Книга Отечественная история IX—XIX вв. - Александр Федулин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
§ 19. Четвертая категория состоит из государственных честолюбцев и либералов с разными отенками. С ними можно конспирировать по их програмам, делая вид, что слепо следуешь за ними, а между тем прибрать их в руки, овладеть всеми их тайнами, скомпрометировать их до нельзя, так чтоб возврат был для них невозможен, и их руками и мутить государство.
§ 20. Пятая категория – доктринеры, конспираторы и революционеры в праздно-глаголюсчих кружках и на бумаге.
Их надо беспрестано толкать и тянуть вперед, в практичныя головоломныя заявления, результатом которых будет безследная гибель большинства и настоясчая революционая выработка немногих.
§ 21. Шестая и важная категория – женсчины, которых должно разделить на три главных разряда.
Одне – пустыя, обезсмысленыя и бездушныя, которыми можно пользоваться, как третьею и четвертою категориею мужчин.
Другие – горячие, преданыя, способныя, но не наши, потому что не доработались есче до настоясчаго безфразнаго и фактического революционаго понимания. Их должно употреблять, как мужчин пятой категории.
Наконец, женсчины совсем наши, то есть вполне посвясченыя и принявшия всецело нашу программу. Они нам товарисчи. Мы должны смотреть на них, как на драгоценнейшее сокровисче наше, без помосчи которых нам обойтись невозможно.
Отношение товарисчества к народу
§ 22. У товарисчества ведь[16] другой цели, кроме полнейшаго освобождения и счастья народа, то есть чернорабочего люда. Но, убежденые в том, что это освобождение и достижение этого счастья возможно только путем всесокрушаюсчей народной революции, товарисчество всеми силами и средствами будет способствовать к развитию и разобсчению тех бед и тех зол, которые должны вывести, наконец, народ из терпения и побудить его к поголовному восстанию.
§ 23. Под революциею народною товарисчество разумеет не регламентированое движение по западному классическому образу – движение, которое, всегда останавливаясь с уважением перед собственостию и перед традициями обсчественых порядков так называемой цивилизации и нравствености, до сих пор ограничивал ось везде низвержением одной политической формы для замесчения ее другою истремилось сосдать так называемое революционое государство. Спасительной для народа может быть только та революция, которая уничтожит в корне всякую государственость и истребит все государственыя традиции, порядки и класы в России.
§ 24. Товарисчество поэтому не намерено навязывать народу какую бы то ни было организацию сверху. Будусчая организация без сомнения выработывается из народнаго движения и жизни. Но это – дело будусчих поколений. Наше дело – страстное, полное, повсеместное и беспосчадное разрушение.
§ 25. Поэтому, сближаясь с народом, мы прежде всего должны соединиться с теми элементами народной жизни, которые со времени основания московской государственной силы не переставали протестовать не на словах, а на деле против всего, что прямо или косвенно связано с государством: против дворянства, против чиновничества, против попов, против гилдейскаго мира и против кулака мироеда. Соединимся с лихим разбойничьим миром, этим истинным и единственым революционером в России.
§ 26. Сплотить этот мир в одну непобедимую, всесокрушаюсчую силу – вот вся наша организация, конспирация, задача.
1 марта 1881 г. Александр II был смертельно ранен народовольцами. Залив кровью парадную лестницу, смертельно раненного императора внесли в Зимний дворец. Бледный, с восковым лицом, Александр II лежал на своей старой походной кровати. Кости на обеих его ногах были раздроблены и представляли собой бесформенную массу. Впоследствии Мария Федоровна, вспоминая трагический день, напишет своей матери, датской королеве Луизе: «…кто видел эту страшную картину, никогда не сможет забыть ее! Я вижу перед собой это постоянно – день и ночь! Бедный безвинный Император… Лицо, голова и верхняя часть тела были невредимы, но ноги – абсолютно размозжены и вплоть до колен разорваны в клочья… Никогда в жизни я не видела ничего подобного. Нет, это было ужасно!» Рядом с умирающим в этот момент находились члены императорской семьи. Тут же хлопотали врачи, но все было тщетно. Император скончался в 15 часов 35 минут. Когда Александр II испустил последний вздох, его сын, ставший с этой минуты императором, рыдая, бросился на колени перед изувеченным телом отца. Так началось новое царствование Александра III (1881—1894). «И скорбь, и горе, и стыд – вот что ощущает теперь русское сердце», – скажет по поводу этих событий И.С. Аксаков.
Родившийся 26 февраля (10 марта по н.ст.) 1845 г. в Санкт-Петербурге Александр Александрович не готовился к царскому служению, но судьба решила иначе. В ночь с 11 на 12 апреля 1865 г. в Ницце неожиданно скончался его брат цесаревич Николай и Александр был провозглашен наследником престола. К тому моменту, когда Александру пришлось стать наследником, его взгляды уже сформировались. Впоследствии генерал-лейтенант А.А. Мосолов писал о нем: «…стремился быть русским и проводить это во всем, что касалось его личной жизни; отчасти вследствие этого манеры его оказались менее аристократичны, чем манеры его братьев. Он, может быть, этого сам не сознавал, но во всем том, что делал, ясно виднелась мысль: чтобы быть русским, не надо быть чересчур лощеным». Политические взгляды Александра III были консервативными и заключались в приверженности принципам неограниченного самодержавия. Премудрости управления государством ему пришлось постигать в ускоренном режиме.
Среди многих соболезнований к новому императору пришла записка с поразительными словами: «Отец твой не мученик и не святой, потому что пострадал не за церковь, не за крест, не за христианскую веру, не за православие, а за то единственно, что распустил народ, и этот распущенный народ убил его».
Исполнительный комитет «Народной воли» обратился к новому императору с посланием, в котором было сказано: «…может быть два выхода: или революция, совершенно неизбежная, которую нельзя предотвратить никакими казнями, или добровольное обращение верховной власти к народу» и далее поставил ультиматум: общая амнистия всем политическим заключенным; созыв представителей от всего народа «для пересмотра существующих форм государственной и общественной жизни» и «переделки их сообразно с народными желаниями». В противном случае власти угрожали новыми кровавыми акциями. В подпольных типографиях продолжали печатать воззвания к «простым мужикам», разъясняя им сущность произошедшего и призывая продолжать борьбу: «От нового царя тоже не дождаться тебе ничего хорошего!… Коли хочешь земли да воли, так силой бери».
Власть должна была определить государственный курс. Среди окружения Александра III оформились два течения. Одно из них во главе с графом М.Т. Лорис-Меликовым стояло за продолжение реформ, второе, представленное К.П. Победоносцевым, – за сохранение исконного самодержавия. Анализируя ситуацию, Александр III писал Победоносцеву: «…Лорис, Милютин и Абаза положительно продолжают ту же политику и хотят нас так или иначе довести до представительного правительства, но пока я не буду убежден, что для счастья России это необходимо, конечно, этого не будет, я не допущу. Вряд ли, впрочем, я когда-нибудь убеждусь в пользе подобной меры, – слишком я уверен в ее вреде. Странно слушать умных людей, которые могут серьезно говорить о представительном начале в России, точно заученная фраза, вычитанная ими из нашей паршивой журналистики или бюрократического либерализма. Более и более убеждаюсь, что добра от этих министров я ждать не могу! Дай Бог, чтобы я ошибался! Не искренни их слова, не правдой дышат».
