Книга Мара и Морок. Трилогия - Лия Арден

никак не меняется в лице, но цепляется за мою руку сильнее, словно я могу в любой момент дать дёру.

– Благодарю, но я не стану задерживать вас и тем более обременять храм своим присутствием. Моя проблема хоть и требует решения, но она столь проста, что мне даже стыдно просить о таком.

Теперь уже Мары заинтересованно слушают.

– Я пришёл к вам, потому что знаю, что вы способны сделать это в разы лучше и быстрее моих людей, – продолжает ходить вокруг да около князь. – Веле… Веледара.

Отец запинается: то ли он нервничает больше меня, то ли забыл, как произносить моё имя. Сёстры немного отступают, позволяя мне выйти вперёд и говорить от нашего имени, раз гость хочет попросить что-то у меня.

– Веледара, – уже мягче и с видимым облегчением произносит отец. Он улыбается, но я не могу ответить ему тем же, я слишком растерянна, оказавшись с ним лицом к лицу.

Разглядываю его зелёные глаза. Гадаю, так ли выглядел бы мой брат, проживи он свою жизнь. Дивлюсь, находя мало схожих черт с отцом в себе. Волосы, цвет глаз да, может быть, брови. Губы, скулы и нос мне достались от матери. Все говорили, что это удачное стечение обстоятельств, ведь мама была красавицей, и, по рассказам, отец полюбил её с первого взгляда.

– Ты совсем как мать, – неожиданно выпаливает он, и мне перестаёт хватать воздуха, словно кто-то пальцами сжимает моё горло.

Я нервно сглатываю вязкую слюну несколько раз, пытаюсь расслабить челюсти и шею. Борюсь с желанием расплакаться и спросить, скучал ли он по мне, вспоминал ли меня или Алия стала ему лучшей дочерью.

– Мне жаль, что я не смог защитить тебя от всего. Жаль, что я во всём ошибся. Хоть ты и не говоришь, но я уверен, что и голос у тебя был бы как у матери.

Мары за моей спиной шепчутся, думая о том же, о чём и я. Он не знает. Не знает, что я уже давно могу говорить. Мои губы глупо растягиваются в улыбке, смаргиваю не вовремя собирающиеся слёзы и открываю рот, выбирая, что сказать первым, какая фраза после стольких лет будет лучшим вариантом, но отец меня перебивает:

– Я не должен всего этого говорить. Я знаю. Ты теперь Мара, одна из особенных и отмеченных самой богиней, и я тебе уже давно не отец, – пряча все эмоции, расправляет плечи Верест. Он становится угрюмее, а выражение его лица жёстче. – Я пришёл просить о помощи. Мне нужно найти княжну Алию.

Я моментально закрываю рот, так ничего и не сказав. Моё лицо мрачнеет при упоминании княжны.

– Я думал, что смогу найти её здесь, но теперь понимаю, что ошибся. У Алии должна была состояться свадьба, но все эти годы она продолжала твердить о Валадане. – Хоть князь и хмурится при упоминании моего брата, но его имя произносит в разы легче, чем моё, словно чаще его вспоминает. – Несмотря на глупости, все волхвы и лекари утверждают, что она в своём уме, а выдумки рождены её нежеланием выходить замуж за предложенных кандидатов.

– Ты дал ей выбор?

– Да, я пошёл ей навстречу и предложил несколь… ких.

Отец запинается на последнем слове и едва шепчет окончание предложения. От понимания, что я могу говорить, его глаза широко распахиваются в изумлении. Но моё лицо остаётся бесстрастным. Алие был дан выбор среди женихов. Это больше, чем то, на что могут рассчитывать многие княжеские дочери. А ведь она даже не родная Вересту.

– Она сбежала? – уточняю я, догадываясь, что именно сделала Алия.

– Да, – с трудом выдавливает князь.

– Опять, – намеренно добавляю я, напоминая, что не забыла, как мне уже приходилось её искать.

– Опять, – нехотя соглашается отец. – Именно поэтому я и прошу тебя, Веледара. Знаю, что ты сможешь её найти. Скорее всего, она в Сератском княжестве. Без её брака присоединение не завершено. Я не могу ввести туда дружину, чтобы её найти, а для Мар границ не существует.

Хоть этот расклад мне и не нравится, Верест принял верное решение. Без Алии и её брака присоединение Сератского княжества мирным путём невозможно. Насколько я знаю, власть там удерживают всё ещё преданные Радовиду люди, и они обещали моему отцу, что договор состоится даже без Валада, но с условиями: Верест обязан защитить Алию, должным образом к ней относиться и подобрать среди своих людей достойную партию в мужья.

Никто не ожидал, что сама княжна станет таким надоедливым препятствием. А из-за должного обращения он не может просто так посадить её под замок, и Алия упрямо этим пользуется. Будь девушка наследницей какого-нибудь далёкого южного княжества, я бы, может, даже восхитилась её находчивостью. Однако из-за неё уже во второй раз мне придётся играть роль поисковой собаки.

– Ты говоришь, – пользуясь моим молчанием, бормочет отец.

– Да. С десяти лет. Мары меня вылечили, – отвечаю разом на все возможные вопросы.

– Я рад.

Я ожидала услышать что угодно, но почему-то только не это простое и откровенное «я рад». Мои плечи поникают, когда я ощущаю усталость от недомолвок.

– Я знаю, что моя просьба нелепа и с таким к Марам не приходят, однако я не желаю новых смертей и ищу мирный путь. – Вероятно, чувствуя такую же неловкость, князь возвращается к первоначальной теме.

– Объединение в любом случае состоится?

– Да.

Я киваю, зная, что он планировал это всю жизнь.

– Я привёз подношения. Больше, чем в прошлый раз.

Князь взмахивает рукой, и четверо дружинников подходят к небольшой тележке, которую я сначала даже не заметила. Они вытаскивают целый сундук и несколько мешков. Сундук несут двое крепких мужчин, но, судя по напряженным лицам, ноша их тяжела.

– Сундук полон золота, жемчуга и драгоценностей. В нескольких мешках мех и ткань. Ещё в тележке семена и пшено, – перечисляет Верест, пока его люди продолжают приносить и складывать добро.

Небывало высокая плата за поиск княжны. Руслана встаёт рядом со мной.

– Остановись, князь.

Одной тихо сказанной фразы достаточно, чтобы все дружинники замерли.

– Веледара ещё не согласилась на твои условия. Если она откажет, то ни одна из нас не станет спорить и помогать тебе. Как ты сам сказал, сбежавшие невесты – это не наша забота.

– Я знаю. Поэтому это не плата. Это дар. Я отдаю это в любом случае.

Немыслимая щедрость. Не уверена, насколько отец это продумал и получилось ли это умышленно или же его намерения действительно были чисты, но даже в детстве я ненавидела оставаться в долгу. И теперь он хоть и