Книга Байки доктора Данилова 2 - Андрей Шляхов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Народ, у вас не медицинское учреждение, а клуб слепых олигофренов! — сказала она после первого же совместного дежурства с Мартыновым. — Вы разве не видите, что с вами рядом конченый нарик работает?
Народ пригляделся — и правда нарик. А до этого несколько лет никому и в голову не приходило, даже заведующей.
Мартынов изобразил оскорбленную невинность и уволился. Стал работать в среднедальнем Подмосковье, тоже на «скорой». Там из-за жуткой нехватки кадров брали всех подряд и закрывали глаза на все.
Искренняя докторша ушла следом за Мартыновым после того, как назвала старшего фельдшера Казарину «тупой пробкой». Казарина умела создавать жизненно невыносимые условия. Докторшу эту никто на подстанции не вспоминает, а вот Мартынова помнят. Попробуй только кто на людях в нос капли закапать, так сразу шуточки-подначки начинаются, а потом заведующая к себе приглашает для приватной беседы.
Доктор Мамаева по прозвищу Комсомолка сильно боялась быть изнасилованной на вызове. Надо сказать, что основания для этого у Мамаевой были. Прозвище свое она получила не из-за членства в давно забытой организации, а по аналогии со Спортсменкой, Комсомолкой и Просто Красавицей из кинокомедии «Кавказская пленница». Красивых чаще хотят изнасиловать, такова уж суровая правда жизни. А Мамаева вдобавок была миниатюрной и большеглазой, что создавало ощущение беззащитности…
Ощущение это было ложным.
Во-первых, субтильная Мамаева обладала резким брутальным характером.
Во-вторых, всегда имела при себе баллончик с «перцовкой» и остро заточенное шило.
В-третьих, она посещала какие-то крутые курсы самообороны и посещала недаром.
Однажды водитель Миша Кирилин, безмозглый двухметровый амбал, попытался поднять Мамаеву на смех — ты, мол, сколько не тренируйся, глиста, с настоящим мужиком все равно не справишься, все решают вес и сила. Мамаева предложила Мише попробовать обнять ее и поцеловать. «Да я тебя не только обниму, но и изнасилую…» — заржал Миша. Десятью секундами позже он валялся на полу после серии ударов по кадыку, причиндалам и большеберцовой кости. Лежал и не знал, бедолага, за что ему вперед хвататься, так все болело.
— Это я тебя еще пожалела, — сказала Мамаева, — не стала пальцами в глаза бить.
Однажды в канун Рождества постоянная напарница Мамаевой фельдшер Алтунина ушла в запой прямо на дежурстве. Родственники полеченной бабульки угостили втихаря, пока Мамаева ругалась по телефону с поликлиникой. В результате Мамаевой пришлось ночью работать одной. Такое нередко бывало — то кто-то заболел, то запил, то уволился внезапно… Потому-то она и таскала в кармане «перцовку» и шило, страшно же ночью одной по неведомо каким квартирам таскаться.
Очередной вызов был в хрущевку, на пятый этаж, к пенсионерке с астматическим приступом. Когда Мамаева после вызова спускалась по лестнице, на площадке второго этажа на нее напал какой-то амбал. Выскочил из квартиры, схватил за руку и попытался затащить к себе, да еще и рычал при этом угрожающе. Ясно было, чего ему хотелось…
Злодей был силен, но Мамаевой удалось освободиться от захвата и нанести три вырубающих удара — кадык, причиндалы, голень. Свалив злодея, она от всей испуганной женской души добавила ему ящиком по голове, чтобы лежал ровнее, и выбежала из подъезда.
Из машины сообщила диспетчеру по рации о нападении и осталась на месте ждать наряда.
— Давай отъедем в сторонку, — предложил ей водитель. — Мало ли что…
— Давай! — согласилась Мамаева. — вон туда встань, чтобы все подъезды видеть, вдруг этот гад по чердаку в другой подъезд переберется. Да и дистанция подлиннее нам не помешает…
— Для чего дистанция нужна? — не понял водитель.
— Чтобы задавить его насмерть с разгона! — сверкнула глазами Мамаева. — Не боись, я скажу, что другого выхода не было. А хочешь — пусти меня за руль, я справлюсь!
Но до приезда милиции никто ни из одного подъезда не вышел. Приехавший наряд взял автоматы наперевес (ясно же, что тот, кто рискнул напасть на врача скорой в подъезде — просто отмороженный отморозок, от которого чего угодно можно ожидать) и взял подъезд штурмом. Спустя несколько минут, один из милиционеров спустился и пригласил Мамаеву пройти с ним к пострадавшему…
У не отягощенных интеллектом и внуками пенсионеров жизнь скучная и любое развлечение в ней на вес золота. Особенно — развлечение медицинского характера.
Увидев на потолке синие блики, бабка Сидорова выглянула в окно и порадовалась тому, что в их подъезд приехала «скорая». Как можно не перехватить врача и не повыедать ему мозг попросить измерить давление? Сознательная Сидорова натянула чистую ночнушку и велела своему глухонемому сыну караулить врача у двери. Самой выскакивать в подъезд не хотелось — доктора участливее относятся к тем, кто лежит в постели, а не скачет по квартире… Глухонемой сын послушно исполнил повеление своей драгоценной матери. Ну а что было дальше, вы уже знаете.
Самое интересное в этой истории то, как она изменилась со временем. Мамаева вскорости ушла в косметологи, но о ней на подстанции не забыли. Сейчас новичкам рассказывают о том, как когда-то работала на подстанции лютая до утех доктор Мамаева, обладательница черного пояса по карате. И была она настолько лютой до утех, что как-то раз, приехав на вызов к бабульке с гипертоническим кризом, изнасиловала глухонемого бабулькиного сына, а после чуть не забила его насмерть, потому что он не оправдал ее возвышенных ожиданий…
Легенды должны не просто удивлять, а поражать. Только в этом случае им суждена долгая жизнь.
Если коллеги и подстанционная администрация чем-то радовали доктора Букина, например — перекраивали график так, чтобы Букин получал свободную неделю для рыбалки, то Букин угощал всех пирожками, которые пекла его матушка. Точнее, не угощал, а кормил, ибо количества были промышленными. Ради трех десятков букинская матушка и возиться бы не стала. Печь — так печь, сотнями.
Пирожки пекут многие и считается, что дело это простое. Не бином Ньютона и не правильный винегрет. Но у букинской матушки пирожки были необыкновенными. Тонкая хрустящая корочка теста, а под ней много-много вкусной сочной начинки. «Хинкали так не люблю, как эти пирожки!», говорил доктор Абашидзе. Можно ли представить лучшую похвалу в устах аджарского князя?
Пирожки доставлялись на подстанцию горячими, завернутыми в льняные полотенца. Никаких кастрюль, в которых пирожки могли упреть, букинская матушка не признавала. У нее была особая пирожковая кошелка, размером с сумку челнока, сплетенная из упаковочной ленты — специалитет рабочей окраины. В такой кошелке пирожки дышали и доезжали до едоков живыми.
Матушка Букина была женщиной своеобразной, как и все гениальные кулинары и вообще все талантливые люди. Пекла пирожки она только в хорошие дни, в плохие даже не подходила к плите. Значение имело все — и магнитные поля, и фаза Луны, и настроение… А еще надо было купить хорошую капусту, хорошую картошку, хорошее мясо и хороший лук для начинки. Сами понимаете, что хорошее так сразу не купишь, за ним походить надо.
