Книга Заколдованный родственник - Стивен Батлер

У меня закружилась голова от вопросов, и я вспомнил слова Плакуньи Малуни: «Я хорошо знала старину Эйба в мои юные годы… И его сына тоже».

– Ч-ч-что ты сказал? – спросил папа. Он был потрясён не меньше чем я.

– Можно было догадаться, что вы, вонючие полукровки, слишком глупые, чтобы заметить сходство. Правда же, смешно! Мой портрет провисел в отеле больше ста лет, а вы и не догадывались, кто я такой, пока я вам не сказал. Не знаю, зачем я утруждался маскировкой.

Мальчик пнул глиняную маску гнома-кочевника, которая лежала на снегу.

– Дедушка Окулюс? – запинаясь, выговорил я. – Но у меня нет прапрадедушки Окулюса.

– Конечно, есть. – Он поклонился: – Окулюс Ноктюрн. Сюрприз!

– В семейном древе Бук и Банистеров не было никого с таким именем. Никогда! – сказала мама.

– Ошибаетесь, – ответил Окулюс.

– Нет никакого Окулюса Ноктюрна на моём семейном древе! Мне лучше знать. Я с него пыль вытираю! – крикнул папа, теряя терпение.

– Джиндабим! – рявкнул Окулюс, и его сорока взвилась в воздух с вытянутой руки статуи в фонтане.

На наших глазах она подлетела к огромному гобелену, который висел у основания лестницы. Его давно источила моль, и мама его терпеть не могла. На ветхой ткани было выткано замысловатое семейное древо с именами каждого из его членов. Внизу яркими цветами было вышито моё имя, а прямо над ним – имена мамы и папы. Но чем выше стояли имена на древе, тем больше они были выцветшими…

– КАР! – крикнула Джиндабим, пролетев над самым полом, а потом вертикально взмыв вдоль гобелена. Я читал имена, пока сорока летела мимо них… Манкл Банистер, Студжер Банистер, Бомбастис Банистер, Фестус Мак-Гурк, Лилифа Бука, Пончетта Бука, Ляпсус Бука, Светина Легконожка, Гризхильда Бука, Врезатта Бука, Розомачта Корсетяжка, Дженнифер Бука, Отрыжуля Бука, Абрахам Банистер…

Джиндабим подцепила нитку, торчащую прямо рядом с именем дедушки Эйба, и с силой потянула её. С дурным предчувствием я смотрел, как нить вытягивается из ткани, открывая два имени, которые до этого были полностью скрыты шитьём. Одно – женское, Оливия Ноктюрн, а второе принадлежало моему прапрадедушке Окулюсу!

25. Немёртвое дитя

В вестибюле повисла звенящая тишина.

Было очевидно, что Окулюс наслаждается нашими изумлёнными лицами. Он злорадно засмеялся, а Джиндабим спикировала вниз и приземлилась ему на руку; длинная нить свисала из клюва птицы.

– Не понимаю… – заговорил наконец папа. – Почему я никогда о тебе не слышал? И почему ты до сих пор выглядишь как мальчик?

Окулюс оглянулся на ухмыляющего Грогбу и закатил глаза.

– Полукровка, похоже, просит рассказать ему сказку на ночь, – захихикал он.

– О-о-о, превосходненько! – улыбнулся Грогба. – Расскажи им, как рассказывал мне. Не упускай никаких отвратужасных подробностей.

– Ни за что! – оскалился Окулюс. От взмаха его руки из снега пробился узел стеблей и образовал небольшой трон. Окулюс уселся на него, как маленький правитель, собирающийся обратиться к своим подданным, и начал: – Уверен, вы считаете, что всё знаете о старом добром Абрахаме Банистере?

– Конечно, – кивнул папа.

– Он всемирно известный исследователь, – добавил я.

– А ВОТ И НЕТ! – рявкнул Окулюс. – Абрахам Банистер был ассистентом моей мамы, Олимпии Ноктюрн. Она была величайшей исследовательницей в истории! Прокладывая себе путь в пустынях и густейших джунглях, она открыла самые бесценные сокровища и самые странные виды животных, известные человечеству. Абрахам Банистер всего лишь носил за ней чемоданы.

– Враньё! – закричал папа, пытаясь освободиться из стеблей.

– Боюсь, что это правда, – сказал Окулюс. – Он был сопляком и трусом.

– Брюзгун-трусун! – восторженно пропел Грогба.

– Он и моя мать любили друг друга и вместе путешествовали по миру – мама шла навстречу опасности и приключениям, а Абрахам готовил ей чай. – От имени моего прапрапрадедушки у Окулюса перекосилось лицо. – В конце концов родился я, и некоторое время мы были счастливой семьей. Но когда мне было восемь, одной ужасной ночью Абрахам продемонстрировал, что у него кишка тонка.

– Что случилось? – спросил я.

– Мы были в Индии, искали затерянное святилище и нечаянно потревожили гробырицу, которая купалась в реке Ганг при свете полной луны. Эта уродливая фэйри так рассердилась, что немедленно наложила на них страшные чары. Мама превратилась в толстую жабу и упала в быстрый поток. Её больше никогда не видели. Мне же досталось проклятие поцелуя гробырицы.

– Звучит не так уж плохо… – начала мама.

– Когда фэйри смерти посылает человеку воздушный поцелуй, он обречён топтать землю до конца времён!

– А-а, – протянула мама. – Звучит не так уж хорошо.

– Моё сердце гоняет пыль по венам, и я больше сотни лет остаюсь таким – ни живым, ни мёртвым, всегда холодным и несчастным и не могу спать! – Окулюс тронул повязку на глазу. – Иногда от меня даже отваливаются некоторые части тела.

– Ладно, – перебил его папа. – Спасибо за интереснейшую историю, Окулюс. Очень увлекательно. А теперь, если ты уберёшь стебли, мы все можем налить чайку и обсудить, как…

– Я НЕ ЗАКОНЧИЛ! – крикнул ему в лицо Окулюс, а потом сделал глубокий вдох и негромко продолжил: – Единственным, кому удалось избежать чар гробырицы, оказался, как нетрудно догадаться, Абрахам Банистер. Он сбежал, как только увидел чудовище, поднимающееся из реки. Бросил нас, удрал обратно в Англию и присвоил себе все замечательные открытия моей мамы.

От этой истории меня начало мутить. И сердце заныло. Как дедушка Эйб мог так ужасно поступить?!

– Много лет спустя я обнаружил, что Эйб поселился в Брайтоне. Я прочёл это в газетах, где он хвалился своими приключениями. Однако я опоздал. К тому времени, как я узнал, где он, мой дражайший папочка уже женился на отвратительной магической твари и воспользовался заклинанием невидимости. Всё прошлое столетие я искал этот дурацкий отель, но даже мои новые способности не помогали. Я ведь по-прежнему человек…

– Тогда как ты сюда попал? – сердито спросила мама. – И почему сейчас?

– Мне повезло: сердитый маленький призрак гоблина учуял меня поблизости…

– Это я! – перебил Грогба, помахав рукой.

– С помощью принца Грогбы и магической бури, которая указывала путь, я наконец вас нашёл.

Окулюс поднялся и спокойно разгладил морщинку на рубашке: