Книга Великий князь - Алексей Кулаков

– Опять неудача…

Подметив, как разом встрепенулись чернокафтанники, Дмитрий слабо удивился.

«Зацепило, что ли? Шагов семьдесят будет. Нет, для меня далековато».

Впрочем, суета охранников почти сразу получила свое объяснение в виде приближающегося дробного топота копыт и слышного издалека веселого гомона родовитых недорослей, не входивших в его ближний круг, но все равно числившихся в свите наследника. По решению царственного отца, разумеется.

– Приперлись-таки!..

Надо сказать, подобное отношение к их кровиночкам заметно огорчало простой боярский и княжеский люд, который по сию пору так и не смог разгадать, почему одни свитские государю-наследнику по душе, а других он и видеть не хочет. Ладно бы кто на рожу был крив или разумом скорбен – так нет же. Все как один на лики приятственны, воспитания и происхождения отменного и готовы к любой службе хоть день и ночь напролет! На охоте (что соколиной, что псовой, что с рогатинкой – да любой!) забавиться и царственному сверстнику прислуживать, в потешных боях участвовать, скачках там и купаниях, иные развлечения приуготовлять. По девкам опять же… Кхм. Нет, ну скучно же, если в жизни одни книги, молитвы да державные заботы! Которые, кстати, тоже можно было бы разделить с холопами верными великого государя Иоанна Васильевича и его благословенного самим Вседержителем наследника.

– Придумал тоже батюшка – местом в моей свите своих бояр награждать!

Недовольно фыркнув и глянув на солнце, Дмитрий глубоко вздохнул и направился прочь из царства буйной зелени, выйдя наружу как раз сквозь новый проход. Впрочем, пройти он успел всего лишь какой-то десяток шагов, потому что бдительный сотник моментально подвел к нему игреневого кабардинца, чтобы царевич не утруждал зазря свои драгоценные ноги.

– Димитрий Иванович, подкрепишься малость? А то на пустое брюхо да в обратный путь…

Ответив легким кивком на низкие поклоны догнавшей его свиты, первенец великого князя с высоты седла оглядел небольшое костровище, особое внимание уделив покрывшейся золотистой корочкой куриной тушке, расположившейся над слабо рдеющими угольками. Подумал и отрицательно качнул головой. Какое удовольствие есть, когда тебе в рот заглядывает два десятка недорослей, соперничающих за любой знак внимания?

– Тогда, может, по дороге?

Насмешливо хмыкнув такой выдающейся заботе со стороны княжича Старицкого, сереброволосый отрок все же согласно кивнул, одновременно вспоминая, что оставил на «живой полянке» калиту с перстнями и записную книжку. Нет, они там конечно же не пропадут… Но все равно непорядок, тем более что к некоторым его вещам обычному человеку лучше было не прикасаться. К примеру, содержимое скромного с виду холщового мешочка, небрежно брошенного на белую кошму, столь отчетливо фонило его силой, что в ближайшую неделю-другую могло запросто и покалечить. Разумеется, сделать наградные перстеньки безопасным для окружающих недолго (да и несложно), но тринадцатилетнему экспериментатору было крайне любопытно, за какое время отпечаток его энергетики полностью развеется из уцелевших в оправах драгоценных (и не очень) камней.

– Димитрий Иванович?..

Отмахнувшись от дальнейших вопросов, наследник трона московского направил своего игреневого красавца к плотным зарослям боярышника и берсеня, с тем чтобы на самой границе живой изгороди ненадолго покинуть седло. В принципе, можно было заехать и так, но боевой жеребец, злой, бесстрашный и упрямый по определению, категорически не желал заходить за ее пределы. И заставлять Беляша царевич не торопился, хотя и мог. Если уж людям в пределах его тренировочной площадки быстро становилось не по себе, что тогда говорить об умных четвероногих помощниках, чувствующих природу куда тоньше двуногих друзей-хозяев?

«Интересно, куда это делись комары? Неужели мечты мои сбылись и они все разом передохли?»

Первым делом подхватив с кошмы записную книжку, Дмитрий тут же упрятал ее во внутренний карман – очередное свое «изобретение», не получившее пока большого распространения. Деньги хранили и носили в поясе, челобитные и грамотки – за пазухой или в рукавах. Ключи – опять же на поясе или за голенищем сапога…

Взз!..

– Кыш, вампир летающий!

Отогнав от лица настырно жужжащего слепня, подросток подцепил за увязанную горловину холщовый мешочек и развернулся, собираясь идти назад, но, сделав пару шагов, резко остановился, осознав в окружающем пейзаже какую-то неправильность. Быстро осмотревшись, он повторил это действо еще раз, только уже медленнее, после чего озадаченно хмыкнул:

– Интересно девки пляшут!..

Внимательно осмотрев срезанные ветки на месте нового прохода, организованного по его приказу «садоводом-любителем» в черном кафтане, Дмитрий поворошил носком сапожка желтые листья, засохшие и скукожившиеся так, будто на дворе стоял не июнь месяц, а самое малое – ноябрь. Поглядел на боярышниковую изгородь, носящую следы легкого увядания, припомнил, как он стоял и куда смотрел в тот момент, когда выплескивал раздражение…

– М-да. Чем больше я знаю, тем меньше понимаю!..

Молодая незамужняя женщина, чьи одеяния выдавали как приличествующую ее положению скромность, так и определенное богатство, перекрестилась, завершая свою молитву, глубоко вздохнула и в сопровождении своей служанки вышла под серое предрассветное небо, где еще раз перекрестилась и бросила пару монеток покрытому мелкими язвами нищему.

– Спаси тя Бог, боярыня!

Пройдя дюжину шагов, добрая христианка поддалась своему любопытству и еще раз оглядела новехонький трехглавый собор Троицы Живоначальной. Легонько улыбнулась, затем, вспомнив кое-что, неспешно двинулась на западную сторону белокаменного строения, где после недолгих поисков и увидела искомую надпись. Подошла чуть поближе и старательно начала читать, теша свое любопытство:

«Лето 7072 совершен бысть сии храм во имя Живоначальния Троицы месяца августа 15 при благоверном царе Великом князе Иване Васильевиче и всея Росии. При епископе Акакии Тферьском замышлениемъ и строением раба Божия Гавриилъ Андреевича…»

Разбирая выбитые на камне буковицы, родовитая богомолица на мгновение прервалась, с тем чтобы услышать за спиной незнакомый мужской голос:

– Тоушиньского.

Недовольно поджав губы, боярышня рода Старковых плавно обернулась, чтобы поглядеть на невежу, осмелившегося нарушить ее покой. Впрочем, недовольство почти сразу поугасло, ибо незнакомец был вполне прилично одет, зубы не скалил, да и вообще был крайне серьезен, поэтому она всего лишь изогнула в молчаливом вопросе соболиную бровь.

– Боярин Бороздин.

Одновременно с этим мужчина средних лет раскидал в стороны края небольшой тряпицы у себя на ладони, подставляя под первые солнечные лучи темный янтарь небольшого кольца.

– С просьбишкой слезной и нуждою великой до государя-наследника Димитрия Иоанновича.

Еще раз оглядев незнакомца, все-таки оказавшегося просителем, личная челядинка царевича позволила себе проявить недовольство (а нечего со спины подкрадываться!) вслух: