Книга Дом Ротшильдов. Мировые банкиры, 1849–1999 - Найл Фергюсон

Может быть, Натти вовсе не был в замешательстве; вполне вероятно, что он, как сам Бальфур, занял выжидательную позицию по тактическим соображениям, в надежде сохранить подобие партийного единства. Так или иначе, он ничего не мог сделать для того, чтобы ограничить ущерб, причиненный кампанией Чемберлена. Еще до начала голосования в январе 1906 г. Натти «не сомневался», что «сэр Г[енри] Кэмпбелл-Баннерман [наберет] большинство». Однако Ротшильды оказались не готовы к другому — масштабу поражения консерваторов: за либералов не только проголосовали не 45, а 49 % избирателей, но, что еще важнее, они набрали подавляющее большинство в палате общин, заняв 400 из 670 мест против 157 мест у консерваторов. Учитывая близость либералов к лейбористам и Ирландской националистической партии по ключевым вопросам, можно считать, что члены парламента от двух последних партий (30 и 83 соответственно) также были настроены проправительственно. Вопреки ожиданиям Лео, свое место потерял даже Бальфур (хотя вскоре решено было ввести его вместо Олбена Гиббса как одного из двух членов парламента от Сити). Натти сокрушался о «катастрофе» еще до того, как опубликовали окончательные результаты; он называл их «неожиданно плохими».

Почему так вышло? Помимо очевидного ответа, что «страна прожила 20 лет при правительстве юнионистов и, естественно, хотела перемен», Натти привел длинный перечень факторов: «Образование, связанный с ним религиозный вопрос, ультрапротестантизм, в некоторых случаях приказы рабочим со стороны представителей католической иерархии голосовать за радикалов и социалистов, китайская рабочая сила [в Южной Африке], вопрос воздержания [от спиртных напитков], недовольство избирателей-евреев законом об иммиграции иностранцев, и, последнее по очереди, но не по значению, судебное решение по делу „Тафф Вейл“… по которому против тред-юнионов могли выдвигаться иски за нанесение ущерба вследствие забастовки, и оказалось, что их средства не являются, как предполагалось, неотчуждаемыми».

Но главным, конечно, стал раскол в партии тори из-за тарифов. Даже в самой семье Ротшильдов существовали разногласия: Уолтер, сын Натти, победил в Среднем Бакингемшире как юнионист — сторонник свободной торговли. В марте 1906 г. он даже голосовал на стороне правительства либералов против сторонников Чемберлена. В то же время в самом лондонском Сити голоса консерваторов разделились поровну между сторонником реформ в области тарифов Гиббсом и сторонником свободной торговли сэром Эдвардом Кларком. Анализируя результаты, Натти иногда старался принизить значение тарифного вопроса. Подавляющее большинство, полученное Уолтером, настаивал он, стало просто знаком местной «верности» семье, а не склонностью избирателей к фритредерству; в то время как результат, полученный в Сити, «ни в коей мере не представлял… склонности к реформе тарифов и тем более к поддержке Чемберлена». Однако с глазу на глаз он не отрицал, что раскол стал роковым, и его замечания по этой теме доказывают, кому он сочувствовал на самом деле. «В одном… я вполне уверен, — с горечью замечал он, — …что подавляющее большинство таких фрифудеров и фритредеров, как герцог Девоншир, ни в коей мере не довольны тем положением, какое было создано с их помощью». Натти туманными намеками критиковал и самого Чемберлена, сравнивая его стремление «создать новую партию и новую политику» с прагматичным желанием Бальфура просто «усилить власть оппозиции в настоящее время». И он, и Лео соглашались в том, что «прошлый премьер-министр» хотел бы и дальше оставаться лидером тори, «потому что его взгляды на фискальный вопрос больше соответствуют взглядам страны, чем точка зрения Чемберлена». Однако по данному вопросу они были принципиально ближе к Чемберлену, чем к Девонширу. Склонность Натти к стратегии «выжидания», а не «предложению определенной политики на обсуждение» была тактической, а не идеологической; очевидно, он надеялся, что под руководством Бальфура в конце концов удастся достичь единства по вопросу о тарифах. Таким образом, в 1910 г. — к тому времени, как Бальфур отказался от политики выжидания в пользу протекционизма, — Натти смог более открыто выражать свои взгляды «о преимуществах тарифной реформы». «Вопрос сейчас самый популярный, — писал он французским кузенам, — и, возможно, он перевернет результаты выборов».

Политические просчеты стали регулярной чертой переписки Натти в эпоху Либеральной партии. Необходимо помнить, что он уже не был молодым человеком: когда он писал эти строки, ему пошел семидесятый год. Но вера в то, что можно выиграть выборы на протекционистской платформе, оказалась не самым большим его политическим просчетом. По целому ряду вопросов можно было с уверенностью ожидать разногласий внутри Либеральной партии. К его великой радости, почти сразу возникли трения из-за использования в Южной Африке китайской рабочей силы. По вопросу об образовании, как и писал Натти, в самом деле оказалось трудно предложить «меру, приемлемую равным образом для диссентеров, сторонников Англиканской церкви и нонконформистов». Некоторые бизнесмены-либералы склонны были выступать против закона о тред-юнионах, по которому профсоюзы подчинялись «другому закону, нежели остальное общество». Самое же главное, почти не было оснований ожидать, что вопрос о гомруле будет легче для Кэмпбелла-Баннермана, чем в свое время он был для Гладстона. И все же Натти демонстрировал чрезмерный оптимизм, считая, что подобные разногласия сделают правительство «очень краткосрочным, и юнионистская партия, возможно, снова вернет себе силу и власть гораздо быстрее, чем ожидалось». Конечно, консерваторы долго приходили в себя после краха 1906 г., и разумно было черпать поощрение в результатах местных и промежуточных выборов. Однако имелось несколько вопросов, которые, скорее всего, могли объединить либералов. Одним из таких вопросов стало налогообложение.

Натти не мог не понимать всей важности этого вопроса. «Главным яблоком раздора… помимо вопроса об образовании, — предсказывал он еще до начала голосования в 1906 г., — станет бюджет… весьма радикального характера». С самого начала он понимал, что громкоголосые члены парламента от Либеральной партии — «джентльмены в красных шейных платках, которые жалеют, что не могут надеть фригийские колпаки», — станут давить на правительство, навязывая ему такие меры, как «большой и всесторонний план пенсий по старости, а также… питания один раз в день для всех школьников». Хотя он и выражал надежду, что правительство «не пойдет на опрометчивые или неверные шаги», он понимал, что любые меры, которые подразумевают рост государственных расходов, должны включать в себя некоторый рост прямого налогового бремени: в конце концов, либералов избирали как недвусмысленных сторонников свободной торговли, поэтому едва ли можно было ожидать, что они значительно повысят непрямое налогообложение.

Вначале фискальный вопрос пребывал более или менее в состоянии покоя: правительство получило по наследству активное сальдо, и Натти не ожидал «каких-либо опрометчивых экспериментов в финансах… возможны трудности, связанные с градуированным подоходным налогом… и говорят о налогообложении земельных участков под застройку, но, скорее всего, все будет продолжаться так же скучно и однообразно». «Несомненно, в воздухе носится немало грубых идей о новых формах налогообложения или конфискации, — беззаботно писал он парижским кузенам. — Не сказал бы, что правительство не склонно принять их, если бы они считали их реально выполнимыми или способными лить воду на их мельницу». Однако члены правительства не пойдут на подобные шаги, потому что они «нанесут ущерб их собственным целям и станут иллюзорными источниками дохода, помимо того, что причинят много вреда». Натти довольно презрительно отзывался о первом бюджете Асквита, который разочаровал некоторых комментаторов, ожидавших более радикальных мер экономии. Сначала Шустер, Холден и им подобные надеялись, «что… Асквит введет дополнительные налоги, чтобы скупить государственный долг; а теперь они подливают масла в огонь, разведенный на голове министра финансов», потому что в его бюджете предусматривалось сокращение налогового бремени. Натти объяснял все тем, что в депозитных банках скопилось много консолей, цену на которые они мечтали взвинтить. Его самого куда больше встревожило решение Асквита основать в палате общин комитет «по подоходному налогу и различным планам для разработки прогрессивной шкалы этого возмутительного налога». Но даже перспектива прогрессивного подоходного налога и дополнительное обременение для обладателей высокого дохода на том этапе не слишком беспокоили его, «поскольку число миллионеров очень невелико, они уже платят очень большие налоги на наследство, и подавляющее их большинство способно перевести свое состояние в Америку или в другие места, где оно не подвергается налогообложению».