Книга Голос ночи - Дин Кунц

— Не исключено.

— Да? Я бы на твоем месте был поосторожнее с тем мусором, который засоряет твою голову. Ты плохо кончишь.

— Как ты умен.

— Все так считают.

— И скромен.

— И так считают.

— Черт!

Рой подошел к разбитому окну и заглянул внутрь.

— Что ты там видишь? — спросил Колин.

— Посмотри.

Колин встал за его спиной и заглянул внутрь.

Гнилостный, неприятный запах доносился из окна.

— Это гостиная.

— Я ничего не вижу.

— Это та самая комната, где он расставил головы.

— Здесь совершенно темно.

— Через пару минут глаза привыкнут.

В гостиной что-то зашевелилось, зашуршало и пробежало в сторону окна.

Колин отшатнулся. Нога подвернулась, и он с грохотом упал.

Рой посмотрел на него и расхохотался.

— Рой, там кто-то есть.

— Крысы.

— Что?

— Всего лишь крысы.

— В этом доме? Крысы?

— Конечно, как и в любом старом заброшенном доме. Или какая-нибудь дикая кошка. А может быть, кошка гонится за крысой. Одно я могу сказать точно: это не был ни дух, ни призрак. Расслабься, черт тебя возьми!

Рой снова заглянул в окно, всматриваясь, прислушиваясь.

Колин, который нанес гораздо большую рану своей гордости, чем плоти, быстро вскочил, но больше не стал подходить к окну. Он встал на покосившуюся изгородь, бросил взгляд на запад в сторону города, затем на юг вдоль Хоук-роуд.

Помолчав немного, он сказал:

— Почему они не сровняли это место с землей? Почему они не построили новые дома? Здесь же очень дорогая земля.

Не отрываясь от окна, Рой заметил:

— Все поместье Кингмана, включая землю, перешло к государству.

— Почему?

— Никого из родственников не осталось в живых, никого, кто мог бы наследовать поместье.

— А что государство собирается с ним сделать?

— За двадцать лет они не сделали абсолютно ничего — полный ноль. Одно время говорили о продаже земли и дома с публичного аукциона. Они собирались разбить здесь небольшой парк. До сих пор время от времени возникают разговоры о парке, но ничего не делается. А теперь не заткнешься ли ты на минутку? По-моему, мои глаза начали привыкать. Я должен сосредоточиться.

— Зачем? Что там такого важного?

— Я пытаюсь обнаружить скатерть.

— Ты же был здесь раньше. Ты должен был видеть ее.

— Я пытаюсь представить ту ночь. Я хочу вообразить, как все это могло происходить. Звук топора... Мне кажется, я слышу его... у-у-у-х, у-у-у-х, бум, у-у-у-х, у-у-у-х, бум... и крики... его шаги по лестнице... тяжелые шаги... и кровь... всюду кровь...

Голос Роя медленно затихал, как будто он гипнотизировал сам себя.

Колин отошел на дальний конец крыльца. Доски скрипели у него под ногами. Он облокотился на пошатнувшиеся перила и стал оглядываться вокруг. В молочном свете луны и черно-серых отблесках теней он видел только окружавший дом огромный сад: высокая трава, заросшая живая изгородь, склонившиеся к земле апельсиновые и лимонные деревья, расползшиеся во все стороны кусты роз, некоторые с бледными белыми или желтыми цветами, похожими в темноте на клубы табачного дыма, и сотни других растений, объединенных мраком ночи в единый запутанный узел.

Ему казалось, что-то наблюдает за ним из глубины сада, что-то нечеловеческое.

"Не будь ребенком, — думал он. — Здесь ничего нет. Это не фильм ужасов. Это жизнь".

Он пытался убедить себя, но предположение, что за ним наблюдают, переросло в уверенность, по крайней мере у него в голове. Он точно знал, что если пробудет там подольше, то некто с большими когтями схватит его и затащит в густой кустарник. Он отвернулся от сада и подошел к Рою.

— Ты готов? — спросил Колин.

— Я уже вижу всю комнату целиком.

— В темноте?

— Во всяком случае — большую часть.

— Да?

— Я вижу скатерть.

— Да?

— Где он разложил головы.

Влекомый магнитом более сильным, чем его воля, Колин встал позади Роя, нагнулся вперед и заглянул через окно в дом Кингмана. Там было абсолютно темно, но теперь его глаза различали больше, чем в первый раз: странные очертания, груды разломанной мебели и скатерть — белоснежную скатерть, покрывавшую огромный камин — жертвенный алтарь, на котором Роберт Кингман принес в жертву свою семью.

Внезапно Колин почувствовал, что это место, откуда надо бежать и никогда больше не возвращаться сюда. Он почувствовал это инстинктивно, внутренним чувством животного, и, как у животного, волосы его встали дыбом, и он тихонько сквозь сжатые зубы свистнул.

— У-у-у-х, бум, — сказал Рой.

Глава 11

Полночь.

Они спустились по Хоук-роуд до Бродвея и далее по Бродвею до того места, где он пересекается с Пэлисайдз-лайн. Они остановились у деревянных ступеней, которые вели на городской пляж. На другой стороне узенькой улочки фасадами к океану раскинулись элегантные старинные дома в испанском стиле. Стояла ночь. Здесь их пути расходились: дом Роя располагался через несколько кварталов к северу, а Колина — к югу.

— Во сколько мы встретимся? — спросил Рой.

— Мы не встретимся. То есть я хотел сказать, мы не сможем, — с горечью произнес Колин. — Мой отец приезжает из Лос-Анджелеса, чтобы я поехал с ним и его друзьями на рыбалку.

— Ты любишь рыбалку?

— Ненавижу.

— А сбежать ты не сможешь?

— Никак. Две субботы в месяц он проводит со мной и придает этому, не знаю почему, огромное значение. Если я сбегу, он поднимет такой шум...

— А когда ты жил с ним, он хоть два дня в месяц проводил с тобой?

— Нет.

— Вот и скажи ему: пусть забирает свои удочки и засунет их себе в задницу. Скажи, что ты не поедешь.

Колин покачал головой:

— Нет, Рой, это невозможно. Я не могу. Он подумает, что мама настроила меня против, и устроит ей настоящий скандал.

— А тебе какое дело?

— Я окажусь между ними.

— Хорошо. Давай встретимся завтра вечером.

— Тоже не получится. Я не освобожусь до десяти вечера. Давай встретимся в воскресенье. Часов в одиннадцать. И часок поплаваем до обеда.