Книга Чернобыль. Обитель зла - Виктор Володин

Я кивнул, показывая, что прекрасно понимаю. Самого смешили все эти якобы фольклорные коллективы, игравшие какую-то малоправдоподобную муть с использованием народных инструментов вперемешку с электронными примочками.

– Девушка зашла в этот дом и вынесла оттуда что-то вроде большого котла на треноге. Поставила его перед крыльцом, принесла ведро воды, вылила туда, а потом ударила по поверхности воды ладонями. И началось форменное светопреставление – дикий ветер, дождь буквально с ясного неба, потом деревья начали падать… А потом – она вытащила из котла черный камень. Именно такой, как ты дал мне. Вытащила, посмотрела на него – и изо всех сил бросила вверх. И силушки у нее, видать, было немало, потому что камень улетел натурально за горизонт, насколько можно было видеть горизонт на этой поляне… И вот тут я, собственно, проснулся.

Зарембо одним глотком допил остававшийся в чашке чай. Откровенно говоря, я удивился, что генерал не обжег себе все во рту. Но, возможно, у цыган какое-то другое устройство слизистой оболочки.

– И что вы думаете насчет всего этого? – спросил я.

– А что я могу думать, как по-твоему? Ведь козе ясно, что сон – он и есть сон. Ну пощупал я непонятную штуку, она мне показалась какой-то неправильной. Я заморочился на этом, вот воображение и подбросило мне на ночь художество психики!

Выдав эту филиппику, Зарембо смолк. А через некоторое время, совсем другим тоном, сказал:

– Если честно, то я не могу отделаться от ощущения, что видел все по-настоящему. Как будто не во сне, а просто перенесшись туда, в этот непонятный лес.

– Я тоже не знаю, что и думать. Откровенно говоря, на фоне всего случившегося мне очень хочется просто-напросто принять ваш сон за полную правду. Но это же будет не профессионально, так?

– А что вообще можно считать профессионализмом, когда речь идет о Зоне? – горько усмехнулся генерал. – Кто сможет назвать нашу работу соответствующей принципам, которые в нас вбивали еще в академии? Материализм, критическое отношение к действительности – где это все после того, как появилась Зона? В общем, Сергей, я ничего не предлагаю. Просто рассказал тебе то, что счел нужным. Распорядись этим на свое усмотрение. И прости, что сваливаю на тебя дополнительную ответственность.

Я махнул рукой. Дескать, все равно уже ничего не поделаешь. Надо работать, раз уж дело попало к нам в руки.

Зарембо ушел, оставив меня наедине с собственными размышлениями. Некоторое время посидев за столом и испещрив листок блокнота бессмысленными каракулями, я встрепенулся. В голове так и не появилось ничего путного. Так и весь день можно было просидеть, не ударив пальцем о палец.

Я открыл сейф и вытащил один из камней. Вытряхнул его из полиэтиленового пакета на стол. Черная линза, казалось, смотрела на меня вызывающе, играя светом, падающим из окна на ее черную полированную поверхность.

Я протянул руку, поколебался пару секунд – и взял камень голой ладонью.

Наверное у меня от природы нелады с интуицией. Я держал в руках изрядный осколок гематита и не чувствовал ничего, кроме сильного холода – линза и вправду была ледяной. Но холод – это еще не показатель чего-то сверхъестественного.

Пару минут я посидел с линзой в руке, потом вернул ее на место и понес пакет в лабораторию. Чем бы ни был этот камень – его ожидала масса неприятных процедур. И я испытывал по этому поводу что-то сродни злорадству. Потому что никак не мог отделаться от впечатления, что линза все-таки обладает какими-то качествами, свойственными одушевленному и разумному существу.

Впервые за долгое время работы в Особой Группе я чувствовал себя немного сумасшедшим.

4. Зона

Сталкер Новокаин. Застольные разговоры

Говорят, что сталкеры готовы ко всему. Дескать, сама Зона приучила. В принципе, так оно и должно быть на самом деле. Сталкеры постоянно имеют дело с ситуациями и явлениями, которые раньше можно было повстречать разве что на страницах средней паршивости фантастических романов. Но с того момента, как полумертвый, обезумевший Емеля перевалился через порог «Подснежника», в воздухе стало отчетливо ощущаться напряжение. Как в первые месяцы после появления Зоны, когда сталкеры еще только начинали свои вылазки за армейские кордоны.

Хотя, если брать по большому счету, ничего особенного не произошло. Сталкер, уходя в Зону, как бы подписывает договор, согласно которому он может не вернуться. Или вернуться таким, как Емеля – безумным, шарахающимся от каждого движения, кусающимся и царапающимся.

Новокаин, докуривая сигарету, покосился на свою правую руку. На тыльной стороне ребра ладони красовалась фиолетовая дуга маленьких кровоподтеков. Вторая дуга, побледнее, была на внутренней стороне. Виктор мрачно подумал, что теперь хоть прививку от бешенства делай – хрен его знает, с чего это у молодого сталкера так снесло крышу.

Сейчас Емеля валялся в подвале «Подснежника», скрученный веревками так, что больше напоминал своим видом кокон гигантского насекомого, а не обычного представителя вида homo sapiens.

Сталкеры разбились на несколько групп, обсуждая происшествие. Новокаин сидел вместе с Геной Аллигатором, Ромкой Музыкантом и братьями-близнецами Пыхаловыми, по прозвищам Пых и Пух. Эти двое были так похожи друг на друга, что даже давние их знакомые постоянно путали, кто есть кто.

– Клизма позавчера народ заманивал в вылазку за каким-то новым артефактом, – сказал Аллигатор. – Чуть ли не всем тут мозги прокомпостировал. Только кто же из нормальных пацанов с этим придурком пойдет?

– А все-таки скучновато будет без Клизмы, – вздохнул Пых. – Он так эффектно дерьмо раскидывал!

– Сходи в зоопарк и постой возле клетки с обезьянами, – посоветовал Новокаин. – Они тебя закидают какашками не хуже Клизмы. Земля ему пухом, отморозку несчастному!

Клизма мог быть трижды неприятным персонажем, но всякий раз, когда погибал сталкер, остальные чувствовали себя неуютно. Сказывалась чрезвычайная узость тусовки – когда, в основном, каждый знает каждого, потери чувствуются очень остро.

– Но, похоже, что-то они все же нашли, раз пошла такая буча? – предположил Музыкант.

– Да не факт, – отмахнулся Пух. – Могли попасть в чепуху и без побасенок про новый хабар.

Новокаин, вспомнив, что ему показывал Клизма, покачал головой и возразил:

– Артефакт я на фотке видел. И ничего подобного не помню. Либо это и вправду что-то новое, либо Клизму накололи, показав пустяковину.

– А что там было-то? – спросил Аллигатор.

– Что-то вроде линзы от темных очков. Круглая такая хренотень, черного цвета. Такое чувство, что из толстого стекла. Подробней не рассмотрел. Я, если честно, никакого желания контачить с Клизмой не имел. И, соответственно, в дела его не совался.

Пух налил себе чаю из большого стеклянного френч-пресса, бухнул в чашку три столовые ложки сахара, пригубил, довольно почмокал губами. Потом спросил: