Книга Эона. Последняя заклинательница драконов - Элисон Гудман

До сего момента я не вполне понимала, что именно они обсуждают. Теперь же картина стала предельно ясна. Юсо хотел убить всех, кто еще дышал, оставшись лежать на поле боя. Неважно, друзей или врагов. От подобного зверства я лишилась дара речи.

– Рико? – позвал император со слабой мольбой в голосе.

– Капитан Юсо прав, – неохотно признал островитянин. – Но никогда бы ваш… это не кажется благородным поступком, ваше величество.

– Наверное, ты слишком долго пробыл в гареме, Рико, – заметил Юсо.

Лицо императора застыло.

Киго как-то признался мне, что мол, боится, что проведенное в гареме детство его изнежило. Сделало женоподобным. Если капитан знал об этом, то он вел подлую игру, ведь колкость, адресованная Рико, нашла свою истинную цель.

Как ни в чем не бывало, император подал знак кому-то за моей спиной:

– Это ты, леди Дела? – Повернувшись, я увидела, как Дела глубоко поклонилась. – Сопроводи леди заклинателя с поля боя, и готовьтесь к скорому отъезду. – Император взглянул на небо, исполосованное розовыми прожилками зари. – Выступаем через четверть колокола.

– Нет! – выкрикнула я. – Ваше величество, вы же не думаете…

– Леди заклинатель! – резко одернул меня Киго.

Усталость окончательно стерла с его лица юношескую мягкость и округлость. Теперь это было лицо мужчины, изможденного и подавленного.

– Идите. – Император кивком отпустил леди Делу.

Та взяла меня за руку и потянула вверх, поднимая. Я посмотрела ей в глаза в поисках поддержки, но Дела лишь едва заметно качнула головой.

– Где твои мечи? – спросила она.

Мои мечи… На одно безумное мгновение мне захотелось схватить их, вновь почувствовать силу Кинры под своей кожей, в своем сердце. Она бы остановила императора. Я тряхнула головой, избавляясь от порыва, – нет, она бы его убила.

– Я их принесу попозже, – пообещал Рико.

Дела крепче сжала мою руку и пошла к краю двора. Лежащий невдалеке человек содрогнулся. Я услышала слабый стон.

– Они действительно собираются?.. – Закончить фразу у меня не получилось.

Дела повела меня дальше мимо стонущих солдат:

– Не знаю. Сейчас мы боремся за наши жизни, Эона.

– Я могла бы попытаться их исцелить.

– Ты уже обуздала свою силу?

– Нет.

– Тогда ты ничем не поможешь.

– Но это неправильно!

Я потянула Делу назад, но она дернула меня за руку, вынуждая приноровиться к ее быстрому шагу.

– Мужчины не желают, чтобы женщины суетились рядом, напоминая им о жизни и милосердии, в то время как они должны поддаться агрессии и жестокости.

Я подумала о Кинре: не все женщины воплощают жизнь и милосердие. А как же я сама? Я едва знала, как быть женщиной, и после бойни в поселке меня вряд ли можно назвать символом жизни. Но даже если так, Юсо призывал к убийству. А император согласился на это. Я стиснула кулаки.

Дела протолкнула меня через красные дверные флаги. Одинокая лампа на стене почти погасла, погрузив переднюю в полумрак. Я напряженно прислушивалась к происходящему во дворе, одновременно и страшась звуков, которые могли проникнуть в наше затхлое убежище, и зная, что должна их услышать. Но утреннюю тишину нарушали лишь птичьи трели да мычание наших волов.

– Ты ранена? – Дела уже тащила меня к лестнице.

– Только рука, – вздохнула я.

Я подняла руку, дабы осмотреть порез. Жемчужины на предплечье сдвинулись, крепче прижимая фолиант к коже, и впервые меня испугали их щелчки и объятия. Если мечи Кинры жаждали смерти императора, то какова же цель ее дневника? Вдруг им тоже управляет ган хуа – отрицательная энергия, выделенная из хуа и нацеленная на императора? Без своей противоположности, положительной энергии лин хуа, ган хуа может оказаться смертельно опасной. Я подавила растущую панику. Все мои надежды зиждились на дневнике изменницы. Даже если там и содержится секрет драконьей силы, он все равно бесполезен – словам женщины, пытавшейся убить императора и пронесшей свою ненависть сквозь пять столетий, веры нет.

Нельзя рисковать, таская с собой книгу, чья сила может змеей пробраться в мои мысли и захватить их, как недавно мечи.

– Моя леди?

Мы с Делой обернулись. У задней двери стояла Вида.

– Мы с Солли отловили несколько лошадей гвардейцев. И я собрала в седельные сумки все, что сумела.

– Хорошо, – кивнула Дела. – Где наша одежда? Леди Эоне нужно платье. И лечение.

А еще нужно убрать фолиант подальше от моей руки – подальше от меня. Горло сжалось, словно от утраты. Фолиант был моим постоянным спутником последние несколько недель, символом надежды и силы. Казалось, будто меня предал верный друг.

Вида поманила нас на конюшенный двор. Снаружи пахло лошадьми, зерном и навозом – приятная перемена после запаха пролитой крови и выпущенных кишок. Я глубоко задышала, надеясь побороть отчаяние, грозившее захлестнуть меня с головой. Если я не могу доверять дневнику, то как сумею подчинить свои способности?

Вдоль коновязи стояли четыре лошади. Солли расхаживал между ними, успокаивая встревоженных животных мягкими поглаживаниями и нежным шепотом. Заметив наше приближение, он остановил нас взмахом руки:

– Мои леди. – Солли склонил голову набок, его обычную кривую усмешку сменили поджатые губы. – Не подходите к лошадям. Они все готовились для сражений и лягнут любого, кто окажется рядом.

Дела подтолкнула меня к хлеву:

– Иди с Видой, перевяжи руку и оденься. Только не в траур, во что-нибудь более незаметное.

Обойдя лошадей по кругу, я двинулась за Видой в сарай. Волы замычали, когда мы миновали их стойло. Наверное, они голодные. Я вдруг поняла, что тоже проголодалась, и невольно усмехнулась. Предательство и утраты меня не волновали – лишь еда и отдых.

Вида оглянулась через плечо:

– Насколько серьезна рана?

Крепкие объятия жемчуга притупляли боль, но теперь, когда я сосредоточилась на порезе, рана ныла при любом движении пальцев. Я вздохнула:

– Рана не слишком глубокая. И кровь уже не идет.

– Я видела, что ты сделала для его величества, – вдруг сказала Вида. – Как ты его остановила. Очень храбрый поступок.

Отвыкнув от теплого отношения, я окинула ее настороженным взглядом.

Вида поспешила к нашей повозке:

– Ткань для перевязок уложена в седельные сумки. Я достану, когда ты оденешься. – Она откинул полог и начала копаться в ближайшей корзине. – Вот, держи.

Вида передала мне пару плетеных сандалий на тонкой подошве, годной лишь для мощеных городских улиц, и вновь вернулась к поискам. Наконец она выудила из корзины два аккуратных свертка, один цвета ржавчины, другой оливково-зеленый. Вида встряхнула ткань, первый сверток оказался длинной широкой юбкой, а второй – верхней туникой. Повседневная одежда жены купца. Сопротивление обо всем позаботилось.