Книга Дитя божье - Кормак Маккарти

кожевенного завода, вышел на свежепроторенную дорогу, где следы шин уходили в белесый лес, а нефритовая река изгибалась в сторону гор на юге.

Придя в магазин, он сел на ящик на крыльце, перочинным ножом разрезал бечевку, скреплявшую мешковину на ногах, снял мешки, вытряхнул их, положил на ящик вместе с кусками бечевки и встал. На нем были черные ботинки на низком каблуке. Винтовку он оставил под мостом, когда переправлялся через реку. Постучав ногой, он открыл дверь и вошел внутрь.

Группа мужчин и парней столпилась у печки и замолкла, когда вошел Баллард. Баллард подошел к задней стенке печи, слегка кивнув обитателям магазина. Он протянул руки к жару и небрежно огляделся. Холодно? — спросил он.

Никто не ответил, так это или нет. Баллард откашлялся, потер руки, подошел к ящику с напитками, достал апельсиновый сок, открыл его, взял пирожное и расплатился у прилавка. Хозяин магазина опустил десятицентовик в кассу и закрыл ящик. Он сказал: Столько снега. Необыкновенное зрелище, не так ли?

Баллард согласился, облокотился на прилавок, откусил пирожное и маленькими глотками отпил из стакана. Через некоторое время он наклонился к хозяину магазина. Вам не нужны часы? — спросил он.

Что? — ответил хозяин магазина.

Часы. Вам нужны часы?

Хозяин безучастно посмотрел на Балларда. Часы? — спросил он. Какие часы?

У меня есть разные. Вот. Баллард поставил на прилавок свой напиток и недоеденное пирожное и полез в карманы. Он вытащил и положил на прилавок трое наручных часов. Хозяин магазина пару раз ткнул в них пальцем. Мне не нужны никакие часы, — сказал он. У меня продаются одни, уже год валяются.

Баллард посмотрел туда, куда он указывал. Среди носков и сеток для волос лежало несколько пыльных часов в целлофановых пакетах.

За сколько вы продаете свои? — спросил он.

Восемь долларов.

Баллард с сомнением посмотрел на часы торговца. Ну что ж, — сказал он. Он доел пирожное, взял свои собственные часы за ремешки, допил и снова подошел к печи. Он вынул часы и неуверенно протянул их ближайшему к нему человеку. Вам не нужны наручные часы? — спросил он.

Мужчина посмотрел на часы и отвел взгляд.

Покажи-ка, старина, — сказал толстый парень у печки.

Баллард протянул часы.

Сколько ты за них хочешь?

Я рассчитывал получить пять долларов.

Что, за все?

Нет, черт возьми. Пять долларов за каждые.

Блядь.

Дай-ка посмотреть, Орвис.

Погоди, я сам смотрю.

Покажи.

Это хорошие часы.

Давай я их возьму. Сколько ты за них хочешь?

Пять долларов.

Я дам два и не буду спрашивать, где ты их взял.

Я не могу этого сделать.

Дай мне посмотреть другие, Фред. С ними что-то не так?

Ни черта, всё с ними так. Слышишь, как они тикают?

Я дам тебе три за те, что позолоченные.

Баллард переводил взгляд с одного на другого. Четыре, — сказал он, — и забирай.

Сколько возьмешь за все?

Баллард на мгновение прикинул цифры в воздухе. Двенадцать долларов, — сказал он.

Черт возьми, это не дело. Разве ты не делаешь скидку, если брать все сразу?

Это все часы, которые у тебя есть?

Только эти трое.

Вот. Отдайте ему часы.

Не собираешься ли ты сегодня заняться часовым бизнесом, Орвис?

Я не могу уговорить этого спекулянта сбавить.

Сколько дашь? — спросил Баллард.

Восемь долларов за все трое.

Баллард оглянулся на мужчин. Они наблюдали за ним, чтобы узнать, какую цену дадут за подержанные часы этим воскресным утром. Он взвесил часы в руке и протянул их покупателю. Они твои, — сказал он.

Покупатель поднялся, протянул деньги и взял часы. Хочешь эти за три? — спросил он человека, стоящего рядом с ним.

Да, давай я возьму.

Кто-нибудь еще хочет за три? Он протянул другие часы.

Второй мужчина, смотревший на часы, выпрямился, свесив ногу с пола, и потянулся в карман. Я беру, — сказал он.

Сколько возьмешь за те, что у тебя, Орвис?

Может быть, пять.

Блядь. Им красная цена два доллара.

Это хорошие часы.

КОГДА БАЛЛАРД ДОБРАЛСЯ до реки, он оглядел пустую белую местность, а затем спустился с дороги и прошел под мостом. К реке вели чужие следы. Баллард вскарабкался под опоры и дотянулся до балки, на которой оставил винтовку. Какое-то мгновение он бешено шарил рукой по бетону, глядя на реку и следы, которые вели к тому месту, где он находился. Потом его рука нащупала ложе винтовки. Он снял ее, ругаясь, с колотящимся сердцем. Хотел рискнуть? — прорычал он, глядя на следы на снегу. Его голос под сводами моста прозвучал глухо и чуждо и Баллард слушал его эхо, наклонив голову, как собака, а потом поднялся на берег и пошел обратно по дороге.

КОГДА ОН ДОБРАЛСЯ до пещеры, было уже темно. Он пролез внутрь, зажег спичку, достал лампу, зажег ее и поставил у каменного круга, обозначавшего кострище. Стены пещеры выступили из ночи бледными каменными драпировочными складками, а в потолке свода появился разлом с рядом капающих известняковых зубцов. В черной дымовой трубе над головой холодно горели далекие безглазые звезды Плеяд. Баллард пнул ногой костер и выбил из золы и костей несколько тускло-вишневых угольков. Набрав сухой травы и веток, он разжег костер, вернулся с кастрюлей, наполненной снегом, и поставил ее у огня. Его матрац лежал в куче хвороста, на нем лежали плюшевые животные, а остальные немногочисленные пожитки лежали в гроте так, как их расставил случай.

Когда огонь разгорелся, он взял фонарик, перешел через пещеру и скрылся в узком проходе.

По сырым каменным коридорам Баллард спустился внутрь горы и попал в другую пещеру. Здесь его свет рассеялся по рядам известняковых колонн и огромных влажных и ветхих каменных урн. Из пола пещеры вытекал подземный ручей. Он чернел в кальцитовом озерце и стекал по узкому акведуку, где пещера заканчивалась черным отверстием. Свет Балларда отражался от поверхности воды без искажений, словно отброшенный назад какой-то странной подземной силой. Повсюду капала и брызгала вода, а влажные стены пещеры в луче света казались восковыми или лакированными.

Он пересек пещеру и последовал за ручьем по узкому ущелью, по которому он протекал; вода устремлялась в темноту перед ним, низвергаясь из одного озерца в другое в каменных промоинах собственного изготовления, а Баллард проворно перебирался по камням и по уступам, сохраняя ноги сухими, в некоторых местах переступая через ручей; его свет выхватывал на бледном каменном дне ручья белых раков, которые отступали и пятились вслепую.

Он шел по этому руслу около мили, преодолевая все его повороты и сужения, уводящие его в