Книга Сталинград. Великая битва глазами военного корреспондента. 1942-1943 - Хейнц Шрётер

Командованием 6-й армии было выдвинуто требование: «Предоставить в распоряжение большее количество дивизий».

Из всего собранного материала было ясно, что командование Красной армии готовится к нанесению ответного удара севернее Дона. Главный удар должен был быть нанесен в районе Серафимовича, то есть в сторону линии фронта 3-й румынской армии. В ответ на срочные донесения армии и группы армий Адольф Гитлер выразил свое мнение, сказав, что русское наступление, если оно вообще состоится, будет проходить не на участке 3-й румынской армии, а западнее, в направлении фронта 8-й итальянской армии.

У 4-й танковой армии были такие же сомнения, как и у 6-й армии, – ее очень беспокоил открытый восточный фланг, так как здесь не было никакого резерва.

Рота радиоразведки прослушивала передатчики русских о наступлении советских войск, поэтому была хорошо информирована как о русских потерях, так и об их положении с горючим и боеприпасами, о количестве паромов, возможностях снабжения и комплектования.

Здесь донесения армии также передавались командованию сухопутных войск в виде сводного материала, но и в этом случае не было никакой ответной реакции, которая соответствовала бы сложившейся обстановке.

Следует заметить, что противнику было известно о сосредоточении немецких частей вокруг Сталинграда и что удачный прорыв через Серафимович на юг при совместном наступлении южнее Сталинграда должен был сосредоточить силы армии на узком участке, в то время как наступление через Миллерово на Ростов обещало быть успешным лишь в том случае, если район под Сталинградом одновременно будет окружен и блокирован.

Таким образом, общая ситуация была более чем безрадостной, поскольку перспективы для обороны почти не было, не говоря уже о наступлении.

– Я не знаю, какими силами мне еще можно воевать, – сказал генерал Паулюс вечером 18 ноября на командном пункте 384-й пехотной дивизии военному корреспонденту своей армии.

Эти слова означали больше чем печальное подтверждение безнадежности ситуации в армии.

В то же самое время в сводке Верховного главнокомандования вермахта говорилось:

«На территории Сталинграда продолжаются тяжелые уличные бои».

Вечером того же дня министр иностранных дел Великой Германской империи фон Риббентроп произнес великие слова:

– Освобождение громадного укрепленного района является тактическим вопросом, который приобретает второстепенное значение после того, как принято стратегическое решение.

Накануне битвы

События, происходившие на самом деле, являлись результатом противоположных точек зрения у немецкого командования на местах и Верховного главнокомандования.

3-я румынская армия так и не получила поддержки со стороны немецких частей. По настоятельному требованию группы армий «Б» Гитлер, правда, 16 ноября дал свое согласие на перемещение 22-й танковой дивизии в тыл румынской армии, но кому известны те трудности, с которыми пришлось столкнуться танковой дивизии во время марша по снегу и льду, не может не согласиться с тем, что ее прибытие 19 ноября, в день, на который было назначено наступление, оказалось слишком поздним. По приказу Гитлера было также запрещено прекращать бои за Сталинград, так что все дивизии 6-й армии были вынуждены подчиняться данному приказу.

Таким образом, группа армий «Б» за день до начала русского наступления оказалась в таком положении, которое само по себе обрекало немецкие войска на гибель. Все меры, принятые командующим группой армий «Б», оказались неэффективными, так как были просто недостаточны. Все, что могло последовать после этого, можно было назвать лишь латанием дыр.

Положение войск противника представляло собой 18 ноября следующую картину.

2-й немецкой армии в Курске противостояла 4-я советская армия, которая входила в состав группы армий Воронежского фронта.

Противником 2-й венгерской армии была 6-я советская армия.

Противником 8-й итальянской армии была 1-я советская гвардейская армия.

Самое тяжелое положение было на участке 3-й румынской и 6-й немецкой армий.

Под командованием русской группы армий Юго-Западного и Сталинградского фронтов находились 5-я танковая армия, 21, 65, 24, 66-я армии, а в самом Сталинграде – 62-я армия.

4-й немецкой танковой армии предстояло вступить в бой с 51-й советской армией.

Таким образом, пяти немецким и союзническим армиям противостояли тринадцать советских армий. В районе боевых действий под Сталинградом соотношение сил было три к восьми.

Боеспособность армий союзников

Сейчас, вероятно, было бы уместным сказать несколько слов о боевых качествах армий союзников Германии, которым была доверена оборона Донского фронта протяженностью более трехсот километров. Боеспособность этих частей подробно обсуждалась немецким Верховным главнокомандованием, но, несмотря на это, для немецких командиров на местах подразделения войск союзников представляли довольно большую проблему.

Было бы ошибочно и несправедливо просто обвинять армии союзников в отсутствии или недостатке боевого духа, так как, например, румынские дивизии, имея энергичных командиров, проявили в не очень сложных боевых условиях боеготовность, заслуживающую положительной оценки. Следует отметить, что именно только румыны «серьезно относились к делу», и то, что Бессарабия являлась непосредственным соседом Советского Союза, способствовало как раз тому, что они воспринимали войну на Востоке как свою войну.

Для венгров и в особенности для итальянцев вторжение на территорию России с ее лютой зимой оставалось делом немцев.

Поэтому здесь присутствуют этико-моральные причины для оценки боеспособности армий союзников, передислоцированных и переданных в подчинение командованию группы армий вопреки его воле и желанию.

С военной точки зрения следует добавить, что все три контингента были недостаточно вооружены и оснащены, уровень их подготовки, по крайней мере по понятиям немецких военных специалистов, был очень низким, а высшее командование этих армий не обладало теми военными навыками, которых требовало от них тогда ведение боя, выходившего далеко за рамки учебных маневров. Разумеется, здесь также были исключения: так, например, командующий 3-й румынской армией был замечательным солдатом, разбиравшимся в тактической и оперативной обстановке, энергичным командиром, искренне преданным общему делу, а командир одной из его дивизий, генерал Ласкар, не уступал своим немецким товарищам в храбрости, осторожности и решительности. То, что из рук обоих ударами советской армии был выбит тот «инструмент», с которым им предстояло «работать», была не их вина. Следует также сказать о том, что ни венгры, ни румыны, ни тем более итальянцы по своему национальному характеру не способны были вести бои в тех тяжелых условиях, в которых они оказались.

В случаях, когда им противостоял более сильный противник и они сталкивались с высоким боевым духом вражеских частей, уже через несколько часов они были не способны оказывать серьезное сопротивление.