Книга Умение не дышать - Сара Александер

В дверь стучит отец. Я прячу блокнот под одеяло.

– Завтрак готов, – говорит он, искоса глядя на меня.

– Я не хочу есть.

– Твоя мать тоже есть не хочет, – ворчит отец. – Но ты хотя бы большую часть гадости выбросила из организма.

Отец смотрит на свои туфли. Он меня не отчитывает, и мне интересно – почему? Может быть, наказание для меня – этот жареный бекон? Для меня и для мамы.

Он подходит к окнам рядом с моей кроватью.

– Дует здесь, – бормочет он и пытается закрыть окно плотнее. Ему на руку падает цементная пыль. – Разваливается дом.

Я забираюсь под одеяло по шею.

Уходя, отец говорит:

– Кстати, ты на неделю под домашним арестом.

Ненавижу его.

Еще один вопрос вертится у меня в голове. Знает ли Тэй про Эдди? И слишком ли ужасно, если знает? Да, отвечаю я себе. Потому что, если Тэй узнает об Эдди, он всегда будет думать о той частичке меня, которой недостает.

Глава третья

Неделя тянется медленно. Мама часто и подолгу плачет, но джин мне больше не предлагает. Диллон выходит из дому еще до того, как я встаю, чтобы дойти до Лары и вместе с ней идти в школу. Он даже ужинать домой не приходит. Меня из дому не выпускают из-за джина, но отец работает допоздна, так что даже не догадывается, что каждый день после школы я отправляюсь в бухту. Я жду Тэя в лодочном сарае, но он туда еще ни разу не пришел. Но я знаю, что он здесь побывал, потому что нашла очки для дайвинга и резиновые боты. На моем шкафчике лежит грязное полотенце. Не сомневаюсь: Дэнни уже успел выложить Тэю все по полной программе, и теперь он не хочет иметь со мной ничего общего. Всегда одно и то же. Никто не хочет дружить с девочкой, чей брат умер. А вдруг она заплачет? А вдруг захочет об этом поговорить? А вдруг она странная и опасная?

Мне хочется оказаться под водой, чтобы ко мне опять пришли воспоминания, чтобы снова пережить мгновения, когда совсем не было боли.

В пятницу мама идет на работу, а я прогуливаю школу, чтобы не попасть на контрольную по математике. Утром покупаю кое-что для мамы в «Superdrug» и, придя домой, выкладываю покупки на ее кровать. Помада оттенка «мокко» и лак для ногтей разных цветов. Еще – тушь для ресниц. Тушь я взяла первую попавшуюся, но она оказалась из тех, которые увеличивают объем ресниц, – маме подойдет. На ланч я ем сэндвич с сыром, похожим на пластмассу. Хлеб, ко всему, смазан маслом, и к сыру добавлен маринованный огурец. Я достаю из кармана украденный в аптеке «Veet»[8]. Сижу, свесив в ванну покрытые белой пеной ноги, и курю сигарету. Закончив депиляцию, смываю пену и волосы в сливное отверстие, мою ванну и раковину, чищу унитаз и брызгаю в ванной освежителем воздуха с запахом лимона. После этого захожу в комнату Диллона. Сколько лет прошло – а мне все равно странно находиться здесь. Просто не представляю, как Диллон может здесь жить, – там, где стояла кровать Эдди, около окна, теперь пустое место.

Я ложусь на пол и просовываю голову и плечи под кровать Диллона. А там – прилипшие к ковру и стене над плинтусом засохшие остатки еды. Меня начинает подташнивать. Коробки с книгами и журналами и носки, от которых пахнет плесенью. Но старого гидрокостюма Диллона здесь нет. Заглядываю в гардероб. Здесь тоже отвратительно пахнет. На верхней полке пусто, лежит толстый слой пыли, а на нижней полке аккуратным рядком стоит обувь. Вынимаю из шкафа «кенгурушку», которую обычно носит мой старший брат, и обыскиваю карманы на предмет денег. Мои пальцы покрываются чем-то липким. Это сыр, которым были сдобрены макароны. Меня начинает выворачивать наизнанку, но я сдерживаюсь изо всех сил, чуть не плача.

И тут я вижу его. Гидрокостюм висит в самом углу. Нюхаю его рукав. Пахнет затхлостью, как от старых ботинок. Но я хватаю костюм и бегу в ванную, чтобы примерить. Он такой тугой, что у меня болят пальцы, когда я пытаюсь натянуть штанины на бедра. Но вот наконец мне удается застегнуть «молнию», и ткань облегает мое тело. Мне тепло и радостно. Я задерживаю дыхание. Проходит тридцать секунд – и у меня начинают покалывать руки. Проходит сорок пять – и я шумно выдыхаю. Вспоминаю все случаи, когда я задерживала дыхание, когда расстраивалась или злилась. Наверняка мне удавалось не дышать секунд двадцать, не больше. Делаю несколько глубоких вдохов и пробую задержать дыхание еще раз. Идут секунды. Мое лицо багровеет. Добираюсь до шестидесяти секунд. Только до шестидесяти. Я слишком измождена, чтобы попробовать снова.

Вечером родители уходят в паб. Они всегда ходят туда по пятницам, потому что к этому дню маме обычно лучше – ну, по крайней мере, лучше настолько, что с ней можно разговаривать. Отец называет это «слушаниями», и это слово он всегда произносит со вздохом.

Я прохожу мимо комнаты Диллона и слышу скрип. Заглядываю в замочную скважину и вижу Диллона в постели с Ларой. Они укрыты одеялом, но мне видны плечи Диллона. Мелкие мышцы у него на спине напрягаются и расслабляются. Все происходит очень негромко. Диллон еле слышно стонет, но больше слышно дыхание. Чуть позже они замирают, и я вижу груди Лары – они не такие большие и обвисшие, как у меня, а маленькие, идеальной формы. Диллон лежит рядом с ней с закрытыми глазами, часто, но тихо дышит и почти не шевелится. Лара кладет его руку себе на грудь. Диллон улыбается, но не открывает глаза.

Интересно – это у Диллона в первый раз? А у Лары – в первый? На их месте я бы не стала делать это в родительском доме. Нашла бы какое-то темное укромное местечко. К примеру, лодочный сарай.

Девчонки в школе много болтают о сексе. Собираются на спортивной площадке, разглядывают журналы. Что там, в этих журналах, я никогда не видела, но девчонки болтают про «позиции месяца», а мальчики напропалую обсуждают девчоночью анатомию. Несколько месяцев назад фотография обнаженной Фифи Кент была разослана всем ученикам нашего возраста лучшим другом ее бойфренда. Я эту фотографию не видела, потому что у меня нет мобильника – какая была бы тоска иметь телефон, по которому никто никогда не позвонит. Да и вообще, я хочу, чтобы меня оставили в покое. Про Фифи Кент говорили ужасные гадости, и теперь она, как и я, ест свой ланч в одиночестве. Я иногда думаю, не сесть ли рядом с ней, но подозреваю, что разговаривать со мной она не станет.

Еще разок глянуть, а потом уж спуститься по лестнице. Диллон лежит, подперев голову согнутой в локте рукой, и любовно смотрит на Лару. Он накручивает на палец прядь ее бесцветных волос. Не стоит мне шпионить за людьми. Я вижу такое, чего мне видеть вовсе не хочется.

Глава четвертая

Как только начинает теплеть, и даже раньше этого времени, подростки с Черного острова устраивают вечеринки на Ханури-Пойнт, около маяка. Меня туда ни разу не приглашали, но иногда я тайком крадусь следом за Диллоном и прячусь в темноте. Сегодня – первая вечеринка в этом году, хотя май еще не наступил. Диллон уже успел перемерить три разные рубашки. Наконец он выбирает жутко уродливую, коричневую. Его волосы щедро сдобрены гелем и взбиты «ежиком». Я прячусь за дверью, когда он врет родителям и говорит, что идет к Ларе домой. Он старательно подчеркивает, что ее родители будут дома и что они все вместе поужинают. Дожидаюсь момента, когда отец и мама уходят в кухню, и иду за братом.