Книга Дендрофобия - Наталья Горская

– Я Вас не люблю, и Вы меня не любите. С чего нам вдруг жениться-то?

– Тьфу ты, гаданье на ромашках! Люблю – не люблю… Варвара, надо быть серьёзней!

– Вы сами-то кто! Вы легкомысленный и ветреный человек, Арнольд Тимофеевич, – сказала вдруг она и испугалась.

– Да знаю я! – засмеялся он.

– Я Вам надоем через неделю.

– С чего ты мне надоешь, если я уже лет тридцать тебя вижу каждый день, и ты мне не надоедаешь?

– Ну, через две недели.

– Нет.

– У Вас жён было больше, чем у меня волос на голове.

– Да это всё пустое. Это всё не то.

– Мне перед Викторией Васильевной неудобно будет.

– Да она на меня давно рукой махнула.

– Нет!

– Да. Я же тебе ни шуры-муры какие-нибудь предлагаю, а законный брак!

– А я вот не ценю, да?

– Я не это хотел сказать…

– Не пойду я за Вас.

– Пойдёшь. Должна же быть семья у человека!

– Отстаньте Вы!

– Нет.

– Да!

– Да?

– Нет!

– Может, нам уйти? – предложила Марина.

– Куда уйти-то? – ужаснулась Варвара громким шёпотом. – И вы оставите меня с этим?!

– Варвара, ну что ты такое говоришь? Девчонки, помогите мне её уговорить! – обратился к нам мэр.

А мы прикинулись предметами интерьера, не зная, как и реагировать на такие латиноамериканские страсти на нашей скупой до чувств и эмоций северной почве. Только головами крутим с него на неё, с неё на него, как при наблюдении за игрой в теннис. Варька стала перечислять свои недостатки, что она уже старая, что у неё низкая зарплата и нет видов на жильё. Арнольд Тимофеевич отвечал, что в этом для него нет ничего ужасного. Варвара вообще-то хорошо выглядит для своих лет: вся такая ладненькая, аккуратненькая с хорошим цветом лица без единой морщинки. Целыми днями она возится с детьми, играет с ними, полдня пребывает на свежем воздухе и за последние двадцать лет совсем не изменилась. Как она сама объясняет, с кем поведёшься, от того и наберёшься. Вот и набралась вечной юности от детей.

Мэр смотрел на неё восхищённо, даже когда она стала перечислять его недостатки:

– Вы грубый и неорганизованный, безответственный, равнодушный и… и…

– Я больше не буду таким ужасным.

– Будете!

– Нет.

– Да!

– Что «да»? Ты согласна?

– Нет.

– Что «нет»?

– Чего Вы ко мне пристали?! – Варька заревела и уткнулась в угол зала.

Арнольд Тимофеевич подошёл к ней, обнял и прижал к себе, как ребёнка, и сам чуть не плакал при этом. Мы потянулись на выход бочком, словно боялись разрушить эту хрупкую конструкцию колебаниями воздуха, а они так и стояли.

– Варвара, мы в случае чего тут рядом будем, – многозначительно сказала Маринка.

* * *

Марина стала собирать подписи против вырубки парка. Но желающих конфликтовать с мэром из-за такого пустяка было мало. Она нашла всего шесть сумасшедших, которые уверенно подписались под петицией о том, что городу нужен парк, что деревья выделяют кислород, снижают уровень загрязнения атмосферы, увлажняют воздух, улавливают пыль, задерживают сток вредных веществ в водоёмы, улучшают качества грунтовых вод, предоставляют пищу и укрытие для множества видов животных. Да и вообще, наш парк – это память о Победе, в конце концов, связка между поколениями, между разными эпохами и просто красивейшее место нашего небольшого городка! Почему, собственно, во всём мире сажают деревья, а у нас беспощадно вырубают?!

– Ничего-ничего, нас мало, но мы в тельняшках, – успокаивала она саму себя, – а их много, а шорты одни на всех. Балтийский флот погибает, но не сдаётся!

Этим словам она научилась у Василия Филипповича, который был единственным посетителем её библиотеки из представителей сильного пола. Ходить в библиотеку он начал после того, как у него нашли язву, так что дорога в кабак для него закрылась. Он любил всем – особенно женщинам – рассказывать, что его хочет женить на себе буквально каждая баба, но он, как и положено грозному «Варягу», врагу не сдаётся, а держит оборону до последнего. Маринка теперь каждую неделю слушает его повествования, что он скорее уйдёт на дно морское, чем позволит завести себя во вражескую бухту.

– Надо на мэра через Варьку воздействовать, раз он вдруг воспылал к ней страстью, – Маринка продолжала развивать тему. – Вот не умеем мы мужиками манипулировать. По телику каких тигриц показывают: прямо верёвки из их брата вьют, а мы с простой просьбой боимся обратиться, чтобы не прослыть неудобными занудами. А нам-то с ними как «удобно»!

Но Варвара отказалась подписывать нашу петицию в какой-то районный комитет по охране окружающей среды или что-то в этом роде. Сказала, что нельзя смешивать личные отношения с общественными.

– Как так «нельзя»?! – возмутилась Маринка. – Ты ему скажи, что не пойдёшь за него замуж, если он не оставит затею вырубить парк.

– С чего ты взяла, что ему очень надо на мне жениться? – пожала плечами Варя. – Это было минутное настроение, обусловленное сильным эмоциональным потрясением.

– Ой, психологиня ты наша! Ну, о чём с тобою говорить? – Маринка развернулась и пошла, напевая: – «Всё равно ты порешь ахинею».

Некоторые бабульки уже с умилением шептали, что у мэра вовсе не «минутное настроение на почве потрясения», а нечто более долгоиграющее. Ведь на следующий день после визита высокого начальства он сам на своей машине (бог ты мой!) привёз контейнер стекла (силы крестные!!) и собственноручно (святители небесные!!!) застеклил заколоченные ещё с прошлого года фанерой рамы на первом этаже детсада. А то, говорит, такая красота кругом, а стёкол в окнах нет.

Именно за эту своевременную инициативу власти многие не захотели подписывать петицию. Получается, что человек начал что-то для города делать, а мы на него фактически кляузу накатали? Но Варвара была очень растеряна и встревожена, поэтому даже взяла больничный, чего ни разу не делала за все годы работы, чтобы не встречаться с мэром, который основательно нарушил равновесие её мира. Арнольд Тимофеевич тоже ломал голову, как найти подход к такой нестандартно ведущей себя женщине. Он был уверен, что может завоевать любую, а тут ни с места. Что за странные бабы пошли? Даже не захотела, чтобы он её до дома довёз. Это на такой-то машине! Нормальным женщинам купишь какую-нибудь дорогую безделушку или оплатишь обед в самом лучшем и, разумеется, дорогом ресторане Москвы или Петербурга, а дальше их и просить уже ни о чём не надо: сами всё предложат и сами всё дадут. А эти выйдут замуж за какого-нибудь дебошира и бездельника вроде Лёхи-Примуса, который будет их при каждом запое или приступе абстинентного синдрома за косы таскать и ногами пинать, нарожают от него целый выводок плохо одетых и запуганных детей и даже не догадаются, что можно совсем иначе жизнь прожить.