Книга Дьявольская рулетка - Себастьян Фитцек

— Минутку! — взмолился курьер UPS срывающимся голосом.

— Не бойтесь. Больно не будет.

— Пожалуйста.

Сильный мужчина дрожал всем телом, и Китти по голосу поняла, что он плачет.

— Мне очень жаль. Но вы не беспокойтесь.

— Я не хочу умирать.

— А вы и не умрете.

— Нет?

— Нет.

Китти не верила своим ушам. Вместо того чтобы стрелять в мужчину, террорист подошел к раковине и наполнил стакан водой.

— Примите вот это.

— А что это?

— Таблетка от головной боли. Мне жаль, что пришлось вас так сильно ударить.

Голос террориста звучал совершенно иначе. Не цинично, а почти по-дружески. Китти была озадачена. Что здесь происходит?

— Зачем вы это делаете? — спросил человек из UPS.

— Это долгая история. Охотно рассказал бы ее, но я не могу больше заставлять остальных в студии ждать себя.

Террорист подошел к человеку из UPS. Поскольку он был выше того на целую голову, ему пришлось нагнуться. Китти затаила дыхание. И все-таки сердце колотилось так сильно, что ей не удалось расслышать, что тот прошептал ему на ухо.

Выстрел, который разорвал тишину несколькими секундами позже, был, напротив, таким оглушительным, что она вздрогнула от ужаса и ударилась головой о перекрытие. Она испугалась, что этим выдала свое убежище, но крики ужаса из студии перекрыли все звуки, которые Китти производила под раковиной.

Она не была уверена в том, что все еще не кричит, когда курьер пошатнулся, чтобы наконец свалиться, умирая, прямо у нее на глазах.

19

Оглушающий страх. Ира не находила слов, которые лучше описали бы то состояние, в котором находишься, вырванная ночью из глубокого сна в своей темной квартире непонятным шорохом. Пульс учащается, сердце стучит, как сломанный корабельный двигатель, а все остальные чувства пытаются пробудить сонные глаза. Оглушающий страх.

Когда выстрел раздался и прозвучал в эфире на весь Берлин и Бранденбург, Ира пережила похожее чувство. Но в тысячу раз сильнее.

Один из заложников был мертв. Преступник не шутил. И то, что Ира предвидела это, не делало ее ужас менее болезненным. Напротив.

Ира сунула первую монету в двадцать центов в автомат у входа в радиоцентр и подавила страх. Она правильно оценила положение. Ситуация не была подходящей для переговоров. Во всяком случае, не для алкоголички, которая уже собиралась свести счеты с жизнью.

— Эй!

Она подавила желание повернуться к Гетцу и вместо этого сунула в автомат еще одну монету. Она не ошиблась. Автомат стоял в фойе, в нескольких метрах от охраняемого выхода. Однако полицейские в полном вооружении призваны были лишь помешать тому, чтобы люди входили в охраняемую область. Выйти она могла бы беспрепятственно.

— Что ты здесь делаешь? — спросил Гетц.

— А на что это похоже? — ответила она с саркастическими нотками в голосе.

— Похоже на бегство, я бы сказал.

Она почувствовала его руку на своем плече и рассердилась на себя за то, что ее тело спустя столько времени все еще так восприимчиво к его прикосновениям.

— Послушай-ка, если бы мне понадобился плохой психолог, тогда я сама позвонила бы себе. — Она бросила в автомат последние монетки.

— Ты не плохая. И ты это знаешь. Только потому…

— …Потому что? Только потому, что я не смогла удержать от самоубийства собственную дочь, это еще ничего не говорит о моих способностях как психолога? Ну понятно… — Ира пренебрежительно рассмеялась. — Возможно, мне стоит написать об этом консультанту.

Она нажала кнопку «кола-лайт с лимоном», и последняя пол-литровая стеклянная бутылка загрохотала на выходе из автомата.

— У меня есть идея получше. А что, если тебе наконец собраться и покончить с этой паршивой жалостью к себе?

— И что тогда? — воскликнула она. — Что мне делать тогда?

— Твою чертову работу! — заорал он в ответ. Двое полицейских на входе оглянулись на них. Гетц понизил голос. — Там, внутри, сидят семь заложников, и один из них сейчас особенно нуждается в твоей помощи.

— Что это значит?

— Ну, что там еще? — передразнил он ее.

Ира нагнулась, взяла бутылку колы, но Гетц забрал ее у нее из рук.

— Думаешь, я не знаю, что ты собираешься сделать?

— Значит, теперь ты еще и ясновидящий, да?

— Ты все же не одна живешь на свете. Сара мертва. После этого ты не оставила никаких шансов нашим отношениям. Ладно. Отдалилась от всех, кто был рядом, и дальше всего — от себя самой. Но, возможно, тебе сейчас самое время подумать хотя бы о другой своей дочери.

— Катарина прекрасно обходится и без меня. — Ира в возмущении снова схватилась за бутылку и вырвала ее из рук Гетца.

— На твоем месте я не был бы так уверен.

— О, можешь мне поверить. Она уже год не разговаривает со мной. Она считает меня виновной в смерти Сары.

«В чем она не так уж и не права».

— Вполне возможно, — сказал Гетц. — Но положение немного изменилось. У меня есть с ней контакт.

— С каких это пор?

— Двадцать минут назад.

— Она тебе позвонила?

— Не мне. Несколько минут назад в офис UPS пришел звонок о помощи. Первый заложник, который был застрелен, работал там. И одна сотрудница радиостанции каким-то образом заполучила его рацию.

— Кто?

— Твоя дочь!

Ира выпустила из рук стеклянную бутылку, у которой от удара разбилось горлышко, и коричневая жидкость тут же с шипением растеклась по каменному полу.

— Но… но это же невозможно…

— И тем не менее. Как ты думаешь, почему я непременно хотел, чтобы ты оказалась здесь? Сначала это было только подозрение. Катарина уже месяц работает на телефоне со слушателями. Когда мы просматривали список сотрудников, то установили, что она отсутствует. Катарина, очевидно, прячется под мойкой в кухне радиостанции.

— Ты лжешь.

— Зачем мне это?

— Она ведь учится на юриста.

— Она уже бросила.

— Но почему… почему же ты говоришь мне об этом только сейчас?

— Потому что я не был уверен до контакта по рации. В списках она проходит под фамилией своего отца, а пользуется только псевдонимом — Китти. Штойеру я пока ничего не говорил. Он должен как можно позже узнать о том, что ситуация касается тебя лично. Он и так уже против твоего участия.

— Ты гад, — выругалась Ира и тыльной стороной ладони вытерла слезу с щеки. — Проклятый, мерзкий гад.