Книга Яблоневый дворик - Луиза Даути

не узнала, куда ты их дел: спустил в канализацию, выбросил в мусорный бак или закопал. Может, эти телефоны до сих пор лежат рядышком под землей в каком-нибудь саду или парке.

Во всяком случае, если бы мне пришлось решать эту задачу, я поступила бы именно так.

— Какой у тебя электронный адрес? — спросила я.

Вопрос мог показаться странным, учитывая, что ты только что дал мне предоплаченный телефон, но я вспомнила о письмах, которые писала тебе, и подумала, что все сейчас общаются по электронной почте; почему бы и нам не делать так же? В крайнем случае, уж рабочая-то почта у тебя должна быть. Ты покачал головой.

— Интернет помнит все.

— Да кому мы нужны? — спросила я с некоторой долей скепсиса.

Я наслаждалась игрой в таинственность, но в глубине души хмыкала: не слишком ли мы много о себе понимаем? Конечно, конспирация льстит, поднимая самооценку, и добавляет в наши отношения азарта, но вряд ли по-настоящему необходима.

Ты откинулся на спинку стула, посмотрел по сторонам и снова наклонился ко мне. Некоторое время внимательно меня изучал, потом спросил:

— Твой муж склонен к подозрениям?

Я тут же представила себе мужа. В прошлое воскресенье поздно вечером я заглянула к нему в кабинет. Он сидел за письменным столом. На дальнем конце стола стояла тарелка салата, которую я принесла два часа назад. Я пришла забрать тарелку. Муж взмахнул рукой: дескать, забирай, и поднял вверх большой палец: очень вкусно! Он уже забыл, что не притронулся к еде. Мой муж? Склонен к подозрениям? Когда он работает над статьей, то не заметит, если я приведу в дом команду регбистов для группового секса.

— Ни в малейшей степени, — ответила я.

— А если он найдет у тебя в сумке этот телефон? Что ты ему скажешь?

Я фыркнула:

— Да он никогда не полезет ко мне в сумку! Никогда в жизни!

— И все-таки — что ты ему скажешь? — настаивал ты.

— Видишь ли, — с улыбкой начала я, — у нас в семье, слава богу, не такие отношения. Мы не роемся в вещах друг у друга. Мы не проверяем счета друг друга. Мы никогда этого не делали. Даже когда… словом, в любых обстоятельствах. Просто я никогда не стану этого делать, и он тоже. Это… это… — Я искала подходящее слово. — Это недостойно. Если бы он вдруг обнаружил у меня в сумке незнакомый телефон, то вопросы задавала бы я. И первым был бы такой: «Какого черта ты полез ко мне в сумку?»

— Послушай, — произнес ты с легким вздохом нетерпения. — Речь не о том, насколько вероятно, что телефон обнаружат. Вопрос в том, что ты скажешь, если он будет обнаружен. Твоя легенда должна слететь с языка немедленно. Если ты начнешь выдумывать на ходу, то возникнет пауза, пусть короткая, и твой голос будет звучать неуверенно. По этой паузе и неуверенности твой муж поймет, что ты лжешь.

— Ты просто не знаешь моего мужа.

Ты устало посмотрел на меня, как учитель математики смотрит на умного, но упрямого ученика, упорно не желающего вникнуть в суть доказательства теоремы.

— Ну, хорошо, хорошо, — сдалась я. — Я скажу, что кто-то из коллег оставил этот телефон у меня на столе и я уже давно таскаю его в сумке и все время забываю отдать.

— Неплохо, — одобрил ты. — Это объясняет, почему аппарат уже какое-то время находится у тебя в сумке. Возможно даже, несколько месяцев. Держи его в отдельном закрытом кармашке. Твой коллега решил, что потерял телефон, и аннулировал номер, поэтому не обращался к тебе с просьбой его вернуть. А ты продолжаешь носить его в сумке и думать о нем забыла. В этом случае, даже если муж регулярно проверяет твою сумку и повторно найдет телефон, ты прикрыта.

Я не могла не улыбнуться идиотизму предположения, что муж сунет нос в мою сумку, да еще больше одного раза, но меня бесконечно согрела мысль о нескольких месяцах. Он сказал: несколько месяцев. Он считает, что это будет продолжаться еще много месяцев. Тут весьма кстати зазвонил мой телефон, мой обычный телефон. Дожидаясь тебя, я проверяла электронную почту, а телефон все еще лежал на столе перед нами. Засветился экран, и поверх фотографии моих детей, снятой на выпускном дочери, появились слова «Номер не определен».

Не отвечая на звонок, я отпила кофе. Ты посмотрел на меня с натянутой улыбкой и поинтересовался:

— Почему ты не отвечаешь?

Я пожала плечами:

— Номер не определен; это или по работе, или спам.

Телефон умолк. Я бросила взгляд на экран. Пропущенный вызов с неизвестного номера. Через секунду или две экран погас. Ты снова откинулся на спинку и испытующе поглядел на меня.

— Разве тебе не интересно, кто это был?

Я усмехнулась:

— Нет, я же говорю с тобой. Если это что-то важное, мне оставят сообщение.

Ты взял мой телефон и проверил:

— Пока никаких сообщений.

— Ну, может, еще появится. Если нет, значит, это не так важно. У меня часто бывают такие звонки. А у тебя разве нет?

— Какие?

— С неопределенного номера.

Это правда. В последние пару месяцев такие звонки почему-то участились. Если я брала трубку, на другом конце царила тишина, как при сорвавшемся соединении. Я решила, что мой номер каким-то образом попал в список рассылки спама, как это время от времени случается с электронной почтой.

Ты слегка нахмурился.

— Как часто ты их получаешь?

Я снова пожала плечами.

— Раза два-три в неделю. Иногда сообщение с работы приходит тут же, иногда — на следующий день. Иногда ничего не приходит. Пару дней звонили пять или шесть раз подряд, потом две недели вообще не звонили. А в чем дело? Разве это так уж необычно?

Ты слушал меня внимательно и напряженно, на мой взгляд, даже чересчур напряженно, потому что сама я не придавала этим звонкам особого значения. Как и ко всем, ко мне то и дело приходят письма от страховых компаний с предложением помощи в получении компенсации за несчастный случай, которого со мной не происходило; мне без конца звонят люди, горящие желанием проапгрейдить мой новый компьютер, а электронный ящик лопается от посланий генералов армии США, мечтающих перевести на мой счет сотни тысяч долларов, и от медицинских центров, готовых увеличить мой пенис. Мне под дверь просовывают каталоги модной одежды и каждый день приносят по три рекламных листка из пиццерий. Сколько пиццерий может быть в Западном Лондоне? Нас всех преследуют, осаждают, засыпают спамом, обстреливают градом сообщений и предложений. Один неопознанный вызов не представлялся