Книга Будь со мной - Джоанна Бриско

— У тебя все нормально?

— Все нормально. У меня все хорошо. Не тошнит, ничего такого.

— Хорошо. Давай я приготовлю тебе… поссет[18]или что-нибудь в этом роде.

— Не надо! Сумасшедший.

— Ну хочешь… творога?

— Ричард, прошу тебя. Меня сейчас стошнит.

— Горячего молока с тертыми мускатными орехами и медом? Хорошая детская еда. Свежего… э-э-э… апельсинового сока из испанских апельсинов?

— Чаю.

— Будет тебе чай.

Дорога на работу была усеяна сухими трупами рождественских елок на углах. Когда я пришел, почти все уже оказались на месте. Мне было так муторно, будто мы всю ночь пили. Уже ездила между столами тележка с едой. Я взял кофе и кекс: то, что обычно покупали остальные, а я раньше всегда с презрением отвергал. Мерный гул голосов коллег, разговаривающих по телефону, и запланированное на день интервью вернули мои мысли в обычное русло. Нелепости офисной жизни даже подняли мне настроение: совершенно лишняя здесь семифутовая фиолетовая надувная пальма, присланная из пиар-отдела, которая с лета стояла у ксерокса, шуточки сотрудников отдела путешествий о том, чтобы подложить розовые кокосы, которые шли в комплекте с пальмой, на кресло редактору. Я любил свою работу, хотя, бывало, заявлял, что в гробу я это все видел, и постоянно жаловался на то, что времени написать что-то путное дают слишком мало. Иногда я позволял себе поддаться чувству восторга оттого, что я, охламон из Корнуолла с полуцыганским воспитанием и средним школьным образованием, сижу в одном из офисов редакции центральной газеты. Остальное время я вместе со всеми жизнерадостно поругивал работу, страдал от заедающей текучки и неминуемой тупости редакторских решений.

В электронном почтовом ящике меня уже ждали несколько посланий от МакДары. Я усмехнулся.

«Где ты?» — говорилось в первом. Я стал открывать их все по порядку. «Сопротивляюсь изо всех сил», «Перезвони», «Блин, где тебя носит?», «Экстренное: ТЖ берет за горло». Я рассмеялся, меня рассмешили серьезность, с которой МакДара отнесся к этому делу, и тон его посланий — какой-то детский и очень забавный, все это мне напомнило записочки на тетрадных листах, которыми обмениваются в школе.

«Живи и радуйся», — написал я ему.

«Да пошел ты», — ответил он.

Я прошелся по остальным письмам в почтовом ящике. Наткнулся на незнакомый адрес. Оказалось, это рецензия от Сильвии.

«Черт!» — вырвалось у меня. Я совершенно об этом забыл Пришлось задуматься над последствиями своего поступка. Никогда в жизни я не думал, что буду заказывать рецензию у непрофессионала со стороны. Это так, ерунда, ничего важного, поспешил напомнить я себе. Можно «отложить ее работу в долгий ящик», сослаться на нехватку места, извиниться и заплатить ей символический гонорар. Я долго не мог себя заставить прочитать статью, но мысль о ней не давала мне покоя. Наконец поморщился и открыл присоединенный файл.

На мониторе возникло несколько сотен слов. Я поморщился и принялся читать. Первые два предложения оказались неплохими. Я даже подумал, что она попросила кого-то другого написать рецензию. Фыркнул. Решил прочитать еще пару предложений и заняться другими делами, но увлекся. Статья была живой, убедительной, мысли изложены ярко и выразительно. Это были как раз те качества, которых не хватало ее предполагаемому автору. Сочинение даже можно было назвать смелым, его утонченность граничила с фиглярством и захватывала почти показной эрудицией. Какая-то старая кошелка, на которую я даже не обратил внимания, была представлена как открытый заново гений, который был одним из главных выразителей духа и идей своего времени. Повторяющееся упоминание Айрис Мердок вызвало у меня улыбку: я перечитал письмо еще раз и понял, что это имя было введено специально, чтобы заставить меня улыбнуться. Я задумался. Неужели это лучше, чем то, что написал бы я? Я заглянул в расписание. Материал можно было бы укоротить на пару сотен слов, кое-где подчистить и сдать в середине февраля. Сделал пометку в ежедневнике.

После этого я занялся более насущной бумажной работой, но мысли постоянно возвращались к рецензии Сильвии. Она была подписана «Сильвия Лавинь». И это имя подходило к ней. Я написал ответ в осторожно-поощрительном тоне. Еще одна мысль неожиданно пришла мне в голову. Она написала эту статью вчера днем или ночью. Получается, что она работает быстрее, чем я. «P.S., — добавил я несколько грубоватый постскриптум. — Я бы ни за что не догадался, что это написано тобой. Может, ты заплатила какому-нибудь профессиональному критику?»

Позвонил Лелии. Я и раньше звонил ей из офиса пару раз в день. Только когда пошли гудки вызова, я вспомнил, что нужно будет спросить у нее про ребенка. Сначала накатил панический страх, потом возникло чувство вины. Собственная эмоциональность поразила меня. Я-то считал себя человеком выдержанным, мужчиной, не подверженным воздействию гормонов, практичным, хотя время от времени склонным заниматься самоанализом и жалеть о неверно принятых решениях. Наверное, все-таки внутри меня сидел монстр, упрямое нечеловеческое существо, которое я лишь на время загнал в клетку. Раздалось еще несколько гудков. Наконец она взяла трубку. Ее голос меня успокоил.

— Я была в ванной, — объяснила она.

В папке входящих сообщений появилось письмо от Сильвии Лавинь.

Пока читал его, пришло письмо и от МакДары. «Не связывался с ней весь день, — писал он. — Я скоро на стену полезу. Скажи: что делать? Придумай какой-нибудь стимул. Альтернативу».

«Проститутка?» — написал ему я.

«Но она-то мне мозги трахает, — ответил МакДара. — Как с этим быть? Она замужем… фактически. Как с этим быть?»

«Всему свое время, МакДи, — написал я. — Это у тебя ломка. Завтра, возможно, разрешу один телефонный звонок. С самого утра свяжись со мной».

Улыбнулся. Сердце снова усиленно забилось, когда я в очередной раз получил садистское удовольствие от мучений бедного МакДары.

Кликнул «Ответить» на письме Сильвии. «Но все равно, — написал я, — спасибо».

Позвонила Лелия. Я увидел номер на дисплее телефона.

— Любовный канал слушает, — сказал я, сняв трубку.

По голосу было слышно, что она улыбнулась:

— Хочу сходить в «Джон Льюис»[19], — сказала она. — Там открыто допоздна.

— Хочешь сходить? Допоздна?

— Да.

— Мне этого хочется меньше всего на свете, — радостно сообщил я.

— Да знаю я, — сказала она, сдерживая смех. — Знаю. Ты там дуреешь. Но я тут одна с ума сойду. Мне так хочется или на УЗИ сходить, или рассказать всем, но ведь нельзя. О Ричард, мне правда так хочется сходить и купить что-нибудь, какую-нибудь детскую безделушку, это же не будет плохой приметой. Идем со мной. Или мне одной идти?