раза в день из огромного репродуктора, установленного пару дней назад у штаба дивизии, можно было предположить, что формирование будет очень спешным.

Вскоре в медсанбате начались ежедневные занятия, заключались они в следующем. С утра после завтрака и утренней поверки комиссар Барабешкин, а чаще политрук Клименко, читал лекцию о международном положении, пересказывая своими словами содержание последней газеты «Правда», и обстоятельно читал отрывок речи И. В. Сталина от 3 июля, которую он всем предлагал изучить (в его понятии — выучить наизусть). Это занимало часа полтора и называлось политзанятиями. Проводились они на большой поляне, присутствовать должен был весь личный состав медсанбата. Затем в течение двух часов все занимались строевой подготовкой, врачи и средний медперсонал — отдельно от санитаров и шофёров. После строевых занятий повзводно читали (изучали) Устав внутренней службы или Боевой устав пехоты, и, наконец, заканчивались занятия изучением личного оружия или противогаза. Это повторялось каждый день. Никто не учил ни санитаров, ни медсестёр, ни врачей, как им нужно вести себя во время военной работы медсанбата, что следует делать для развёртывания его перед боем, как должны работать отдельные подразделения. Может быть, и действительно всех этих неподготовленных людей следовало сначала обучить основам военной службы, а уже потом заняться обучением по специальности, но, как мы увидим далее, времени на это уже не хватило, и учиться пришлось всем во время боевой работы, что не могло не отразиться на её качестве.

Дни в занятиях проходили быстро и одинаково. Единственным разнообразием было дежурство на дивизионном медпункте, куда ежедневно направлялось из медсанбата трое врачей, которые не столько занимались лечением больных, сколько участвовали в комиссии, принимавшей беспрерывно поступавшее в дивизию пополнение рядового состава. Когда дежурил Борис, он невольно сравнивал эту работу с той, которую ему пришлось проводить в первые дни войны в райвоенкомате. Там даже небольшое заболевание, сравнительно незначительные дефекты развития или последствие травм (несмотря на горячие просьбы многих, старавшихся любым способом скрыть свои болезни) служили основанием для браковки призываемого и отправления его домой.

Здесь же большинство явившихся были лица среднего, а иногда даже и старшего возраста. Многие из них страдали довольно выраженными хроническими заболеваниями. Председатель медицинской комиссии, начальник санитарной дивизии Исаченко на замечания врачей внимания почти не обращал, и, выслушав их, обычно заявлял:

— Ничего, ещё послужит, пошлём его в связисты, или на хлебозавод, или ещё куда-нибудь.

Врачи, в том числе и Борис, первое время недоумевали, но потом, обсудив друг с другом, а, главное, послушав политрука Клименко, пришли к выводу, что, видимо, в резервах у нас уже ощущается определённая нехватка.

Как уже говорилось, подавляющее большинство рядового состава дивизии были люди или совсем до этого не служившие в армии, или служившие более десятка лет тому назад, да и то только в территориальных частях, и, следовательно, военного дела почти не знавшие. А с новыми видами оружия — миномётами, автоматами, новыми скорострельными десятизарядными винтовками и даже с ручными дегтярёвскими пулемётами вовсе не знакомые.

На долю командного состава дивизии выпала тяжёлая задача: в течение очень короткого срока обучить бойцов, а многие командиры, служившие до этого в органах НКВД, и сами во всех этих видах оружия разбирались плохо. Так же плохо они разбирались и в тактике ведения современного боя, и поэтому вся тяжесть обучения огромной массы людей пала на те несколько десятков пограничников, которые случайно оказались в числе командиров. Им доставалось здорово, и врачи медсанбата видели, как много сил прилагали молодые энергичные лейтенанты и капитаны, занимаясь и со своими, и с чужими красноармейцами, да ещё и с их командирами, по 12–15 часов ежедневно. Причём многих приходилось учить, начиная с самых азов.

Немудрено поэтому, что с подъёма, примерно с пяти часов, и до отбоя (до двадцати двух), с коротким перерывом на обед, на опушке леса и на поляне, отделявшей большой лесной массив, где располагались части дивизии, от того леска, где находился медсанбат, без конца раздавались команды.

Подразделения красноармейцев, одетые в новую, ещё мешковато сидевшую на них форму, то копали окопы, то делали строевые повороты, то учились ползти по-пластунски, то бежали в противогазах. Одним словом, одолевали военные премудрости, обычно изучаемые в течение месяцев и лет в считаные дни и часы. Но вот сроки формирования закончились, и командир медсанбата объявил врачам и среднему медперсоналу о том, что в ближайшие дни дивизия отправляется на фронт.

На следующий день весь командный состав (а к нему, помимо лиц, имевших определённые командные должности, относились и все врачи, и почти весь средний медицинский персонал) был собран на полянке около палатки начсандива, и последний, объявив о начале движения дивизии к фронту, назвал номер полевой почты медсанбата и сказал, что после этого совещания в штабе всем будут выданы подъёмные деньги в размере двухмесячного оклада. Каждый, узнав оклад, сможет выписать своей семье аттестат, который будет отправлен штабом дивизии в военкомат по месту призыва, и семьи будут получать по этому аттестату назначенную сумму. Начсандив предложил также всем командирам рот и взводов провести разъяснительную работу среди личного состава своих подразделений, рассказать всё, что они сейчас узнали, санитарам и тем медсёстрам, которые на этом совещании не были. Затем начальник штаба Скуратов раздал всем «смертные» патроны: небольшие чёрные футляры с туго завинчивающейся крышкой, в которую каждый должен был вложить листочки со своим именем, отчеством и домашним адресом. Этот патрончик нужно было носить в левом кармане гимнастерки. Раздачу пояснили довольно невесёлым образом, что, мол, если вас убьют, то те, кто подберёт ваш труп, будут знать, куда сообщать о вашей смерти.

Одновременно Скуратов предложил сдать в штаб все личные документы — паспорта, военные билеты, дипломы и прочее, заявив, что в скором времени вместо них каждый получит специальное удостоверение личности. Потом перешли к штабной палатке, чтобы получить деньги и заполнить аттестат. Надо отметить, что Скуратов и