Книга Магия, зло и бриллиант. Чисто убийственная трилогия - Деби Глиори

Асторот остановился, вынул из кармана небольшой квадратик муслина и побрызгал на него маслом ветивера[6] из маленького флакона, висевшего у него на шее на цепочке. Помяв надушенный муслин в руках, Асторот понюхал его, а затем сложил ткань в треугольник, сделав примитивную марлевую повязку. Подготовившись таким образом, он шагнул сквозь толпу легионеров, сгрудившихся около каюты. Когда раб, содрогавшийся от рвотных спазмов, открыл ему дверь, собравшихся на палубе обдало такой волной нестерпимой вони, что все, за исключением Асторота, бегом бросились к борту судна и перегнулись через ограждение. Раскинувшегося в подушках Ностриламуса, похоже, не волновали его собственные выделения. Умирающий Каледон был поглощен составлением завещания, рассеянно отгоняя от лица здоровенных мясных мух; по всей видимости, не тревожили его и личинки, во множестве копошившиеся в синюшной массе того, что когда-то было его ногами. Ярко-алые полосы, предвестники близкой смерти от заражения крови, тянулись от ран по направлению к сердцу. Дыхание Каледона было прерывистым, каждый вздох давался с великим трудом, каждый хриплый выдох отсчитывал секунды, оставшиеся до остановки сердца. Не поднимая глаз на вошедшего, Ностриламус заговорил полным презрения голосом, лишь отдаленно напоминавшим голос молодого, неопытного и амбициозного Ностриламуса много лет назад в каледонской таверне.

— Опять ты, — прошептал он, откладывая стило и передавая испещренную письменами восковую табличку рабу, стоявшему у кровати.

— Время расплаты. — Асторот пересек комнату и приблизился к Каледону, не обращая внимания на раба, который вынес восковое завещание из каюты, тактично прикрыв за собой дверь. — Есть одно дельце, Каледон, — промурлыкал демон. — Похоже, произошла ошибка… В той груде драгоценностей, зарытой в лесу, было кое-что, никогда не предназначавшееся в собственность человеку. — Он склонился над своей жертвой, изо всех сил пытаясь не дышать глубоко. — Я хочу забрать это… — Но в угрожающем голосе демона предательски прозвучало отчаяние.

Обостренная интуиция человека, стоящего на краю пропасти, подсказала Ностриламусу, что его мучитель не контролирует ситуацию. Более того, он отчетливо вспомнил тот день, когда им удалось найти клад. Да, в том странном металлическом сундучке оказалось сокровище, о котором он и не мечтал… но больше всего ему запомнился камень размером с небольшое яйцо, который разбрасывал играющий свет со дна сундучка. Позднее, спасаясь бегством, Ностриламус заметил, что драгоценный камень свисает с уха драконессы, которая сожрала всех его легионеров. Он почувствовал, как его сердце пропустило один удар, и от изуродованных ног по телу пополз холод. Свет в его глазах померк, он понял, что конец уже совсем рядом.

— Ну же, идиот, — промычал Асторот. — Куда ты его спрятал? Скажи мне, — проявляя вопиющее отсутствие хороших манер, он схватил умирающего и принялся трясти его. — Скажи немедленно, или я…

Ностриламус рассмеялся ему в лицо, остатки воздуха, вырвавшегося из его легких, заставили демона передернуться от отвращения.

— Или что? — Его шепот сопровождался отчетливым клокотанием в груди. — Что ты можешь сделать со мной, чего еще не сделано? Убить меня? — Ужасный хрип вырвался из его легких, когда он выкашливал свое последнее «прости». — Не напрягайся, Министр. Нельзя всегда получать то, что хочччшшш…

Разъяренный тем, что его облапошил простой человечишко, Асторот чуть не забыл забрать отлетающую душу. На полдороге к двери он вспомнил об этом и развернулся на каблуках как раз вовремя, чтобы заметить маленькое угольно-черное нечто, выпорхнувшее из губ мертвеца. Строго говоря, душа Ностриламуса выглядела скорее как мультяшная слива, нежели чем светящийся образ из популярной мифологии, но, как бы то ни было, это была душа. Одним движением демон ловко подхватил ее в воздухе и, сделав короткую паузу, чтобы посмаковать момент, целиком проглотил.

— Хорошо, — пробурчал он, распахивая дверь каюты и проталкиваясь через толпу легионеров. — Мне пора.

— Мастер? — спросил центурион. — Какие новости от Каледона?

Асторот уже дошел до борта корабля и теперь карабкался на ограждение, слегка путаясь в складках плаща. Далеко внизу маслено поблескивающие волны вздымались и опадали, кое-где виднелись плавающие остатки пищи, извергнутой желудками легионеров. Осторожно балансируя на ограждении, Асторот выпрямился и простер руки к небу. За спиной у него драматически реял на ветру плащ. Демон раздумывал, как бы получше преподнести новость команде.

— Вале, КАЛЕДОН! — проревел он. — С прискорбием извещаю вас, что ваш предводитель откинул сандалии! — Это известие было встречено молчанием. Легионеры нахмурились в некотором смущении. Вздохнув, Асторот немного перефразировал свое объявление: — Руководство с сожалением информирует, что ваш босс купил ферму…[7] склеил ласты… сбросил свою смертную оболочку… — Легионеры еще больше нахмурились, в задних рядах поднялся глухой ропот. Чувствуя, что не все идет гладко, Асторот резко изменил тактику: — Как бы там ни было, ребята, мой вам совет: забудьте о том, чтобы силой подчинить себе каледонцев. Верьте мне, есть гораздо более легкий путь добиться мирового господства. Просто отправляйтесь домой, похороните своих мертвецов, изобретите пиццу и научитесь играть в футбол… — Безумно расхохотавшись, демон опрокинулся за борт и с тяжелым всплеском исчез в пучине.

ОМОВЕНИЕ АСТОРОТА

Защелкнув черную кожаную сумку с туалетными принадлежностями, Фьямма д’Инфер поспешила в ванную для гостей, надеясь оказаться там первой. В эти ранние часы коридоры и переходы Стрега-Шлосса были безлюдны и тихи, так же, как мир за стенами дома. Из-за двери детской до слуха ведьмы донеслось сонное курлыканье, возвещающее пробуждение Дэмп. Слегка прихрамывая, Фьямма проскользнула в ванную, закрыла за собой дверь и повернула ключ в замке. Поставив свою сумку на мраморный столик, она осмотрела ванну на предмет наличия пауков и решительно открыла оба крана на полную мощность. Вынув из сумки маленький флакон и ватные шарики, Фьямма принялась смывать макияж, несколько подпорченный после ночного сна. То, что открывалось взгляду после каждого движения ватного шарика, оказывалось лицом гораздо более старым, чем оно представало в дневное время перед коллегами из Института Высшей Магии. С каждым удаленным слоем макияжа проступала сеть морщин и множество пигментных пятен, пока из зеркала на Фьямму не взглянуло ее настоящее лицо.