Книга Юрий Поляков. Последний советский писатель - Ольга Ярикова

С 2011 по 2013 год на телеканале «Культура» Поляков вел информационно-аналитическую программу «Контекст». Вот что он говорил в начале 2011 года в интервью корреспонденту «Собеседника» Ольге Сабуровой, которое вышло под заголовком «Хочу покончить с вкусовщиной»:

«…Мне кажется, «Контекст» будет иметь аудиторию. Федеральные каналы сами себя убедили в том, что наш зритель хочет только развлекаться. Это игра в поддавки с самим собой, оправдание появления в эфире пустяковых, за редким исключением, программ.

О. С. Как вы подбираете экспертов для обсуждения? Ведь тот же спектакль «Околоноля» можно оценить как хорошую пьесу Суркова (если это все-таки он писал), испорченную Серебренниковым, а можно — как беспомощную литературу, вытянутую на классе режиссера. Смотря кому дать слово.

Ю. П. Экспертов подбирает канал. Среди них преобладают люди с либеральными взглядами, но тут ничего не поделаешь: у нас телевидение в принципе либеральное. То, что хотя бы ведущего пригласили с нелиберальными взглядами, — уже большой шаг вперед. А что касается Суркова и Серебренникова, то, мне кажется, оба занялись не своим делом.

О. С. Но вы свои убеждения не очень афишируете?

Ю. П. Наоборот. Если бы вы читали собственный еженедельник, то такой вопрос не задавали бы. Посмотрите мои колонки в «Собеседнике» середины 90-х! С некоторыми экспертами я откровенно спорю. С теми же Галиной Юзефович и Александром Гавриловым по поводу Акунина, например. Они пытаются рассматривать его сочинения как литературу. Я же считаю это явлением коммерческого книгоиздания, никакого отношения к литературе не имеющим. Но я, конечно, никогда не позволю себе того, что вытворяет Познер, который дает очень долго и нудно разглагольствовать своим единомышленникам и тут же затыкает рот, как только кто-то начинает говорить вещи, не совпадающие с его представлениями. Сам с этим сталкивался…

О. С. Может, так и надо? Он на ТВ, в отличие от вас, давно.

Ю. П. Затыкать рот приглашенному в студию гостю недопустимо. В таком случае дантист может у пациента, который ему несимпатичен, рвать зуб без наркоза. Я тоже не новичок в эфире. Я вел передачи «Подумаем вместе», «Дата», в 90-е годы — «Стихоборье» на Семейном канале. Это была, кстати, последняя поэтическая программа на ТВ. Поэтому, когда оформлялся «Контекст», я предложил каждую передачу заканчивать стихами, чтобы обязательно звучали живые голоса поэтов. Есть такая идея: поэт читает стихи около памятника Пушкину в том городе, где он живет, а памятник Александру Сергеевичу есть в каждом городе. Таким образом, мы бы показали, что литература есть не только в Москве и Петербурге, но и в губернской России, которую столичные тусовки откровенно дискриминируют (это видно по спискам «Большой книги», «Нацбеста», «Букера»). Если это получится, то будет символично.

О. С. Чего еще от программы хотите?

Ю. П. Идея «Контекста» принадлежит главному редактору канала «Культура» Сергею Шумакову. Она заключается в полифоничной, максимально объективной подаче информации, которая в сфере культуры обычно субъективна до бреда! Это очень близко мне как главному редактору «Литературной газеты». В свое время я принял предложение возглавить это издание во многом потому, что был возмущен тем, как необъективно отражают литературный процесс толстые журналы. Это я чувствовал и на себе. И на ТВ я пошел, чтобы попытаться противостоять губительному для развития культуры разгулу вкусовщины и групповщины. Если передача пойдет (было всего четыре эфира) и у нас получится «острая объективность», то потраченных сил не жалко. Все-таки ведение передачи — большая нагрузка с учетом того, что я не только пишущий прозаик и драматург, но и главный редактор.

О. С. Выйдет у вас не сегодня-завтра новая книга или премьера… Расскажете о ней в «Контексте» или промолчите?

Ю. П. Нет, не расскажу, это нескромно. С другой стороны, я же не могу делать вид, будто тот Поляков, который пишет романы, чьи пьесы идут в десятках театров, включая столичные, и тот, что ведет «Контекст», — это два разных человека. Смешно! Я в крайне щекотливом положении. Но цель — привести телевизионную версию современного культурного процесса в соответствие с реальностью — настолько значительна и важна, что я готов ради нее смирить мое писательское самолюбие…»

Поляков вел «Контекст» два года, и передача была чрезвычайно популярна. Воскресным вечером зрители, интересующиеся проблемами культуры, ждали ее в уверенности, что будет острый разговор, неожиданные повороты, а ведущий не даст гостям вещать в привычном режиме, задаст резкие вопросы и потребует конкретного ответа. Ведущий подводил гостей к тому, чтобы они доказывали свою точку зрения, а не объявляли ее изначально верной — как это было принято прежде.

«Мы широко осветили итог премии имени Кандинского, — рассказывает Поляков, — а когда дошло до итогов премии имени Пластова, оказалось, что эта тема вообще не запланирована. Я пожаловался руководству. Тему в план включили, но в последний момент не оказалось свободных камер, которых всегда не хватает на освещение деятельности актеров, режиссеров, писателей, художников, музыкантов, не входящих в «либеральную» номенклатуру. Я устроил спокойный скандал, и мне клятвенно обещали, что через год премия имени Пластова будет в центре внимания канала. Наивные, они полагали, что у меня плохая память! Прошел год, и я спросил:

— Что там у нас с Пластовым?

— С каким Пластовым?

— Тем самым…

— Ой, а он не запланирован…

— Вставьте!

— Все камеры уже расписаны.

— В таком случае следующую передачу у вас будет вести Кандинский.

— В каком смысле?

— В прямом.

Сразу нашлись и место, и камеры. Примерно так же приходилось действовать и при освещении театральных премьер. Если сюжеты про все новинки МХТ имени Чехова под руководством Табакова попадали в эфир автоматом, то информацию о премьере МХАТа имени Горького под руководством Дорониной приходилось буквально выгрызать. Причем шло это не от руководства, как раз главный редактор канала Сергей Шумаков и его заместитель Игорь Пелиев разделяли мою установку на полифонию и меня поддерживали.

Помню, сижу в гримерной перед эфиром. В комнату влетает, выпучив глаза, руководитель программы. В благоговейно вытянутой руке мобильник.

— Вас!

— На проводе.

— Юрий Михайлович, я вас прошу, не ругайте сегодня в эфире Марка Захарова.

— Да я вроде и не собирался…

— Вы человек увлекающийся… Я вас прошу! Он сказал, у него нелады с сердцем. Может не выдержать…

— Ну хорошо… Хотя я и не собирался…

Накануне я действительно посмотрел в Лейкоме премьеру «Пер Гюнта», которую было не за что ни ругать, ни хвалить. А то, что худруки отдают главные роли своим не очень талантливым женам, детям, подругам и гей-симпатиям, теперь вообще считается нормой. Но, оказалось, Захаров видел, как я выхожу из зала, и ему не понравилось выражение моего лица. В результате он разыскал отдыхавшего на островах в океане руководителя канала и потребовал, ссылаясь на слабое здоровье, чтобы «Поляков не ругал премьеру». Увы, те, кого мы по наивности считаем небожителями в искусстве, нередко забираются туда с помощью «когтей», которыми пользуются электромонтеры, чтобы залезть на столб.