Книга Ведьмин ключ - Глеб Пакулов

Рабочие гурьбой подошли к палатке ИТР. Прежде чем войти в неё, Хохлов сказал:

– Значит так. Как решили сообща, так я ему и выложу. – Он мельком глянул на Николая, под глазом которого фиолетово цвёл желвак, поморщился и решительно развернул полог.

– Можно?

– Входите, кто там, – разрешил Харлампий.

Рабочие вдвинулась в палатку, и сразу стало непривычно тесно в ней. Хохлов отделился от остальных, подошел к начальниковой койке. Харлампий приподнялся в мешке, насторожился.

– Мы к вам, – сказал Хохлов. – Все вот тут.

– Весьма рад, товарищи, – закивал Харлампий. – Что скажете хорошего?

– Слышим, заболели вы, – смущенно начал Хохлов, – неудобно вроде бы тревожить, но опять же надо…

– Говорите, товарищи, говорите, – осторожно подбодрил начальник. – Жду, чем порадуете. Ну же…

Хохлов помялся, заговорил, извиняючись:

– Снег хорошо начал таять, вот какая штука. Ну, мы побузили тут немного, понимаем, вы уж простите, а мы работой докажем, что… В общем, не сомневайтесь.

Он снова умолк. Васька пощупал скулу, подтвердил:

– Верно говорит бригадир. Мы потолковали между собой вкруговую и решили не уходить, а работать. Скажи, Николай?

– Решили и точка. – Тот кивнул.

Чего другого, но такого решения Харлампий от них не ожидал. Это не увязывалось с его ночным размышлением, где всё так складно получалось: понятно – забузили архаровцы не на шутку, добром это не кончится. Пусть уж уходят. Уйдут, а я, в случае чего, и не начальник, а я как раз болею.

Он нахмурился, даже как-то огруз в мешке.

– Понятно, – покашлял в кулак. – Волынили, план срывали, а вдруг одумались, сознательными стали, что ли?

– Плана не срывали, – возразил Хохлов. – Работы не было, откуда ему взяться, плану?

– Это вы мне заявляете, вам просто, а что я, я скажу начальству? – повысил голос Харлампий. – Ещё как сорвали… Ти-хо! Снег – это одна причина. Природный каприз, одним словом, а ваша буза, саботаж – это уже из другой категории, понимаешь. Интриганы!

– Пошто ругаете? – насупился Хохлов. – Мы не за руганью пришли, а чтоб наоборот, чтоб спокой вам был.

– «Спокой»! Ишь, как оно, дело-то оборачивается. А я и так спокоен. И следом за вами не побежал бы. Вы из отряда, а я тут же заявочку на базу, и мне сразу десять настоящих рабочих пришлют.

Канавщики потупились, притихли. В этой тишине особенно отчётливо стало слышно, как весело набулькивают за палаткой убегающие с гольца ручейки.

– А мы что же, по вашему, рабочие не настоящие? Вы ни в каком деле нас еще не видели, зачем же срамите? – Хохлов с обидой, недоумённо глядел на начальника. – Ведь не от работы бежать хотели, а наоборот. – Он показал на перебинтованного. – Вот, например, Сухов, он канавы роет что экскаватор. И остальные не сплохуют, приходилось над землицей стараться.

– Да уж не подведу, – подхватил перебинтованный. – Не первый сезон по экспедициям вкалываю. Отмечали даже, грамоты – и те есть.

– Чего не знаю, того не знаю. – Харлампий поёрзал на раскладушке. – Одно знаю – вы меня шантажировали.

– Что такое делали? – Хохлов распрямил плечи. – Что за темнуху нам шьёте?

– Хватит, хватит! – осадил начальник. – Решили остаться – оставайтесь на здоровье, какой может быть разговор. Я даже рад. Но должен предупредить, что не знаю, сколько вам придётся сидеть без работы. Это одному Господу Богу известно. И поэтому требую сидеть и ждать тихо и мирно. Хоть всё лето, понятно?

– Как же так? – подал голос Николай. – Гошка сказал, что пошёл место для канав находить.

– Не в курсе дела я, что он там вам наболтал! – повысил голос Харлампий. – Я за его слова не ответчик и перед вами юлить не собираюсь. Где он найдёт эти места для канав под этаким снегом? Арап он, Гошка ваш, вот что!

Снова стало тихо. Хохлов, подолгу останавливаясь на каждом, будто собирая ответы, оглядел канавщиков. На Николае взгляд продержал особенно долго.

– Ну что, агитатор, схлопотал? – спросил он и зло прихлопнул на голове шапку. – Ладно, ребята, всё ладно. Берём трудовые книжки.

– У меня книжек нет. – Харлампий ухмыльнулся. – Лично я вас не нанимал. Спрашивайте в отделе кадров на базе.

– Добро. – Хохлов кивнул, отчего шапка наехала ему на глаза. – Там и возьмём. А вам вот что скажу. У вас одна голова два языка имеет. – Он обдёрнул полы ватника. – Больше толковать не о чем. Тушёнку поварихе вернули, ничего не должны, так пойдём.

– Послушай, бригадир. – Харлампий виновато поморгал. – Я, собственно, ничего решать не могу, я болею. Вот и приказ об освобождении… Временно. Вы уж давайте прямым ходом по всем вопросам к Сергею Ивановичу, он теперь начальник отряда. Вот так.

– Ну уж нет, начальник! Вы нас сюда привезли, вам и вопросы наши, – отпарировал Хохлов. – А за харч на дорогу – особое дружеское спасибо. Мы и на сухарях выдюжим. Будьте здоровы.

– И не кашляй, – пожелал Васька. – Чао!

Канавщики направились к выходу.

– Одну мину-утку. – Харлампий помотал вмиг постаревшим лицом. – Решили меня под статью подвести? Не выйдет! Из лагеря ни шагу, запрещаю!

Васька тут же очутился возле него.

– Почему запрещаешь, раз на бюллетене? – прокричал он в лицо Харлампию. – Кто ты такой, раз ни нашим, ни вашим?

Канавщики грудились у порога, чего-то ждали. Харлампий, морщась, отстранялся от Васьки бледными руками, но тот не отступал:

– Ты что ещё от нас хотишь?

– Угрожаете? – неожиданно спокойным голосом спросил Харлампий. – Оскорбление действием? Насилие?

Быстро подошедший Хохлов рукой отгрёб Ваську за спину, но тот успел прокричать:

– Тебя снасилуешь! Весь в законах!

Харлампий сделал движение, якобы выбираясь из мешка, но Хохлов придержал его за плечи, успокоил:

– Больше никто оскорблять не будет. А насчёт статьи я вас очень даже понимаю. – Он выпрямился. – Только вы и статью всякую наоборот от себя повернёте, так думаю.

– Договоримся по-умному, – начал Харлампий.

– По всякому было. Не получается, – отказался Хохлов. – Мы уходим, точка. Если окажется, что за питание задолжали, – дадим расписку. Пусть с нас на базе высчитают, ведь хоть сколько-то мы заработали.

После этих слов Хохлова спасительная мысль, которую Харлампий безнадёжно поджидал всю ночь и половину дня, вдруг ослепила его, представ в виде белого квадратика бумаги. Он даже зажмурился, чтобы подольше продержать его перед глазами, но квадратик, покачиваясь, отдалялся, отдалился и растаял. Однако дело своё он сделал.

– Расписку? – переспросил Харлампий. – Дадите обязательно. Молодец, что порядок знаешь. Только дадите её мне не за питание. Дадите в том, что уходите по своей воле, в нарушение моего приказа. Ну?